Глава первая. ПРОБУЖДЕНИЕ.

Бескрайний простор северных земель раскинулся на многие недели пути, хотя сюда забредали редко, если не сказать НИКОГДА, настолько давно нога живого касалась этой земли, едва ли не вечно покрытой слоем девственно-белого снега. Великий лес, иначе язык и не поворачивался назвать это сборище древесных исполинов пронизывающих, верхушками своих стволов, облака, что размеренно плывут по хрустальному своду неба. Далекий мир, древний мир… Он хранит много тайн и загадок в своих недрах, недоступных людскому взору. Много смельчаков бросали вызов его молчаливым древесным бастионам, да так и сгинули неведомо куда, растворившись в великих тайнах земли прошлого. Здесь в морозном воздухе, жила тонкая, едва уловимая смертным искра волшбы, столь древней, что ныне вряд ли найдется язык способный дать ей имя. И именно она, некогда посеянная рукой великих, хранила этот край от разорения и людской орды, которой казалось, не будет конца и она заселит, даже великие ледники, что подпирали небесный престол богов. Здесь вечно царил покой… и именно здесь я нашел свой последний приют! Широкая поляна, окруженная темным сосновым бором, покоила в своем чреве-могильнике мое тело… и мой дух… Многие века назад я обрел, как казалось тогда, вечный покой и свободу, покинув молодой мир, тогда еще почти диких, людей, добровольно ступив в хладные стены гробницы и забылся сном… вечным сном…

***

По бледным щекам текут крупные слезы, омывая веснушчатое лицо. В глубоких, как озера серых глазах немая мольба, которая сменила смертный ужас, терзающий душу… Смешные косички, цвета выгоревшей на солнце соломы.
- Не надо… пожалуйста… не надо… - уже тихие всхлипы, без надежды, на спасение… просто говорит, чтобы слышал, чтобы знал… по привычке.
Пьянящая душу свобода и вера во вседозволенность. Она в моей власти, и больше я играть, не намерен, ее причитания и глупые мольбы, давно не греют душу и наскучили! Злой смех. Вспышка алее края закатного неба! Все тонет в неге насыщения… И тут же в душу закрадывается тоска и боль, разрывающая, едва бьющееся сердце, заставляя стонать от бессилия.

