Пролог.

Вечер определенно удался. Без шума, без пыли, тихо и мирно. Никто не гремел кастрюлями, не бродил по дому с извечным вопросом «У нас есть что-нибудь поесть?» и не мучил бас-гитару до полпервого ночи. Так у нас всегда, когда у белобрысого есть работа. Не то, чтобы я его недолюбливаю, просто специфические привычки моего компаньона могут вывести из себя даже ангела. Эти эстетствующие задохлики не любят хард рок и нью-металл, а белобрысый ничего другого играть не умеет.
Впрочем, я тоже хороша. Люблю греметь цепями по ночам (у нас с белобрысым неплохой дуэт), неожиданно выходить из зеркала в ванной и швыряться тарелками с омлетом. В общем, мы просто созданы друг для друга.
А дождь все шел и шел. Время от времени гремел гром, сверкали молнии — типичная погода для нашей местности. От нечего делать я вооружилась кисточкой и принялась за художественное раскрашивание двери в ванную, параллельно закрасив плакат с полуобнаженной красоткой. Мы живем в состоянии вялотекущего перманентного ремонта, который делается урывками. Дело здесь в деньгах, ибо таковые, особенно крупными суммами, для нас редкость. Я сделала пару мазков, отступила назад, чтобы полюбоваться своей работой, и тут входная дверь с грохотом распахнулась. Никак не отучу белобрысого открывать ее ногой! Я развернулась, чтобы высказать ему свое негодование, и моим глазам предстала следующая картина: мой компаньон растянулся на полу, и под ним расползалось темно-красное пятно.
— Елки! Д…Данте, приятель, ты как? — я бросилась к нему. Белобрысый поднялся на четвереньки и зашелся кашлем. Ой, мама родная…
— Погоди, ты прямо здесь не умирай, слышишь? Иначе мы не уживемся! Двух призраков этот дом не выдержит! Давай, поднимайся, так, осторожненько, — я подставила ему плечо. — Обопрись на меня…
— Остроумно, — прохрипел Данте и снова зашелся кашлем. Я поспешно метнулась на кухню, притащила ему горсть обезболивающих таблеток и бутылку любимого коньяка моего белобрысого.
— Вот, держи.
Данте опрокинул в себя несколько таблеток и запил все это коньяком. Тем временем я в меру своих возможностей затерла кровавое пятно у двери, собрала рассыпавшиеся таблетки и отодвинула подальше коньяк…

Одну минуточку, что это вы на меня так уставились? Что? Почему сквозь меня видно стену? Я же призрак. А что могу брать в руки различные предметы, так это ерунда, все призраки это умеют. Здесь все дело в психокинезе, которым владеет любое паранормальное существо. Правда, сил это отнимает очень много, и толку в хозяйстве от меня мало. Мой белобрысый, покупая двухэтажный дом на окраине Города, не знал, что приобретает еще и одну из его бывших хозяев, то есть меня, блаженно почившую в возрасте шестнадцати лет. Случилось это в Годы Чумы, когда наш дом сочли рассадником заразы и подожгли вместе с жильцами. Спаслись все, кроме меня. Грустная история, но я уже смирилась с тем, что всю загробную жизнь прохожу в обгорелой одежде и бинтах. То, как я познакомилась с Данте, — совершенно отдельная история, и ее я поведаю как-нибудь в другой раз.

