Глава первая. ПРОБУЖДЕНИЕ.

Бескрайний простор северных земель раскинулся на многие недели пути, хотя сюда забредали редко, если не сказать НИКОГДА, настолько давно нога живого касалась этой земли, едва ли не вечно покрытой слоем девственно-белого снега. Великий лес, иначе язык и не поворачивался назвать это сборище древесных исполинов пронизывающих, верхушками своих стволов, облака, что размеренно плывут по хрустальному своду неба. Далекий мир, древний мир… Он хранит много тайн и загадок в своих недрах, недоступных людскому взору. Много смельчаков бросали вызов его молчаливым древесным бастионам, да так и сгинули неведомо куда, растворившись в великих тайнах земли прошлого. Здесь в морозном воздухе, жила тонкая, едва уловимая смертным искра волшбы, столь древней, что ныне вряд ли найдется язык способный дать ей имя. И именно она, некогда посеянная рукой великих, хранила этот край от разорения и людской орды, которой казалось, не будет конца и она заселит, даже великие ледники, что подпирали небесный престол богов. Здесь вечно царил покой… и именно здесь я нашел свой последний приют! Широкая поляна, окруженная темным сосновым бором, покоила в своем чреве-могильнике мое тело… и мой дух… Многие века назад я обрел, как казалось тогда, вечный покой и свободу, покинув молодой мир, тогда еще почти диких, людей, добровольно ступив в хладные стены гробницы и забылся сном… вечным сном…

***

По бледным щекам текут крупные слезы, омывая веснушчатое лицо. В глубоких, как озера серых глазах немая мольба, которая сменила смертный ужас, терзающий душу… Смешные косички, цвета выгоревшей на солнце соломы.
- Не надо… пожалуйста… не надо… - уже тихие всхлипы, без надежды, на спасение… просто говорит, чтобы слышал, чтобы знал… по привычке.
Пьянящая душу свобода и вера во вседозволенность. Она в моей власти, и больше я играть, не намерен, ее причитания и глупые мольбы, давно не греют душу и наскучили! Злой смех. Вспышка алее края закатного неба! Все тонет в неге насыщения… И тут же в душу закрадывается тоска и боль, разрывающая, едва бьющееся сердце, заставляя стонать от бессилия.