***

- Подцепите плиту крючьями! ЖИВЕЕ Я СКАЗАЛА!!! ЖИВЕЕ… - глухой надменный женский голос, с ядовитыми нотками, вспорол могильную тишину.
- Пани, так куды нам спешить, поди, не пожар… - ответил женщине грубый мужицкий бас с хрипотцой.
И вдруг все голоса померкли, потонув в яростном горячем вихре, захлестнувшей разум мысли – Я НЕ СПЛЮ!!! А вслед за мыслью пришло и ощущение тела. Конвульсия, наполненная через край болью, согнуло меня пополам, заставив забиться в судорогах. Холод, так давно позабытый в сладких грезах сна, ворвался в мою душу, надрывно хохоча над моими муками. Я снова жив! ЖИВ!!! И снова приступ боли, заставивший погаснуть разум, заставивший все мое человеческое существо сжаться… СВЕТ! Никогда еще я не испытывал ничего подобного, тысячи раскаленных спиц вонзились в мои глазницы, когда тяжелая плита, вытесанная из дикой скальной породы, служащая крышей моей усыпальницы, пошла в сторону. О БОГИ, небо такое хмурое и серое… такое… Свежий воздух, исполненный морозных искр ворвался в мой склеп, наполняя грудь дыханием вечной зимы… Я ЖИВ!!! …жив…
- Запалите факелы! Сухий, готовь веревки… живее!!!
Рядом со мной, расплескав сноп искр, рухнуло древко факела, вырвав из угольной тьмы очертания моего тела.
- Матерь Мира! Там живой кто-то… - почти сорвавшийся на истерический визг мужик отпрянул от края. Его тело рухнуло рядом с факелом… Лицом к лицу. На меня смотрели закатившиеся бельма не закрывшихся глаз, с грубого, заросшего густой бородой лица, которое рассекала глубокая сабельная рана. Кровь, алой струйкой обильно сочилась по лицу… КРОВЬ!!! Злой хохот сотряс стены разрытого кургана. Ему вторил волчий вой далеко за границей проклятых земель. Дюжины волчьих глоток надрывались сейчас приветствуя мое пробуждение. Резкий взмах… прыжок! И бескрайний простор неба снова над моей головой, босые ступни холодит оскверненный копытами лошадей снег. И только где-то там за спиной остался уютный провал в черный зев усыпальницы. Сладко повело шею, тело, давно позабывшее про движение, снова жило, студеный воздух, прогретый моим дыханием, с хрипом вырывался из горла облачком пара!
Они стояли и смотрели на меня разинув рты. Лица перекошены ужасом и животным страхом, неморгающие глаза вперены в меня и готовы вот-вот выскочить из глазниц. И только ОНА не испытывала страха, лишь тени разочарования и недовольства блуждали по ее лицу, узкие губы презрительном поджаты, будто увидела что-то гадостливое, вроде мухи в миске супа. Высокая, статная, закованная в тяжелый латный доспех девушка, почти еще ребенок, если судить по лицу, недовольно сплюнула в снег. Как по команде ее подручные, побросав нехитрый скарб, рванулись в лес. Мужичье, чего еще от них ждать?! Их страх хлестал мое сознание теплыми волнами наслаждения. Я вновь засмеялся, лошади, обезумевшие от ужаса, захрипели, протащив могильную плиту в которую были впряжены, еще добрых сотню шагов. И только ОНА не дрогнув смотрела на меня, столько презрения, столько брезгливости… Горячая, обжигающая каждый сосуд тела кровь неслась по моим жилам. Я шел к ней неспешно, на что она рассчитывала, тревожа мой покой, пришло время платить, на моем лице заиграла довольная ухмылка, клыки, оттопырив верхнюю губу, вновь показали себя. Как бы нехотя моя противница хлопнула в ладоши, изобразив скучающее выражение на лице. ПЛАМЯ!!! БОЛЬ!!! Огненный вихрь обвил меня, подминая в свое ненасытное жерло, затрещали волосы на голове, глаза заполнила ни с чем несравнимая боль! Я ГОРЕЛ! Искры пламени въедались под кожу, жаля, как пчелиный рой. Огонь рвался внутрь. РАЗОРВАТЬ, РАСТОПТАТЬ… обратить меня горстью пепла! Сознание гасло… ЛИШЬ БОЛЬ!!! Я умирал, теперь уже это был не затянувшийся на века сон, в мои глаза смотрела сама Хозяйка Бездны, я чувствовал ее горячее дыхание на своем лице… НЕТ!!! Не так и не сейчас!!! НЕТ! Мой вопль подхватил студеный ветер, разметав его в клочья над сосновым бором, над поляной, впитав его в себя став его частью… Холод, живущий в его морозном дыхании, что брал начало высоко под облаками, ответил!!! Зашипев дикой кошкой, пламя опало. Я выпрямился во весь рост, по собачьи стряхнув с себя остатки колдовского огня.
Моя соперница, все так же смотрела на меня, разве что, во взгляде добавилось больше уважения. Деловито пожав плечами мол «что тут поделаешь», она выхватила из ножен саблю, на которой еще виднелись пятна крови убитого ею холуя. Маленький круглый щит, сверкающий в скупых лучах зимнего солнца, подхваченный легкой ручкой, привычно скрыл Ее. Мы сошлись лицом к лицу… клыки и когти против булатной стали! Первый же удар ее сабли нашел цель, вспоров мое плечо, тело щита тут же глухо ухнуло по голове, едва не повалив меня на колени. Рывок! Обхватив за талию, я повалил ее в снег, подминая под себя, сабля, пробив мою грудь, показа свое жало из голой спины… РЫВОК! Глаза полные удивления воззрились на меня, когда Ее незащищенную шею пронзили клыки. Кровь тяжелой струей ударила в мой рот, приятно окутав небу своим теплом, ее кисловато-медный аромат кружил голову. Все еще трепыхающееся подо мной тело обмякло. Шатаясь, я встал на одно колено, ухватив рукоять торчащей из груди сабли, одним рывком выдрав ее жало из своей плоти. Больше Она не смотрела на меня, ее взгляд терялся в круче низких облаков… взгляд полный удивления заполнил безжизненные глаза чародейки, по бледнеющей щеке скатилась горючая слеза боли. Она нашла свою судьбу!
Оторвав взгляд от ее тела, я заглянул в сверкающий щит, лучшего зеркала даже представить себе было трудно. По ту строну полированной стали на меня смотрела тварь, поражающая своей безобразностью… На почти голом теле, болтались истлевшие ошметки льняных одежд, череп обтянутый сухой желтой кожей (язык не поворачивался назвать это головой) лишен волос и бровей, канувший в колдовском огне, по заостренному подбородку из узкого рта стекают струйки алой крови, белоснежные клыки выпирают из-под нижней губы... ТВАРЬ! Запрокинув морду я взвыл… взвыл по волчьи! То от чего я бежал случилось вновь… Жизнь вернулась в мое тело… жизнь! Вой! Мне отвечали мои братья, волки там… далеко за горизонтом они вторили моей песни отчаяния, надрывая охрипшие глотки. Вой разнесся далеко окрест… над поляной моего сна… над сосновым бором… над северной землей… над огромным тотемным столбом, врытым в мерзлую землю многие века назад, возле моей усыпальницы, на выщербленном временем камне красовалась оскаленная волчья морда…