Взгляд белобрысого кое-как сфокусировался на мне. Я протянула ему коньяк. После еще одного большого глотка Данте обрел способность говорить.
— …!
— Полегче, я все-таки невинная девушка, — возмутилась я.
— Извини. Напомни мне при расчете с клиентом поднять цену.
— Угу. А че там было-то? Расскажи!
Данте энергично замотал головой, при этом его коротко стриженые волосы, когда-то белоснежные, а теперь бурые от крови, встали ежиком.
— Не раньше, чем отмоюсь и высплюсь.
— Только аккуратней, я дверь покрасила! — гордо предупредила я. Белобрысый кивнул, поднялся на ноги и, цепляясь за стены, поковылял к ванной. Я честно дала ему пять минут на то, чтобы раздеться и лечь в ванну, и кинулась следом. На полу валялись кожаный плащ, испещренный серебряными заклепками, кожаные краги и прочие детали одежды, включая парные кобуры со «Степными коршунами». Я уселась на край ванны и приготовилась слушать.
— Ну, не терзай, рассказывай! Кто там был? Дракон? Оборотень? Вампир?
— Выползень, — мрачно ответил белобрысый.
— Он большой был? Где ты его нашел?
— На скотобойне в Нижнем Городе. Отстань, — Данте погрузился в воду с головой. Вот вечно он так! Ничего мне не рассказывает, пока не удовлетворит свои низменные инстинкты «помыться-поесть-поспать». Вода в ванне потихоньку бурела от его крови.
— Данте, солнышко, выныривай. А то истечешь кровью, — ласково пропела я, опуская руку в воду. Белобрысое солнышко мгновенно выскочило из ванны, подняв тучу брызг и ошалело хлопая глазами. Я деликатно прикрыла глаза. Ведь прекрасно знает, что в присутствии призрака температура воздуха понижается на несколько градусов, а температура воды и вовсе градусов на пятнадцать-двадцать. Зачем так бурно реагировать?
Пока он одевался, перевязывал раны и умилительно чавкал вчерашними холодными колбасками, я висела у него над душой, наслаждаясь (чисто эстетически!) видом его мускулистого торса, и в лучших традициях своего племени завывала:
— А большой был выползень? А как ты его победил? Сильно он тебя поранил? Очень болит? Ну не молчи-и-и-и, рассказывай!
Ответом мне было нарочито громкое чавканье. Так я ничего и не дождалась. Расправившись с колбасками, Данте поднялся наверх, в свою спальню (бывшую мою). Я осталась на кухне в полном одиночестве. Ах, вот ты как, белобрысый! Ну ладно, отдохнешь ты сегодня! Я распахнула створки шкафа и достала с полки любимые кандалы, купленные Данте на какой-то барахолке — подарок мне на стопятнадцатилетие со дня смерти. Гремят они как десяток жестяных кастрюль, сброшенных с большой высоты на камни. Зажигаем!
— Призрак! — донеслось сверху. Я сделала вид, что не слышу, и на пробу взмахнула цепями. Лязг получился, на мой вкус, недостаточно громкий.
— Ламар!
Надо же, он помнит, как меня зовут! Я бросила цепи на пол (лязгнуло сильнее) и воспарила наверх. Данте уже возлежал на кровати, до пояса укрывшись одеялом. Я взгромоздилась на тумбочку у изголовья и приготовилась слушать.
— Знаешь скотобойни в Нижнем Городе? Этот выползень поселился на самой крупной. Я там чуть не задохнулся, пока нашел эту тварь. Он успел пожрать почти все мясо, что там было, и половину рабочих. Еще про запас развесил под потолком.
Я представила себе висящие под потолком трупы с содранной кожей и выпущенными кишками и мысленно порадовалась, что уже умерла.
— Там все пропиталось кровью. Вонь непередаваемая, тучи мух, полы скользкие от мяса и жира, обломки костей…
— А можно без таких подробностей? — не выдержала я. Белобрысый ухмыльнулся и продолжил:
— Сам выползень был метров восемь от морды до хвоста и примерно с меня в холке. Мне еще повезло, что он не плевался ядом. Но чешуя у твари была непробиваемой.
— Непробиваемой?
— Я сам удивился. Только зря две обоймы расстрелял — пули просто отскакивали. Пришлось так его убивать…
Перед моим внутренним взором предстала дивная картина: просторное помещение со всем вышеназванным антуражем, восьмиметровый выползень и мой белобрысый, невозмутимо душащий гада его же хвостом. Красота! Но этот идиллический пейзаж был нарушен голосом Данте:
— Я разбил ему чешуи на морде и выбил глаз. Тогда до выползня дошло, что его убивают, — хриплый смех, переходящий в кашель. — Он хотел подсечь меня хвостом, я увернулся. Потом он все-таки умудрился зацепить меня когтями и швырнуть через всю скотобойню. Очень удачно для меня.
— Это чем же? — фыркнула я.
— Я приземлился рядом с колодой, из которой торчал мясницкий нож. Знаешь коронный прием выползня? Они поднимают голову и с размаху опускают на тебя нижнюю челюсть. Удар кости приходится вот сюда, — он коснулся гортани. — Силой удара жертве перерубает шею. Голова у выползня маленькая и плоская, и когда он ударил…
— Ты подставил нож.
— Тесак пробил ему кожу, язык, нёбо и вошел в мозг. Смерть мгновенная и практически безболезненная. Потом я нашел там масло для ламп, облил им выползня и поджег.
Некоторое время мы оба молчали. Мне было как-то не по себе от такого рассказа. Обычно Данте ехидно комментировал действия противника, восхвалял себя любимого и вообще был более велеречив.
— Знаешь что?
— Что?
— Это было очень странно. Я впервые видел выползня, от которого отскакивают разрывные пули. И то, что он все-таки задел меня. Обычно выползни ведут себя по-другому. У этих недоящериц-переростков мозгов не хватает, чтобы атаковать когтями.
— А тебе попался выползень-гений. Ты себя вел как браконьер! Коварно убил единственного в своем роде ящера, чей уровень интеллекта выше плинтуса — на уровне дверной ручки! Ты злодей, Данте. Тебя под суд отдать надо!
Он запустил в меня подушкой, закашлялся и резко сел на кровати. На пододеяльнике появилось несколько капель крови.
— Все, меня не кантовать и при пожаре выносить в первую очередь, — белобрысый снова улегся и отвернулся лицом к стене.
Я спустилась вниз и от нечего делать забралась на подоконник. Высунулась сквозь стекло на улицу — гроза уже закончилась, воздух пах гарью и тухлятиной. В Нижнем Городе горит скотобойня, а крысы-ассенизаторы редко утруждают себя прочисткой сточных канав. Как будто в диком Средневековье живем! Я-то еще помню, каково это: жить в доме, где санузел как таковой практически отсутствует, а для мусора предусмотрена яма в полу кухни. При этом считалось, что наша семья весьма богата, если может себе такое позволить, ха-ха-ха!
Посторонние запахи неожиданно исчезли. Снова пахло свежестью, как перед грозой. Заинтересованная я высунулась из окна как можно дальше. Там, за стенами домов, что-то происходило, но я никак не могла понять что именно. Я выскочила на улицу и взмыла вверх. Что? Призраки не могут покидать свой дом? Плюньте в глаза тому, кто это сказал! Я вполне могу бродить в пределах своего квартала, дальше, конечно, нельзя, ибо призрака удерживают на месте вещи, а не сам дом.
С высоты призрачного полета открывался прекрасный вид на Средний Город, но меня интересовало только одно строение — Одинокая Башня на острове посреди реки Идао. Мамой клянусь, дело было в ней, точнее, в ее жильце. Шизанутый Бонцзу, престарелый алхимик, пребывающий в вечном поиске Эликсира Бессмертия (брюквенного самогона), опять взялся за старое. В окошке на вершине башни горел свет, но я не стала вдаваться в подробности и повернулась, чтобы лететь домой… И тут за моей спиной раздался взрыв, прежние запахи вернулись, правда, теперь к ним примешивалась сивушная вонь. Теперь на улицах будут валяться пьяные голуби.
Почему-то меня не оставляло ощущение, что взрыв самогонного аппарата в Одинокой Башне — это знак свыше. Как показала дальнейшая практика, так оно и было.

1.