***

- Подцепите плиту крючьями! ЖИВЕЕ Я СКАЗАЛА!!! ЖИВЕЕ… - глухой надменный женский голос, с ядовитыми нотками, вспорол могильную тишину.
- Пани, так куды нам спешить, поди, не пожар… - ответил женщине грубый мужицкий бас с хрипотцой.
И вдруг все голоса померкли, потонув в яростном горячем вихре, захлестнувшей разум мысли – Я НЕ СПЛЮ!!! А вслед за мыслью пришло и ощущение тела. Конвульсия, наполненная через край болью, согнуло меня пополам, заставив забиться в судорогах. Холод, так давно позабытый в сладких грезах сна, ворвался в мою душу, надрывно хохоча над моими муками. Я снова жив! ЖИВ!!! И снова приступ боли, заставивший погаснуть разум, заставивший все мое человеческое существо сжаться… СВЕТ! Никогда еще я не испытывал ничего подобного, тысячи раскаленных спиц вонзились в мои глазницы, когда тяжелая плита, вытесанная из дикой скальной породы, служащая крышей моей усыпальницы, пошла в сторону. О БОГИ, небо такое хмурое и серое… такое… Свежий воздух, исполненный морозных искр ворвался в мой склеп, наполняя грудь дыханием вечной зимы… Я ЖИВ!!! …жив…
- Запалите факелы! Сухий, готовь веревки… живее!!!
Рядом со мной, расплескав сноп искр, рухнуло древко факела, вырвав из угольной тьмы очертания моего тела.
- Матерь Мира! Там живой кто-то… - почти сорвавшийся на истерический визг мужик отпрянул от края. Его тело рухнуло рядом с факелом… Лицом к лицу. На меня смотрели закатившиеся бельма не закрывшихся глаз, с грубого, заросшего густой бородой лица, которое рассекала глубокая сабельная рана. Кровь, алой струйкой обильно сочилась по лицу… КРОВЬ!!! Злой хохот сотряс стены разрытого кургана. Ему вторил волчий вой далеко за границей проклятых земель. Дюжины волчьих глоток надрывались сейчас приветствуя мое пробуждение. Резкий взмах… прыжок! И бескрайний простор неба снова над моей головой, босые ступни холодит оскверненный копытами лошадей снег. И только где-то там за спиной остался уютный провал в черный зев усыпальницы. Сладко повело шею, тело, давно позабывшее про движение, снова жило, студеный воздух, прогретый моим дыханием, с хрипом вырывался из горла облачком пара!
Они стояли и смотрели на меня разинув рты. Лица перекошены ужасом и животным страхом, неморгающие глаза вперены в меня и готовы вот-вот выскочить из глазниц. И только ОНА не испытывала страха, лишь тени разочарования и недовольства блуждали по ее лицу, узкие губы презрительном поджаты, будто увидела что-то гадостливое, вроде мухи в миске супа. Высокая, статная, закованная в тяжелый латный доспех девушка, почти еще ребенок, если судить по лицу, недовольно сплюнула в снег. Как по команде ее подручные, побросав нехитрый скарб, рванулись в лес. Мужичье, чего еще от них ждать?! Их страх хлестал мое сознание теплыми волнами наслаждения. Я вновь засмеялся, лошади, обезумевшие от ужаса, захрипели, протащив могильную плиту в которую были впряжены, еще добрых сотню шагов. И только ОНА не дрогнув смотрела на меня, столько презрения, столько брезгливости… Горячая, обжигающая каждый сосуд тела кровь неслась по моим жилам. Я шел к ней неспешно, на что она рассчитывала, тревожа мой покой, пришло время платить, на моем лице заиграла довольная ухмылка, клыки, оттопырив верхнюю