Глава вторая. ПАМЯТЬ О…

По угрюмому закатному небу плыли тяжелые облака цвета грязной стали, и лишь у самой кромки горизонта они окрашивались ярко-алым. Там где догорало умирающее солнце, чтобы утром вновь воскреснуть в пламени рассвета. Дикий степной ветер, надрывно завывая, рвал черные знамена, в надежде изодрать в клочья ненавистные ему тряпки на высоких древках.
Два войска стояли на расстоянии двух полетов стрелы друг от друга. Здесь и сейчас решалась судьба ночного мира. Последняя битва! И это знали все… и закованные в вороненые латы хмурые войны, которых то и было едва ли больше сотни, и их противники, больше похожие на крестьянское ополчение, вооруженные ржавыми железками, по ошибке носившими гордое звание мечей, но уж слишком много было этих железок. Слишком много… Я понимал это, но отступать было уже поздно, да и некуда. Мой мир, таким, каким я его помнил еще с детства, трещал сейчас по швам под натискам этой дикой стаи НЕЧИСТЫХ. Губы тронула ядовитая ухмылка, обнажая клыки: мой Дом первым осознал всю угрозу надвигающегося завтра и теперь первым погибнет в волне нового мира. Мира грязной погани, переставшей быть людьми! Они назвались именем Ночи, осквернив наши обычаи и жизненные устои, они растоптали наше честное имя своими грязными ногами, оскверняя саму основу ночного мира.
Сипло, вспоров степную гладь тишины, рог по ту сторону поля возвестил о переговорах. Пришпорив вороного коня, я неспешно тронулся с места, покачиваясь в седле. Одинокий луч далекого солнца скользнул по моему латному нагруднику, в последней надежде открыть миру чеканный узор, изображавший ощеренного волка. Торжественно цокая копытами, конь вышагивал по твердой как камень утоптанной тысячами ног земле.
Я почувствовал Ее еще до того, как она покинула ряды своего войска. Ненависть, адским пламенем обжигала мое сознание, подхлестывая тяжкие мысли – она пришла за мной! Ей нужен только я, она бросит в жерло войны весь мир, переплавив его в бесформенный кусок железа, но я умру. Прямо сидит на своей серой кобыле, выпрямив спину, как императрица. Тяжелый, совсем не женский доспех, покрывает ее тело, от пяток до шеи. Простой доспех, лишенный украшений и узоров, такой же серый как дождливое небо… Волосы цвета выгоревшей на солнце пшеницы развиваются по ветру, обрамляя сверх меры бледное лицо. Некогда усеянное россыпью смешных веснушек, сейчас оно представляло собой гротескную молочно-белую маску смерти. Она едва сдерживала себя, чтобы не пустить кобылу вскачь, чтобы быстрее оказаться рядом с объектом своей ненависти… со мной! И вот всего лишь десяток шагов отделяли нас. О, Тьма, кем же ты стала, моя девочка?! Кем?! В серых глазах полыхает такое море огня ненависти, что я едва сдерживаю себя, чтобы не завыть. Тишина повисла над полем, она смотрит, будто пытается убить одним взглядом, я тону в бездне ее глаз, тону в их огне… в ненависти и боли, которая и породила ее. Даже ветер, никогда не утихающий в этих землях, казалось, спрятался в глубокие щели, как хомяк, трясясь от страха. В Ее взгляде я был уже мертв, и разорван в клочья лошадьми… Никогда и ничего я так не боялся, как сейчас эту хрупкую девушку с мертвым лицом. Деловитое бесцеремонное карканье, заждавшейся пира трупоедки – вороны позволило мне разорвать оцепенение. Воронами все равно, им плевать на миры и их судьбы, умирать будут всегда, а значит, они не останутся голодны.
- А они знают, ради чего ты воюешь? – собственный голос показался каким-то чужим, чересчур сиплым и неуверенным.
- А им плевать! – надменный звонкий голос – Они хотят крови, а повод добыть ее значения не имеет… и цена тоже – добавила она, немного помедлив.
- Они ведь просто звери! Ты же не такая!!!
Ядовитая ухмылка, почти как моя собственная и даже клыки едва ли уступают в длине, а ведь она младше меня… и на много.
- Они звери, не больше чем ты человек! Или я одна из вас…
- Одумайся…