Решительным ударом молотка Данте загнал в стену последний гвоздь, спрыгнул с последней ступеньки стремянки на массивный письменный стол, со стола — на пол и гордо спросил:
— Ну, как?
— Как козел, — честно ответила я. Белобрысый почему-то не обиделся.
— Я про стены.
— А… здорово. Даже при жизни я такой красоты не видела. Молодец. Выношу благодарность в виде дополнительного стакана компота.
В течение недели после расправы с выползнем на скотобойне мы с белобрысым занимались важными делами: торговались с заказчиком, пытавшимся уклониться от уплаты ввиду того, что Данте, видите ли, «спалил к чертям собачьим скотобойню!», и доводили до победного конца ремонт гостиной, она же холл на первом этаже. Я исполняла роль главного аргумента в переговорах, белобрысый был тягловой силой и параллельно исполняющим обязанности бригады самостийских рабочих-ремонтников.
Надо сказать, все затраты окупились с лихвой. Обшитые деревом стены, шикарный ковер на полу, новая мебель и — гордость белобрысого! — шикарная аппаратура для его бас-гитары. Плюс шкура выползня, голова волка-оборотня и разнообразное оружие в качестве украшений на стенах. Лично мне нравились бронзовые напольные лампы, купленные на все той же барахолке у полубезумной бабули-гнома, утверждавшей, что она является последним отпрыском древнего рода Скаложрунов (вы таких знаете? Я нет).
— Лепота, — я опустилась на диван рядом с белобрысым. — В натуре, цель оправдывает средства…
— Воистину в натуре.
Наш тихий балдеж был прерван деликатным стуком в дверь… ну, настолько деликатным, насколько он может быть у чугунного дверного молотка. Потом дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель бочком скользнул… огненно-рыжий эльф. Точнее, что это эльф, мы догадались по длинным острым ушам, торчащим параллельно полу. Белобрысый нацепил любезную улыбку во все тридцать два зуба:
— Я могу чем-то помочь вам?
— Да…, — замялся юноша, глядя себе под ноги. — Я… вы…Вы Данте? Тот самый Данте по прозвищу Оторва?
— Я, — польщено ответил мой компаньон.
— Он, — подтвердила я, высунувшись из-за его спины. Эльф перевел взгляд на меня, закатил глаза…
— Интересно, на кого из нас он так бурно отреагировал?
— На тебя.
— Почему это на меня?!
— А ты давно себя в зеркале видела?
Я обиделась, но, пока Данте перетаскивал обморочного юношу на диван и поливал коньяком, смоталась в ванную и придирчиво изучила свое отражение — это удовольствие мне вполне доступно. Подумаешь, волосы растрепаны, половина лица — сплошной кровоподтек, ноги в царапинах и ожогах, а руки до локтей забинтованы! Я же не претендую на звание королевы красоты.
— Ламар, иди сюда.
Неторопливой походкой я выплыла из ванной. Обморочный эльф уже пришел в себя. Губки дрожат, глазки вытаращены, ушки дергаются, как будто парень пытался на них улететь.
Визитер больше всего напоминал ходячую рекламу тату-салона. В каждом ухе по семь-восемь колец, штанга в брови, гвоздик в носу. Одет гость был в драные на коленке штаны и безрукавку. На плече — красочная татуировка, изображающая дракона, окруженного орнаментом из квадратиков и треугольников. Фи, как банально! И почему такие инфантильные юноши считают, что татуировка-дракон — это круто?
— Призрак!
— Где?! — удивилась я. — Успокойтесь, юноша, я не кусаюсь. И даже не царапаюсь.
— Она мой ассистент по административным вопросам, — пояснил Данте. Рыжий посмотрел на него, как на чумного, и на всякий случай попятился к двери.
— Вы что-то имеете против? — пропела я, подходя ближе. — Я бы на вас посмотрела, если бы вы в течение ста пятнадцати лет не посещали парикмахера!
Юноша собрался снова падать в обморок, а я заработала укоризненный взгляд белобрысого.
— Ламар, выйди.
Я не поверила своим ушам. Он меня прогоняет! Меня, Ламар Данзель, законную владелицу дома! Никакого уважения к памяти умершей! Кипя негодованием, я ушла на кухню, достала кандалы и принялась греметь в свое удовольствие. Данте обычно называл это «Блюз обиженного привидения». У, зараза. Я ему это еще припомню.
В конце концов, греметь мне надоело, но других развлечений для обиженных призраков здесь не предусмотрено. Я швырнула кандалы в стену, тут же в холле что-то громыхнуло. Интересно, а вдруг это наша обшивка со стен посыпалась? Потом оказалось, что это вылетел гвоздь, на котором держалась голова волка (солидная такая байда размером с ведро). Спустя минуту в кухню просунулся Данте. Я отвернулась, всем своим видом показывая, что разговаривать с ним я не собираюсь.
— Призрак, — неожиданно ласково заговорил белобрысый. — Прости меня. Я был груб с тобой… Больше не буду, я обещаю. Ламар, ты самый замечательный призрак в мире. Ты такая…
Мне неинтересно, неинтересно…Неинтересно!
— Такая милая, — продолжал Данте. Теперь он стоял за моей спиной и трогательно дышал в макушку. Что поделать, я еле-еле достаю ему до груди, если встану на цыпочки. — Тебе никогда не говорили, что у тебя потрясающие волосы?
Он издевается, да? Или подлизывается? В любом случае, я на него обиделась.
— Ты красива даже после смерти… Мне так жаль, что я не родился в то время, когда мог бы познакомиться с тобой… ближе.
— Ну, что тебе от меня надо?! — не выдержала я. Белобрысый подхалим сразу перешел на деловой тон:
— У нас есть работа.
— У нас? Что значит «у нас»?!
— Эта передвижная ювелирная лавка — клиент. Причем, как мне кажется, состоятельный, — голос Данте понизился до заговорщицкого шепота. — Все, что от нас требуется, это сопроводить его в Лингтар и забрать оттуда какую-то эльфийскую фенечку. Платит налом, аванс…, — тут он назвал сумму, в которую нам обошелся совместный ремонт холла и кухни.

А, красота какая! Продложение, надеюсь, будет?

Аффтар жжот! пешы исчо!

В зрачках белобрысого скакали золотые искорки при мысли о грядущих материальных благах и исполнении его заветной мечты. Мечтой была приличная сантехника в ванной.
— А при чем тут я?
— В Лингтаре живут твои сородичи. Я думаю, ты сможешь с ними договориться. Монстров из плоти и крови я беру на себя. Все учтено, Призрак. Даже то, как ты будешь путешествовать с нами. Ты согласна?
Он опустился передо мной на колени и заглянул мне в глаза, трогательно хлопая ресницами. Даже молитвенно сложил ладони перед грудью. Вот он, мой звездный час!
— Я даже не знаю, что тебе ответить, Данте. Сам знаешь, я не могу покинуть этот дом надолго, пока в нем есть хотя бы одна моя вещь. Родное пепелище так просто не отпустит… И путешествовать я не люблю, меня всегда укачивало в любом виде транспорта. Ты хоть знаешь, где этот Лингтар находится? Вот и я не знаю.
— Я же сказал, что все учтено. Чем ты, если не секрет, меня слушаешь?
Опять дразнит, оскорбляет, издевается. Нехороший ты, Данте. Сволочь белобрысая, каланча пожарная, подхалим несчастный. Только я открыла рот, чтобы высказать все это вслух, как заметила на шее белобрысого цепочку с подвеской. Обычная такая серебряная цепочка, на которой болтается кусочек горного хрусталя. Совершенно не мужское украшение… Тем более, что эту цепочку мне подарили на тринадцатилетие. Понятно, что мой компаньон имел в виду, когда говорил, что все учтено! Волей-неволей я должна буду следовать за тем, кто носит мое украшение.
— Она тебе не идет, — съязвила я напоследок.
— У нас день на сборы, — Данте пропустил мое высказывание мимо ушей. Я схватила кандалы, помахала ими и заявила:
— Я готова!
Белобрысый рассмеялся. Самому ему, чтобы собраться, потребовалась около часа: «разрывные пули — четыре обоймы… почему четыре, было восемь! Так, ладно… Серебряные… надеюсь, хватит. Ой…а это у меня откуда? Призрак! Это не твое? Вроде цепи…». После этого я запустила в него кандалами. Данте увернулся, кандалы врезались в стену, оставив на обшивке вмятину и едва не сбив снова волчью голову.
— Ого! — только и сумел сказать белобрысый, оценив ущерб. Я поправила чучело, подобрала кандалы и любовно упаковала их в рюкзак Данте, пока компаньон, чертыхаясь сквозь зубы, исправлял нанесенный ущерб. Правда, особо он не старался: просто завесил вмятину извлеченной из-под дивана картой страны. Вдвоем мы внимательно изучали ее, пытаясь определить, куда конкретно нам предстоит отправиться.
— Смотри, этот Лингтар даже на карте обозначен, вот!
— Вижу. Это к северу от Зильберкрика, — белобрысый ткнул в карту. Я проследила линию, тянущуюся от указанного объекта…
— Это же дорога к нашему Городу!
— Верно…, — Данте призадумался. Должна сказать, что вообще мой компаньон очень милый, особенно когда спит или о чем-то размышляет. Жаль, что обычно я недолго наслаждаюсь этим зрелищем.
Судя по выражению лица, в голове белобрысого появилась какая-то светлая мысль. Он снял плащ с вешалки и ушел, громко хлопнув дверью. Интересно, что задумал мой компаньон, если, уходя, он прихватил практически весь выданный аванс? Ладно, Данте уже не маленький, а я ему не нянька.
Стены вдруг ощутимо задрожали. Волчья башка третий раз за день свалилась на пол вместе с гвоздем, на котором она держалась, обшивка потрескалась еще в двух местах. Холл наполнился дымом и омерзительной сивушной вонью. О, боги, неужели это то, о чем я думаю?! Увы, это оказалось то самое… Когда дым рассеялся, я разглядела стоящего посреди комнаты лысого, как коленка, старичка в халате неопределенного цвета и стоптанных шлепанцах. Старичок осмотрелся, неблагозвучно икнул, потом его блуждающий взгляд остановился на мне.
— Призраки! Двое!
— Где?! — я с любопытством посмотрела по сторонам. Нет, кроме меня и Шизанутого Бонцзу здесь никого не было. У старого алкаша…прошу прощения, алхимика в глазах двоится, вот в чем дело. А я уже обрадовалась…
— Это ты будешь Ламар, дочка Юдо Данзеля? — осведомился Бонцзу, тыкая в меня пальцем. — Ну, прости старого дурака, девочка. Ошибся в координатах, — старик вырвал из своей жиденькой бородки волос. — Уже ухожу… Да, здесь ведь живет молодой Ивиль? Знавал я его деда, хороший был человек и собутыльник приятственный… Ты парню так скажи, пусть он особо не переживает. Такой подарочек, хе-хе, не каждому достается, — дедуля зашелся бессмысленным пьяным хихиканьем, разорвал волос и исчез в облаке сивушной вони.
Я покрутила пальцем у виска. Почему когда Шизанутый Бонцзу ошибается в координатах, то непременно попадает к нам? В прошлый раз пьяный в зюзю алхимик свалился прямехонько на кровать Данте, где белобрысый отсыпался после очередного заказа. Я тогда долго гадала, сколько нужно принять брюквенного Эликсира, чтобы шлепнуть белобрысого пониже поясницы и заорать ему на ухо: «Вставай, спящая красотка, твой прекрасный принц уже здеся!». Что самое удивительное, вылетевший из окна второго этажа Бонцзу даже почти не ушибся.
К счастью, до прихода Данте помещение успело проветриться. Рассказывать белобрысому о визите алхимика я предусмотрительно не стала. Зачем портить нервы перед работой?

