Ты в вое собак одичалых, голодных,
Услышишь ли песню извечной тоски?
Есть кроме потоков времён полноводных
Заросшие заводи тихой реки.

Там ржавые иглы стальной арматуры
Протянуты к тверди свинцовых небес.
В могильной тиши равнодушны и хмуры
Руины былых рукотворных чудес…

Там словно бумага изорваны, смяты,
Ржавеют и жухнут стальные листы.
Давно полиняли, облезли плакаты,
Провалы оконные жадно пусты.

Не выдержав неба тяжёлого бремя,
Измученный весом бетонных оков,
Строительный кран, преклонивши колени,
Взывает к прощению прежних грехов.

Поют провода, омываемы ветром.
Погнутые балки тоскливо скрипят…
Истлевшими буквами прошлого века
К безлюдной равнине вопит транспарант.

А с серой стены, гигантской иконой,
На груду изломанного кирпича,
Дырами глазниц, с равнодушным укором,
Глядит канонический лик Ильича.

17.12.41254 04:30

Ожил оперативный канал. Торопливый голос связиста:
- Тащ лейтенант, послушайте...

- Красный лидер, комбату один. Красный лидер, комбату один. Юдифь, уходите оттуда... - звук очереди из лазгана - Лешка, сзади... А-А-А! CУКА! - снова очередь, длинная, на полный разряд батареии - Уходите срочно!.. Держать позицию парни!.. Юдифь, ответь.. - не то хрип, не то стон затем тишина...

Вздрогнул пол под ногами, затем еще и еще раз. Прежде чем Юдифь поняла, что это такое, предрассветные сумерки прорезал вой переходящий в душераздирающий, лишающий разума и воли, визг и на территориию промышленного комплекса обрушился град огня и стали.

Залп крупнокалиберных минометов накрыл позицию первого ударного батальона Adeptus Arbites с эффективностю тапка лупящего по таракану. Падающие с двадцати-километровой высоты стокилограмовые мины прошивали бетонные перекрытия как бумагу и рвались на нижних этажах. Заводские корпуса складывались как карточные домики. Мелкая цементная пыль заволокла территорию фабрики, в сером тумане метались обезумевшие от ужаса люди.

Юдифь вместе со снайперами сыпанула вниз по лестнице, крича на ходу в гарнитуру
- Всем! Всем! Всем! Бросить все, что можно и броском в перед.