- Не о чем говорить! – она повела рукой, - Все это пустой разговор! Я никогда не отступлюсь от своего… сегодня ты умрешь…
Резко развернув кобылу, она вскинула над головой огромный для ее ручки черный меч. Искры голубого пламени заструились по его лезвию. Дикая орда яростно взывала, потрясая оружием. Они приветствовали выбор своей королевы – бой! И вновь развернувшись, она заглянула в мои глаза. Все давно решено, и я принимаю бой! Мягко прошелестев мой меч, покинул свои ножны, как и многие века назад, он впился в ладонь острыми лезвиями на рукояти, поглощая чистую кровь Истинного. Довольные красные всполохи заструились по клинку, пробуждая его ото сна… Боль по самое плечо пронзила руку, но такова плата за мощь. Тяжко громыхнув металлом доспех, войны моего Дома сомкнули ряды. На угрюмых суровых лицах играли красные тени закатного солнца, они знали, что сегодня видят, этот ненавистный, но такой родной свет в последний раз. Но еще не пришло их время…
Описав широкую дугу, я принял исходную позицию, подняв меч надо головой, я салютовал ей… а она мне! Сотня шагов! Лишь миг для быстрых коней… сотня шагов – мгновение по сравнению с вечной жизнью… сотня шагов – два удара холодного сердца.
- Тегатта!!! – мой кличь, отразился воплем воинов за спиной.
- Смерть! – взревела она, будто бы и не женское горло, а демоническая глотка изрыгнула этот вопль.
И мы понеслись на встречу друг другу. Ветер, обезумевший от страха, выл в ушах диким вепрем, пробитым рогатиной умелого охотника, в надежде угнаться за двумя безумцами. Весь мир вокруг завертелся в неистовом вертепе дьявольского танца, и стал недосягаем для моих глаз… лишь ее лицо. Тьма, как же она хороша… За десять шагов до столкновения кони встали как вкопанные. Два тела, закованные в доспехи, подхваченные демоническими крыльями тьмы, взметнулись в небо навстречу друг другу, яростно вращая клинками. Как два хищных ястреба в поединке за суженную. Всего лишь миг… МИГ! И клинки столкнулись, осыпав мертвую землю искрами… и кровью… Мы упали вместе! Тяжкий гул, будто пало тысячелетнее дерево скошенное молнией, разнесся окрест, заставив покачнутся воинов обоих войск… и снова тишина, будто мир перестал существовать лишь пустота и сердце не бьется… Все замерло в ожидании исхода.
Тяжкий хрип и сотрясшая тело хрупкое тело конвульсия. Она лежала рядом со мной, тяжело хрипя, на иссини-бледных губах пузырилась кровавая пена, мой клинок торчал из ее груди. Красное пламя гуляло в глубине его стали, довольное сытной трапезой. Я склонился над ней, прикоснувшись к холодному лбу губами. Дико выкатив глаза, она смотрела на меня… но больше в них не было ненависти, только тоска.
- губы… - прошептала она с трудом.
Я ближе склонился к ней, чтобы разобрать едва слышные слова.
- губы… поцелуй… поцелуй меня в губы…
В груди похолодело. А она смотрела на меня с укором и мольбой…
- пожалуйста…
Едва сдерживая слезы, я склонился к ее губам, кровь… нечеловеческая кровь уже начала запекаться. Я приник к ним в жадном поцелуе… прощальном поцелуе… Больше сдерживаться было не в моих силах, мокрый комок в горле не давал дышать полной грудью, по сухой, изъеденной степным ветром, щеке скатилась слеза…
- Не надо… - она приподняла руку, поморщившись от боли, которую причиняло ей движение. Холодные нежные пальчики скользнули по моему лицу, вытирая слезы. И вновь агония сотрясла ее тело.
- Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!! – ее последний вопль разнесся далеко окрест заглушая карканье недовольных ворон… заглушая вопль дикой орды, что рванулась в атаку, в надежде отомстить за свою королеву… заглушая боевой клич воинов Ночи… И вновь мир померк в кровавом вихре.
Я сидел подле ее тела и гладил по лицу, почти такому же, как раньше, на бледной коже проступили смешные девчоночьи веснушки. Неведом как доживший до сумерек солнечный зайчик, заблудился в ее распущенных волосах цвета спелой пшеницы… цвета солнца. Я плакал, не сдерживая горячие слезы. А где-то там, вокруг меня бушевал бой…