Ну а дальше то, дальше...

А черт,я и забыл уже про нее...Вот.Продолжение с окончанием.


Напольные часы показывали половину десятого. Белобрысый валялся на диване и задумчиво перебирал струны своей гитары. Я прилаживала на место волчью голову. Про этот вечер тоже можно было сказать, что он удался. Я худо-бедно закрепила чучело на гвозде, полюбовалась своей работой и громко пожелала Данте спокойной ночи, приятных снов и прочих человеческих радостей.
— Угу.
На полпути к потолку я остановилась, вспомнив об одной важной вещи.
— Эй, а как мы доберемся до Лингтара? Ты уже решил?
— Да, — белобрысый отложил гитару и с хрустом потянулся. — На маршрутке.
ЧТО??? Видимо, у меня отвисла челюсть, поскольку Данте смотрел сквозь меня с этакой ехидной улыбочкой на наглой физиономии.
— Не переживай, я уже купил билеты. Завтра в девять встречаемся с клиентом на станции маршруток и спокойно едем до Зильберкрика. А оттуда пешком. Здесь два дня езды.
На маршрутке! И это при том, что у нас есть личный транспорт — купленный за бешеные деньги мотоцикл класса «А», этакая смесь гоночного мотоцикла и арсенала на колесах. Эта штука была изобретена каких-то лет пять назад, и, чтобы достать ее, надо быть минимум Данте Оторвой, максимум наследным принцем Заката. Вместо того, чтобы воспользоваться этим благом цивилизации, мы едем в тряской повозке, запряженной по старинке дряхлыми конягами! Я спикировала вниз и высказала белобрысому все, что думаю о его умственных способностях вообще и о данном решении в частности. По окончании моей тирады Данте укоризненно поцокал языком и заявил:
— Вот, говоришь, что невинная девушка, а ругаешься, как пьяный матрос!
Я просто задохнулась от возмущения, наблюдая, как он неторопливо поднялся наверх. Впрочем, выяснять отношения мне сейчас не хотелось, я же не стерва какая. Пусть отдыхает, ему завтра предстоит тяжелый день. И послезавтра. И вообще, белобрысого ждет очень трудная неделя.