губу, вновь показали себя. Как бы нехотя моя противница хлопнула в ладоши, изобразив скучающее выражение на лице. ПЛАМЯ!!! БОЛЬ!!! Огненный вихрь обвил меня, подминая в свое ненасытное жерло, затрещали волосы на голове, глаза заполнила ни с чем несравнимая боль! Я ГОРЕЛ! Искры пламени въедались под кожу, жаля, как пчелиный рой. Огонь рвался внутрь. РАЗОРВАТЬ, РАСТОПТАТЬ… обратить меня горстью пепла! Сознание гасло… ЛИШЬ БОЛЬ!!! Я умирал, теперь уже это был не затянувшийся на века сон, в мои глаза смотрела сама Хозяйка Бездны, я чувствовал ее горячее дыхание на своем лице… НЕТ!!! Не так и не сейчас!!! НЕТ! Мой вопль подхватил студеный ветер, разметав его в клочья над сосновым бором, над поляной, впитав его в себя став его частью… Холод, живущий в его морозном дыхании, что брал начало высоко под облаками, ответил!!! Зашипев дикой кошкой, пламя опало. Я выпрямился во весь рост, по собачьи стряхнув с себя остатки колдовского огня.
Моя соперница, все так же смотрела на меня, разве что, во взгляде добавилось больше уважения. Деловито пожав плечами мол «что тут поделаешь», она выхватила из ножен саблю, на которой еще виднелись пятна крови убитого ею холуя. Маленький круглый щит, сверкающий в скупых лучах зимнего солнца, подхваченный легкой ручкой, привычно скрыл Ее. Мы сошлись лицом к лицу… клыки и когти против булатной стали! Первый же удар ее сабли нашел цель, вспоров мое плечо, тело щита тут же глухо ухнуло по голове, едва не повалив меня на колени. Рывок! Обхватив за талию, я повалил ее в снег, подминая под себя, сабля, пробив мою грудь, показа свое жало из голой спины… РЫВОК! Глаза полные удивления воззрились на меня, когда Ее незащищенную шею пронзили клыки. Кровь тяжелой струей ударила в мой рот, приятно окутав небу своим теплом, ее кисловато-медный аромат кружил голову. Все еще трепыхающееся подо мной тело обмякло. Шатаясь, я встал на одно колено, ухватив рукоять торчащей из груди сабли, одним рывком выдрав ее жало из своей плоти. Больше Она не смотрела на меня, ее взгляд терялся в круче низких облаков… взгляд полный удивления заполнил безжизненные глаза чародейки, по бледнеющей щеке скатилась горючая слеза боли. Она нашла свою судьбу!
Оторвав взгляд от ее тела, я заглянул в сверкающий щит, лучшего зеркала даже представить себе было трудно. По ту строну полированной стали на меня смотрела тварь, поражающая своей безобразностью… На почти голом теле, болтались истлевшие ошметки льняных одежд, череп обтянутый сухой желтой кожей (язык не поворачивался назвать это головой) лишен волос и бровей, канувший в колдовском огне, по заостренному подбородку из узкого рта стекают струйки алой крови, белоснежные клыки выпирают из-под нижней губы... ТВАРЬ! Запрокинув морду я взвыл… взвыл по волчьи! То от чего я бежал случилось вновь… Жизнь вернулась в мое тело… жизнь! Вой! Мне отвечали мои братья, волки там… далеко за горизонтом они вторили моей песни отчаяния, надрывая охрипшие глотки. Вой разнесся далеко окрест… над поляной моего сна… над сосновым бором… над северной землей… над огромным тотемным столбом, врытым в мерзлую землю многие века назад, возле моей усыпальницы, на выщербленном временем камне красовалась оскаленная волчья морда…