Утро тоже было вполне обычным. Сначала наверху что-то загремело, потом послышались разные нехорошие слова, и с площадки второго этажа спрыгнул полуодетый Данте с кобурами в руке. Один глаз еще закрыт, волосы с одной стороны прилизанные, с другой — стоят дыбом, вид вздрюченный как у кота, которого застали на кухне за поеданием фарша. Я удивленно посмотрела на него и тихо захихикала. Мой белобрысый проснулся пять минут назад и явно вспомнил о чем-то очень важном.
— И что мы улыбаемся? — зарычал он на меня. — Который сейчас час? Правильно, без пятнадцати девять. А что у нас запланировано на девять?
— Отъезд, — ответила я, давясь от смеха. — Просто удивительно, что ты не забыл об этом.
Наградив меня не предвещающим ничего хорошего взглядом, Данте подхватил рюкзак и плащ и на крейсерской скорости выбежал на улицу. Мне ничего другого не оставалось, кроме как следовать за ним. Дверь мы благополучно забыли закрыть, но это не беда — моя репутация вздорного полтергейста будет держать мародеров на расстоянии.
Со стороны мы, наверно, смотрелись просто замечательно. Полуодетый (и весьма привлекательный!) парень, бегущий в позе разгоняющегося страуса и на ходу натягивающий плащ, и следующая за ним растрепанная полупрозрачная девица в обгоревшем саване поверх рваной блузки и коротких штанов, парящая в полуметре над землей — зрелище весьма увлекательное и двусмысленное. Вот вы бы что подумали, а?
К станции мы успели ровно за минуту до подачи маршрутки. Я плюхнулась на мостовую рядом с нашим рюкзаком и шумно выдохнула. Данте прислонился к столбу.
— Данте…
— Что?
— Ну… брюки застегни.
— …!
— И кто из нас ругается, как пьяный матрос? — искренне удивилась я. Белобрысый демонстративно привел одежду в порядок.
Маршрутка и заказчик прибыли одновременно. Я помахала эльфу ручкой, тот непроизвольно позеленел и едва не уронил небольшой рюкзачок, обшитый розовым мехом.Глаза Данте непроизвольно округлились, но он в кои-то веки промолчал. В нашей практике клиентов лучше не критиковать, иначе останешься без таковых вообще. Обшитые розовым мехом рюкзачки — это еще цветочки, однажды к белобрысому пришла женщина-орк с труднопроизносимым именем Гррбздухззнаррог и потребовала устранить ее супруга.
Нынешний заказчик носил простое эльфийское имя Кареномиэлловар. Удобства ради Данте сократил его до Рено — более удобного как в произношении, так и в переводе. Для тех, кто по-эльфийски не говорит, поясняю: «Кареномиэлловар» означает «чумазое отродье гулящей девки». В интерпретации моего белобрысого юноша стал просто Чумазым.
— Отправляется маршрутный экипаж до Зильберкрика! — противно голосил возница. — Проходим на посадку, отправляется маршрутка до Зильберы!
Мы организованной толпой забрались в повозку (Данте пришлось согнуться вдвое, иначе он задевал макушкой потолок), подождали еще минут пять, пока не появились еще пассажиры: почтенная матрона с тремя дочерьми, которые с интересом смотрели в сторону моего компаньона и с ужасом — в мою. Я от души веселилась, показывая им язык и корча рожицы. Правда, багаж прелестниц занял полсалона, и белобрысому с эльфом пришлось сбиться в кучку, дабы все могли разместиться.
Не буду вас утомлять описанием нашего путешествия. Те, кто раскатывал в маршрутках по ухабистым дорогам, поймут почему. Мало удовольствия в том, что сквозь тебя швыряет разнообразные предметы. Рено сидел, крепко вцепившись в поручни, и держал у рта надушенный платочек с монограммой. Я как-то прониклась к нему сочувствием: саму при жизни постоянно укачивало, — села рядом и успокаивающе тронула за коленку. Эльф покрылся пупырышками, словно на холоде, зато ему сразу стало не до тошноты. Данте на каждом ухабе ударялся макушкой о потолок экипажа и вспоминал мою маму. Лучше бы обращал претензии к собственным родителям!
Ближе к вечеру наши попутчицы покинули маршрутку со всем своим багажом. Белобрысый с видимым наслаждением вытянул ноги и закинул их на сидение напротив. Эльф свернулся калачиком и заснул. Я заскучала.
— Да-а-нте…
— Что?
— Мне скучно!
— Мне спеть?
— Не надо! — испугалась я. — От твоего голоса голуби на лету дохнут!
Маршрутка набирала скорость. Трясло уже не так часто, но ощутимее. Белобрысого это мало беспокоило. Меня, в принципе, тоже. От нечего делать я решила любоваться пейзажем. Дорога пролегала между скалами в какой-то жутковатой местности. Насколько я знала, она называлась Тропой Волка. Дурацкое название. Я высунулась в окно и обнаружила сразу две интересные вещи. Во-первых, мы мчались под горку на извилистой дороге. А во-вторых, наш возница отсутствовал. Вместо него на козлах сидело человекообразное существо, покрытое густым мехом. Я втянулась внутрь и забралась под сиденье. Данте с интересом взглянул на мои маневры. Я молча указала на окно. Он высунулся и мгновенно забрался обратно.
— Буди спящего красавца. Наша остановка!
Я провела пальцами по шее Рено. Эльф подскочил. Данте тем временем вытащил рюкзак из-под сидения, приладил его на плечи и ногой открыл дверь маршрутки.
— На счет «три» прыгаем. Три!
И мы прыгнули. Точнее, прыгнули эльф с белобрысым, я просто замерла на месте, и маршрутка пронеслась сквозь меня. Рено прокатился по земле пару метров, Данте кувыркнулся через голову, получив рюкзаком по затылку, и вскочил на ноги. Лошади, маршрутка и пушистик промчались еще метров двадцать и, не вписавшись в поворот, ухнули в пропасть.
— Классическая ситуация, — констатировал мой компаньон, потирая ушибленный затылок. — Ну, идем дальше?
— А может, не надо? — вяло возмутилась я. Вместо ответа он указал наверх. На скалах расположилось еще несколько пушистиков, и вид у них был самый что ни на есть голодный.
Понятно: будем спасаться бегством.
— А зачем тебе два ствола, родной?
— А зачем тебе две ноги?
— Это наезд?! Между прочим, я старше тебя и вообще мертвая! Так что мне по определению не положено бегать! А Кодекс Охотника? Защита клиента в непредвиденной ситуации?
— Вон он, твой клиент. Хорошо бежит! Быстрее собственного визга!
Рено и в самом деле предпочел удрать от греха подальше, пока мы с белобрысым выясняли отношения. Ничего другого не оставалось, кроме как следовать за ним. Видимо, пушистые звери придерживались того же мнения. Один из них спрыгнул вниз, удачно преградив Рено дорогу. Двое других уже гнались за нами. Эльф вовремя затормозил и только поэтому не нарвался на когти. Я скользнула мимо него и благополучно протаранила вервольфа, чувствуя себя ниткой, проходящей через игольное ушко. Пушистый зверь вытянулся стрункой, схватился за сердце (за свое) и рухнул на землю. Точно под ноги Данте. Белобрысый не оценил порыва и вторично кувыркнулся, растянувшись на земле. Один из преследователей решил этим воспользоваться, прыгнул… Бедняга надеялся приземлиться на спину Данте и небрежным движением лапы сломать ему позвоночник. Откуда ж вервольфу знать о том, как коварны такие вот белобрысые мальчики! Мой компаньон ловко откатился в сторону и, пока ошарашенный зверь рассматривал камни под своими лапами, выхватил один из «Степных коршунов» и с садистским удовольствием нашпиговал вервольфа серебром. За это время я проскочила через второго пушистика, вызвав у него сердечный приступ с летальным исходом. Это еще одна особенность призраков, о которой многие не догадываются — проходя через живое существо, я могу вызвать у него остановку сердца. Зато если это существо вздумает пройти сквозь меня, то ему ничего не будет. Запомните на будущее.
Первая стычка закончилась в нашу пользу, но на скалах оставались еще пушистые. И, если я правильно поняла выражение их морд, гибель товарищей только раззадорила вервольфов.
Никогда больше не поддамся на уговоры белобрысого искусителя! Буду сидеть дома и вязать километровые носки (на каждом метре пятка)! Раньше мне не доводилось с такой скоростью удирать от вервольфов по пересеченной местности. Впереди маячили два рюкзака: вместительный армейский, звякающий на каждом шагу, и маленький, девчачий, с розовым мехом и бубенчиками. Сзади азартно подвывали пушистики. Еще хорошо, что бежали мы под горку. Ну… Бежали Рено и Данте, а я мчалась за ними в метре над землей, завывая не хуже вервольфов и безумно хохоча, как и положено привидению.
— Убавь звук! — не оборачиваясь, рявкнул Данте. Фи, как грубо! Лишь бы меня обижать, а я и так жизнью обиженная.
Эльф внезапно остановился. По усталому личику и хриплому дыханию было ясно, что он выдохся и дальше бежать не может. Я замерла в воздухе, поглядывая на вервольфов. Проскочить сквозь эту толпу так, чтобы досталось всем, я не смогу даже при всем желании. Что ж, в лучшем случае, у меня будет компания в загробном мире, в худшем — двумя пушистиками на Тропе Волка станет больше.
Сквозь меня что-то пролетело, и один из приближавшихся пушистиков растянулся на камнях. Такая же незавидная участь постигла остальных. Белобрысый, чертыхаясь, убрал «Степных коршунов» в кобуры.
— Все живы? — осведомился он, подходя ближе.
— Неправильно ставишь вопрос, — буркнула я. — Кроме тебя и Рено, все мертвы.

Всю ночь мы колобродили по Тропе Волка, пытаясь спуститься вниз с минимальными потерями. По просьбе Данте я изображала фонарь — призраки по желанию способны светиться в темноте, и не говорите, что вы этого не знали.Рено плелся в хвосте,волоча рюкзак по земле и хлюпая носом.У меня настроение тоже было ниже плинтусов.И зачем я только ввязалась в эту авантюру?
Работа осветительным прибором отнимает много энергии. Я уже не летела, а с трудом тащилась по дороге. Если я сейчас не остановлюсь или не поймаю лунный свет, то элементарно испарюсь. «Здоровье» и так подорвано двумя убиенными вервольфами. Примерно так я и заявила белобрысому, бодро шагавшему за мной и тащившему два рюкзака разом. Он выслушал меня без особого энтузиазма.
— Ты предлагаешь сделать привал, да?
— Ты удивительно догадлив!
— Фигушки, привала не будет! Пока мы не пройдем этот участок, никакого отдыха. У меня и так с серебром напряженка.
В очередной раз я убедилась, какой Данте нехороший субъект. Вот, как вернемся домой… если вернемся домой, я его брошу. Гуляй, милый, жуй опилки! Настроение сразу поднялось, я даже засветилась ярче, словно какой-нибудь люминесцентный гриб-поганка.
— Ведь можешь, когда хочешь! — обрадовался белобрысый и одобрительно шлепнул меня пониже спины. Точнее, попытался, поскольку его рука прошла сквозь меня. Нет, ну каков нахал…
Сзади послышался глухой удар, а потом — жалобный стон. Несчастный эльф растянулся на камнях, придавленный пушистым ранцем. Неутомимый Данте остановился, поднял голову к луне и отчетливо произнес фразу, которую я здесь приводить не буду. Цензурными в ней были только предлоги и местоимения.
— Простите, я просто споткнулся, — пробормотал Рено, собирая конечности в одну кучу и пытаясь встать. Я в это время нашла подходящий пятачок лунного света и жадно поглощала астральную энергию. Со стороны я наверняка походила на подключенную к аккумулятору батарейку. «Заряжаюсь» я вообще быстро, буквально за несколько минут.
За моей спиной Данте подошел к Рено и ухватил эльфа за шкирку. Потом я услышала странный шорох, как будто на землю высыпали огромную кучу песка. В моей голове зародились смутные подозрения. Я медленно обернулась.
На том месте, где стояли «мои мальчики», теперь красовался широкий, около полутора метра в диаметре, провал…

— Кто-нибудь, включите свет!
— Ай! Меня придавило! Я не могу пошевелиться! Оно такое… такое гладкое…теплое…ух ты…
— Хватит меня лапать!
— Ой, это вы! Извините…
— Мальчики, вы живы? — осведомилась я, спустившись в провал. В темноте я вижу прекрасно, и от меня не укрылся этот веселый пейзажик: эльф распластался камбалой на камнях, придавленный моим компаньоном. При падении плащ задрался на голову Данте, и Рено с серьезным видом ощупывал голую спину белобрысого. Я расхохоталась. Ей-богу, в жизни не видела ничего более забавного!
— Не смешно, — буркнул Данте свою коронную фразу. Он неловко поднялся на четвереньки и отполз подальше от расплющенного эльфа. Я опустилась на какой-то обломок камня, освещаемый луной.
— Похоже, у нас все-таки будет привал.
Я не сплю уже сто пятнадцать лет с хвостиком. Я не устаю и капризничаю скорее по привычке, чем потому, что действительно устала. Подтянув колени к подбородку, я наблюдала, как Данте укладывается на камнях, завернувшись в плащ, и как Рено достает из своего рюкзачка нечто вроде простынки или покрывала. Ах, это такое одеяло… Вскоре под сводами пещерки раздался негромкий эльфийский храп.
Пусть спят, а я пока осмотрюсь, хоть узнаю, куда мы провалились. Приняв такое решение, ваша покорная слуга взмыла в воздух и неторопливо двинулась в самый дальний и темный угол пещеры. Нет, прошу прощения, это был туннель — об этом я догадалась по проходившему сквозь меня потоку воздуха. А если это подземный ход до Лингтара? Идея показалась мне вполне разумной. Посмотрим, посмотрим…
Я пролетела метров тридцать и остановилась перед сплошной стеной. Только внизу темнел лаз, в который протиснется эльф на карачках. Для меня это проблемой не было: я прошла сквозь стену. Свежий воздух дул по коленкам, зато верхняя часть меня пребывала в тепле и камне.К счастью, продолжалось это недолго — минут десять, после чего я буквально вывалилась из стены и оказалась в круглом зале со сталагмитами. И такое великолепие таится в трех метрах под Тропой Волка! Приглядевшись, я обнаружила, что сталагмиты на самом деле таковыми уже не являются, поскольку из них выточены статуи каких-то странных существ, похожих на людей. Только у людей обычно по две руки и хвостов не наблюдается. Ростом эти статуи были чуть выше моего белобрысого, имели по шесть рук и длинные хвосты вроде лошадиных. Мне оставалось только дивиться больной фантазии скульптора. В потолке пещеры имелось отверстие, сквозь которое было видно кусочек звездного неба. Белобрысому будет интересно посмотреть на все это. Может быть, он даже придумает, как отсюда выбраться…
— Эй, ты!
Я вздрогнула и обернулась. Рядом с одной из статуй стояла костлявая девушка в розовом балахоне с весьма интригующими разрезами. Выглядела она так, словно месяц сидела исключительно на черном хлебе и минералке без газа. А еще сквозь нее было видно стену. Это меня сразу успокоило.
— Привет, сестра по несчастью! — поздоровалась я. — Ты откуда такая красивая?
— Я тут живу, — ответила несколько растерявшаяся дамочка. По виду она старше меня, но не намного. Скорее всего, при жизни она была ровесницей Данте.
— А я тут выход ищу, — я решила поддержать беседу.
— Выход? — она удивленно вытаращила глаза. Ну, разумеется!
— Не для меня, — поспешно договорила я. — Там еще двое со мной, живые. Один нормальный, другой эльф.
— Ты путешествуешь с человеком и эльфом? Ты странная. Как тебя зовут?
— Ламар, — отрекомендовалась я.
— Йона, — тихо ответила она. Я села на пьедестал статуи и закинула ногу на ногу. Почему-то в присутствии таких потусторонних дамочек я начинаю вести себя нарочито вальяжно — сказывается долго общение с белобрысым. Йона теребила краешек своего балахона.
— Как ты здесь оказалась? — наконец спросила она. Я рассказала. Девушка только таращила глаза.
— Лингтар — опасное место для живых. Твои спутники там погибнут.
— Но это наша работа, — возразила я. Йона покачала головой. Ее бледное личико стало одухотворенно печальным. Я скрипнула зубами, чувствуя нарастающее раздражение. Если она и дальше будет так вот грустно таращить свои огромные глазищи, я точно что-нибудь сделаю! Например… не знаю, но сделаю!
Мы помолчали еще немного. Я откровенно скучала, разглядывая фантазии неизвестного скульптора, Йона томно вздыхала, время от времени вытирая глаза подолом балахона.
— Ладно, я пойду, — не выдержала я. — Меня там Данте ждет. Наверно.
— Данте? — оживилась местная жительница. — Какое красивое имя! Это тот человек, с которым ты путешествуешь? А он симпатичный?
Опля. Похоже, Йона решила познакомиться с моим белобрысым. Я представила себе его выражение лица, и…
— Он тебе не понравится. Он горбатый, одноглазый и со шрамом на всю физиономию.
Лицо Йоны вытянулось, и я сразу отметила сходство девушки с кобылой: личико самое что ни есть лошадиное.
— Слушай, подруга, — продолжила я. — Может, ты все-таки подскажешь, где тут выход? А я, как вернусь домой, пришлю к тебе пару симпатичных некромантов, — в этот момент я подумала о Шизанутом Бонцзу. — Будет тебе с кем пообщаться.
— Правда?
— Зуб даю! — я сделала честное лицо (с моей обгорелой физиономией это проблематично) и скрестила за спиной пальцы.
— Тогда тебе нужно идти через другой коридор, вон там, — вдохновенно принялась объяснять Йона. — Идти придется долго, но потом выйдешь на поверхность километрах в пятнадцати от Зильберкрика. Ориентиром будет камень, похожий на индюка.
— Спасибо, дальше разберусь, — перебила я.
— С тебя некроманты!
— Заметано, подруга!