Глава третья. КОРЧМА НА ПЕРЕКРЕСТЬЕ МИРОВ. ЧАС ПСА.

*** в процессе доработки***

Глава четвертая. ГДЕ-ТО В ГЛУБИНЕ СЕРДЦА.

Ветви старого ясеня, недовольно скрипя на ледяном ветру, стучались в толстое оконное стекло, царапая тяжелую раму. В их визгливых голосах слышалась слезная мольба, впустить их в тепло. Тщетная мольба! Зимний дождь, оплакивал их тяжкую участь, влагой крупных слез. Непроницаемое свинцовое небо, хмурое и враждебное, прятало где-то в складках своих серых одеяний тщедушный свет солнца. Холод и тоска! Боль и одиночество! Тишина… И только трещат разгораясь в камине дрова. Огонь, пляшущий на их обугленных телах, отбрасывает багровые сполохи на стены моего кабинета… мое лицо… мой бокал, хотя он и так багровый, от полнящей его крови. А где-то там за толстой дубовой дверью гремит бал. Глупый и бессмысленный бал! Все главы Домов клана сейчас собрались там, в просторной зале, задрапированной тяжелым бархатом, цвета запекшейся крови. Блеск и роскошь, весь цвет Ночного мира, князи и бароны… воины и маги… Древние!
Скорее предупредительный, чем извиняющийся стук разорвал мое уединение. В кабинет, под аккомпанемент, ворвавшихся следом, вульгарных звуков хохота и света тысячи свечей, вошел Дариан, заполняя пространство кабинета шелестом своей шелковой мантии густого чернильного цвета. Из под сросшихся на переносице кустистых бровей, на меня смотрел осуждающий взгляд, полнящий острые серые глаза Древнего.
- Ты так и собираешься просидеть здесь всю ночь?!
Я лишь недовольно передернул плечами, на душе выли волки.
- Ты уже давно не ребенок, Моандор! Хватит этих игр! – резкий звонкий голос Древнего въедался в сознание, подавляя волю… Старые фокусы, ни как не поймет, что эти магические нотки, давно не действуют на меня, а может и понял, но привычка берет верх. Дариан посмотрел, недовольно хмурясь моему молчанию на его заявления. Широкая ладонь по отечески накрыла мое плечо.
- Моандор, пойми ты мне как сын, я не желаю тебе зла… Но сегодня ты должен сделать свой выбор! Как бы ни была велика власть Древних на клан, но такое надругательство над обычаем терпеть будут не долго… ТЫ ДОЛЖЕН сделать выбор… Должен! Опомнись, ты глава Дома..
- Мертвого Дома, - резко одернул я Древнего.
- ПОКА ТЫ ЖИВ – ЖИВ И ДОМ! И именно для того чтобы он жил ты должен избрать себе ЖЕНУ!
Как больно резанули сейчас эти слова мой разум, как обожгло холодом душу изъеденную шрамами прошлого. Перед глазами, всплыло ее лицо, запекшаяся кровь на бледных, но таких желанных губах, растрепанные светлые волосы под рукой… закатившиеся мертвые глаза – серые бездны отчаяния… Заскребло в сердце! Судорога раздражения смяло мое лицо, заставив обнажить клыки. Дариан инстинктивно подался назад, позабыв, что в его власти умертвить меня щелчком пальцев. Его терпению пришел конец! Пощечина окрасила мою щеку в пунцовый цвет. Резко развернувшись на каблуках, он размашистой походкой вышел из кабинета, с такой силой хлопнув дверью, что ее едва не сорвало с петель. Откуда-то из зала раздались удивленные ахи и вздохи, не каждый день можно увидеть Древнего в таком отвратном расположении духа… тем более, кажется, какой-то худородный баронишка случайно преградивший ему путь сейчас пытался собрать свои выбитые зубы, обильно заливая пышный ковер кровью.
Я невольно усмехнулся, представив себе эту сцену, но улыбка сползла с губ так же быстро, как тронула их. Залпом, допив остатки крови, я швырнул бокал в топку камина, опускаясь в высокое кресло. Проклятый парадный камзол тер шею роскошным шитьем тяжелых шелковых нитей, одним махом я сорвал золотые застежки, растирая горло. Злые слезы навернулись на глаза, почему они не хотят услышать меня… почему?! Почему не хотят понять, что все закончилось тогда в Закатной степи, когда я… Я УБИЛ ЕЕ… и себя… и свой Дом! Никто не вернулся из того проклятого боя, а я уже давно лишь иллюзия меня прежнего, бесплотный дух, не смеющий называться живым. Горечь и отчаяния отныне стали моим уделом… Хотелось выпить, значит все таки придется встать и превозмогая свое отвращение к этой толпе пышущей лицемерием и роскошью пройтись по залу к ближайшему графину с кровью. Обхватив лицо руками, я вытер проступившие капельки пота, развернувшись к двери. Она стояла и смотрела на меня, так и не решаясь, пошевелится, младшая дочь главы Дома Монтей, юная княжна Хелена, я даже не слышал, когда она вошла. Совсем еще ребенок, даже по меркам человеческого мира, весной ей исполнилось четырнадцать. С бледного детского личика, обрамленного пухом золотистых волос, на меня смотрели огромные зеленые глаза, до краев полные влаги слез и… решимости. До чего же нелепо она смотрелась в платье, явно доставшемся ей по наследству от старшей и куда более дородной сестры. Не в меру широкий ворот с глубоким декольте... платье чудом держалось на худых плечиках, обнажая едва ли не полностью упругую девчоночью грудь. Невольно я вновь улыбнулся. А она взглянула на меня, настолько серьезно… По спине пробежали предательские мурашки. Не дав задать глупого вопроса, о ее присутствии в моем кабинете, единым духом она выпалила фразу, заставившую замереть сердце в моей груди, впившись своими зелеными глазами в самую душу…