По возвращении в «нашу» пещеру я обнаружила там небольшой костерок и греющегося возле него Данте. Есть у него такая интересная особенность: находить вещи там, где их по определению не может быть. Поэтому я даже не стала спрашивать, где белобрысый нашел топливо для костра.
— Ты где пропадала? — осведомился он, придвигая к себе рюкзак.
— Искала выход, — честно ответила я.
— Нашла?
— Угу.
— Я тут тоже осмотрелся, — Данте махнул рукой в противоположный угол пещеры. — Там что-то типа гротика, в котором полно всяких сундуков, мебели и прочей ерунды. Я разломал пару стульев на дрова, а то холодно.
Я смотрела на весело потрескивающий огонь. Мой компаньон выудил из рюкзака сардельку (ну, не может он отправляться на задание, не прихватив какой-нибудь жратвы!), нанизал ее на узкий обломок доски и теперь поджаривал сардельку на костре. Рено посапывал рядом со своим ранцем.
— Как ты думаешь, что это за место? — нарушила я молчание.
— Не знаю. Наверно, какое-нибудь святилище. Этого добра раньше на каждом углу навалом было. Тебе ли не знать! А что?
— Да так…, — я рассказала ему про странные статуи и Йону, умолчав про ее пророчество и страстное желание познакомиться с одним белобрысым субъектом. Данте философски пожал плечами.
— Она могла быть жрицей этих шестируких или просто жертвой. В любом случае, нам здесь ничего не грозит.
— Почему ты так уверен?
— Копчиком чую.
В этой фразе весь Данте — воплощение юношеского пофигизма. Я придвинулась к костру еще ближе.Все плохо. Я торчу черт знает где, далеко от родного дома, да еще всякие дохлые дамочки пророчат смерть моему компаньону.
— Холодно?
— Нет.
— Ты дрожишь.
— Это у тебя в глазах рябит от костра. Я не могу дрожать по определению.
Дантовская сарделька аппетитно скворчала, сок капал на дрова, и пахло едой. Белобрысый только собрался убрать импровизированный шампур от огня, как тонкая шкурка порвалась, и сарделька упала в огонь. Данте горестно вздохнул. Бедный: нарвался на оборотней, провалился в неизвестную пещеру, да еще и остался без ужина — сплошная непруха! Падение сардельки в огонь неожиданно пробудило воспоминания о трагических обстоятельствах моей смерти.
— Данте…
— Что?
— Ты знаешь, а я почти ничего не почувствовала, когда умерла. На меня балка упала и оглушила. Я уже потом догадалась, что задохнулась в дыму…
Он ничего не ответил. Наверно, переживает об утраченной сардельке. На меня ему наплевать, впрочем, как всегда. А я сейчас расплачусь! Плачущий призрак — это не самое приятное зрелище на свете, поверьте. Я подтянула колени к подбородку, обхватив их руками. Все плохо. Когда мне плохо, я вспоминаю свои похороны и всех этих лицемеров-родственничков. Трагические вопли, истерики над гробом, в котором покоились мои обгорелые останки (назвать ЭТО мной было весьма затруднительно), заунывная музыка, от которой выли все собаки в округе… Я передернула плечами.
Обстановку разрядил проснувшийся Рено. Первым вопросом было классическое «Где я?». Мы популярно объяснили. Эльф почесал за ухом и резюмировал:
— То есть, мы можем прямо сейчас выбраться отсюда?
— Ну да.
— Тогда чего мы ждем?!
— Ты знаешь, это первая здравая мысль, которую я от него услышала, — шепнула я Данте. Он согласно кивнул.
И мы пошли.
Шестирукие статуи не произвели на белобрысого должного впечатления. Я ожидала чего-то типа удивленного свиста или восклицания, но мой компаньон даже бровью не повел. Зато Рено был сражен наповал: глаза вылезли на лоб, уши параллельно земле и дрожат. Помнится, также он отреагировал на меня. Опасаясь, что парнишка снова хлопнется в обморок, я подтолкнула его в сторону темного лаза в стене, о котором говорила Йона. Кстати, присутствия самой девушки я не ощутила: видимо, она прихорашивалась в ожидании некромантов.
Первой пошла я, за мной — Рено, а Данте замыкал шествие (пардон, ползание). Я «включила свет» и двинулась навстречу неизвестности. Сзади слышались пыхтение и шорох.
— Ничего, что я тыкаюсь носом в твои грязные кеды? — послышался раздраженный голос белобрысого. — Можно ползти быстрее?!
— Извините…
— Аргх!
Я улыбнулась. Живые… Они такие забавные.
Можно, я не буду рассказывать, как мы пробирались по этому коридору? Как выяснилось, Рено страдал клаустрофобией, и белобрысому приходилось большую часть пути толкать его перед собой. Попутно я выучила несколько новых ругательств и уяснила, что ряд статей Кодекса Охотника, касающихся безопасности клиента, можно не соблюдать, если клиент является женоподобным юным эльфом, шарахающимся даже от собственной тени и полностью лишенным представления о физических нагрузках. К счастью, коридор был почти прямым, только неуклонно понимался вверх — но не настолько резко, чтобы можно было съехать вниз. Я уже ощущала легкую слабость, когда, наконец, увидела впереди дневной свет. Выбрались! Хух…
Я бабочкой выпорхнула из коридора и оказалась у подножия высоченной сосны. Или елки. Нет, все-таки сосны. За мной на поверхность, словно пробка из бутылки, вылетел эльф, нагруженный своим ранцем и дантовским рюкзаком. Потом из лаза показались ноги, обутые в хорошо знакомые мне высокие ботинки со шнуровкой, а за ними и весь Данте. Как ему удалось перевернуться в узком туннеле, чтобы придать Рено ускорение посредством хорошего пинка обеими ногами, так и осталось тайной, покрытой мраком. Главное, что мы были на поверхности. Эта самая поверхность встретила нас солнечным светом. Чудом уцелевшие часы белобрысого показывали четверть одиннадцатого.
— Ну, куда теперь? — жизнерадостно спросил Данте, отряхиваясь от земли. — Что говорила эта твоя Йода?
— Йона. Она говорила, что нужно ориентироваться по валуну, смахивающему на индюка.
— И что? Просто идти в сторону этого камня?
Упс… А вот это я и не уточняла.
— Ладно, на месте разберемся. За мной!
Нет, все-таки хорошо, что есть на свете такие белобрысые сволочи, как мой компаньон! Мы шли напролом через лес, пока не оказались возле накатанного тракта, вымощенного булыжниками (похоже, асфальт до этой местности не добрался). Существенную помощь оказал Рено, врезавшийся в указатель с надписью «Зильберкрик, 10 км».
— Призрак, ты, наверно, устала, да? Может, хочешь отдохнуть? Лезь в рюкзак.
Я воспользовалась неожиданной любезностью белобрысого, просочилась в рюкзак и вселилась в одну из цепей (надеюсь, он не узнает, что я их все-таки взяла с собой!). Приятно стать на время материальным объектом, пусть даже таким длинным и неживым! Я «свернулась» клубочком и отключилась.