- Я люблю тебя!
Ответить я не мог ничего. Волна безразличия захлестнула сознание. Холод, от которого затрещали вмиг покрывшиеся коркой инея стекла… холод! А она стояла и смотрела на меня, уже не сдерживая дрожь в теле, и не подхвати я ее, точно бы рухнула в обморок.
Сжав худую ручку Хелены, я потащил ее в залу. Свет резанул по глазам резким контрастом с полумраком кабинета. Вмиг так и не сорвавшись с сотен губ, слова умерли. Испуганные, удивленные, обескураженные лица знати, смотрели на нас, недоуменно хлопая глазами. Ропот прошел по их рядам приливной волной, разбившись о мой гневный взгляд. Я видел, как дрогнул отец Хелены, хватаясь за парадный палаш, с его лица вмиг сползла дежурная улыбка. «Зверь» - так звали меня они за спиной… ЗВЕРЬ! Если бы не Древние, меня бы давно отлучили от клана, а поместье сожгли… конечно при условии что хватило бы мужества, чего как раз я давно не замечал в сытых лицах своих «друзей».
Хелена послушно, будто привязанная, бежала следом, даже не думая упираться, чудом поспевая за моим размашистым шагом.
Одного сердитого взгляда хватило, чтобы музыканты как крысы сбежали с помоста, затерявшись в пестрой толпе, освобождая помост. В единый миг я вскочил на возвышение, увлекая за собой Хелену, странно, но когда сейчас я смотрел в ее глаза, больше не видел испуга, или растерянности, только твердая уверенность в правильности происходящего… и нежность, описать которую мне бы не хватило слов. Она не видела тех, кто был отгорожен от нас узким бортиком помоста, не видела толпы, не видела своего отца. Ее лицо, отраженное в пламени сотен свечей казалось совсем кукольным, и по-детски невинным. Где-то в глубине моего сердца дрогнула, обрываясь, струна. Что же я творю?! Тьма первозданная!
- Моандор, ты ничего не забыл?! – возле помоста стоял Дариан, протягивая мне пару ритуальных кинжалов, загнутых как волчьи клыки. На его изъеденном морщинами лице, отразилась хищная улыбка. И вновь мою тлеющую душу захлестнула морозная вьюга, я почувствовал, как дрогнула рука Хелены зажатая в моей ладони, почувствовав холод. Бокал в руке слишком близко подобравшейся к помосту княжны треснул, покрывшись коркой инея. Где-то там за плотной стеной спин знати, взвыл волком от отчаяния отец Хелены, осознав до конца суть происходящего сейчас. Но его крик потонул в монотонном пении, которое в единый миг затянули вельможи. Слова древние, как ночной мир затопили зал. Я развернулся лицом к Хелене, протягивая кинжал, беспрекословно она приняла его, едва заметно кивнув головой. Вытянув перед собой ладонь, резким росчерком лезвия я вспорол ее. Алые густые капли быстро наполнили чашу ладони, переливаясь через край. Напротив меня Хелена в точности повторила мое действо. СЕЙЧАС! Мы смотрели друг другу в глаза, передо мной больше не было ребенка, сама Хозяйка Ночи, взирала на меня, и я отражался в ее бездонных зеленых глазах! Удобнее перехватив рукояти кинжалов, мы бросились навстречу друг другу… мир замер, и лишь пение знати усилилось, срываясь на вой… больше нельзя было разобрать слов. Словно волчья стая! С легкостью, вспоров мой камзол, жало кинжала Хелены, рванулось, рассекая плоть… мгновение и холодная сталь пронзила мое сердце, как мой клинок пронзил Избранницу! В демонический хор, ворвался сильный властный голос, едва не заглушив его. Дариан сжал наши окровавленные ладони, скрепив поверх своими руками. Оконные стекла взорвались, забрызгав осколками даже не дрогнувшую СТАЮ. Свирепый ветер с диким воем ворвался в зал, изодрав в клочья дорогие портьеры, затушив единым дыханием все свечи, перевернув столы, заставленные яствами и кувшинами с кровью. Зал погрузился во тьму, и лишь горели демоническими огнями глаза знати, продолжавшей Песнь Новой Жизни. Холод! Невиданный ХОЛОД, сковал сейчас на многие дни пути землю окрест. Дождь превратился в снег, а морозный ветер в лютую вьюгу, но до них уже никому не было дела. Так же резко, как и началась, песнь оборвалась, утих ветер… Молча, не говоря ни слова, стая развернулась спиной к двум распростертым на помосте телам СУПРУГОВ, тихо и без суеты покидая разрушенный зал. Последним покинул мой дом отец Хелены, по бледному лицу текли слезы, он видел судьбу своей дочери, он знал, что я никогда не смогу сделать ее счастливой… Но я сделал СВОЙ выбор!