Разбудили меня самым наглым образом: швырнули рюкзак на землю и пнули его ногой. Что за наглость, я не поняла?! Если это дантовские шуточки… Я снова перешла в нематериальное состояние, выбралась из рюкзака и увидела такую картину: Данте, Рено и еще какой-то субъект в форме стражника. Эти трое стояли перед массивными городскими воротами и ругались. Точнее, ругались стражник и белобрысый, а эльф скромно стоял в сторонке.
— Я не могу пропустить вас в город, если вы отказываетесь сдавать оружие, — распинался стражник. — В преддверии Шаманского Шествия мы должны обеспечить безопасность горожан. Я даже не знаю, кто вы такой!
Белобрысый порылся в карманах и протянул ему удостоверение личности.
— Данте Ивиль… Фотография нечеткая!
— В чем дело? — поинтересовалась я. Стражник повернулся в мою сторону…
— Эт-то кто? — пробормотал он. Данте обворожительно улыбнулся.
— Это Ламар Дарриэн Данзель, мой ассистент по административным вопросам. Правда, она умерла сто пятнадцать лет назад, но это не расторгает наш контракт. А вот то ушастое недоразумение — наш клиент. Лицензия у меня с собой, могу показать, вот.
— Что же вы сразу с этого не начали? Прошу, господа, надеюсь, вам понравится в нашем городе.
Мы миновали городские ворота. Лицо белобрысого хранило выражение оскорбленного достоинства. Рено втянул голову в плечи, словно ожидая, что его сейчас одним ударом — да по самые уши в асфальт!
— А что за Шаманское Шествие? — спросила я у эльфа.
— Это что-то вроде карнавала, с музыкой и выступлениями магов. На главной площади накроют столы с едой…
— Халява? — оживился белобрысый. Рено интенсивно закивал. Я испугалась, как бы у него не отвалилась голова.
— Может, задержимся здесь на пару дней? Когда будет все это мероприятие?
— Послезавтра…
— Ладно, уговорили. Кто-нибудь знает, где здесь нормальная гостиница, куда пускают с призраками?

Я сидела на подоконнике в нашем номере. Данте куда-то ушел с утра пораньше, Рено читал книжку, забравшись с ногами в кресло. В окно, выходившее на ту самую главную площадь, я видела, как довершались последние приготовления к Шаманскому Шествию. Вечером будем зажигать! Хоть я и мертва, но все равно люблю вечеринки. Мыслями я уже была на танцплощадке, которую спешно украшали бумажными лентами и живыми цветами. Блин, только вот потанцевать будет не с кем…
Рено убрал книжку в свой ранец и подошел ко мне.
— Госпожа Ламар, вы ведь тоже пойдете на Шествие?
— Если кое-кто велит мне не мешать ему развлекаться, то я останусь здесь, — ответила я. — А если нет, то, разумеется, пойду!
— В таком случае, не могли бы вы держаться…
Подальше от тебя? Да с удовольствием!
— …поближе ко мне? Мне просто стыдно просить об этом господина Данте…
— Не вопрос, — я повернулась к нему. — А ты будешь танцевать со мной?
Рено слегка побледнел, но взял себя в руки.
— Конечно, госпожа.
— Круто! И зови меня просто Ламар, без «госпожи».
Я спрыгнула с подоконника и протанцевала к выходу из комнаты. Дверь распахнулась, порывом ветра меня сдуло к стене, и в номере появился Данте. Карманы его плаща странно оттопыривались. Не говоря ни слова, он прошел к своей кровати и вытряхнул из карманов обоймы с серебряными пулями.
— Эти гады не принимают кредитные карты. Пришлось бегать по городу, искать банкомат. Зато прикупил боеприпасов, — судя по тону, белобрысый был слегка не в духе. — А теперь, если никто не возражает, я покемарю до вечера!
Мы не возражали. Рено только забрал у него мою цепочку, и мы с эльфом оставили моего компаньона отдыхать.
Цепочка! С ней я чувствовала себя собачкой на поводке. В принципе, к этому можно привыкнуть, что почти невозможно для такой свободолюбивой личности, как я.
Для выхода из гостиницы мне пришлось вселиться в один из браслетов эльфа — заселялись в номер эльф и человек, а не эльф, человек и призрак. Оказавшись на улице, Рено постучал по браслету, я выбралась на волю, и мы неторопливо двинулись вниз по улице.
— Он всегда такой нервный, госп… Ламар?
Я призадумалась.
— Нет. Только когда речь идет о больших бабках. Он прагматик.
— Кхм…А я — Дева, — скромно потупив глазки, сообщил Рено. Я чуть не расхохоталась.
— Прагматик — значит, у него практичный склад ума! Вообще, если мне не изменяет память, он Лев.
Мы остановились возле деревянных подмостков.
— Живая музыка будет?
— Похоже на то.
Конечно, Зильберкрик уступал нашему Городу, как по занимаемой площади, так и по размаху празднества, зато выглядел куда чище и спокойнее. Мощеные булыжником улицы, деревья, клумбы, аккуратные домики с черепичными крышами — одним словом, Средневековье. Посмотрим, что здесь будет вечером.
Прохожие странно косились на нас с эльфом. Деревня, блин! Тут я решила задать эльфу один вопрос, который меня интересовал с момента нашей первой встречи:
— Слушай, Рено, а ты у нас кто по профессии?
— Модель, — кокетливо ответил вьюноша.
— Манекенщик? — переспросила я. Да, можно было догадаться, глядя на его вихляющуюся походку.
— Модель! — строго поправил эльф. — Манекенщики — это так, новички, а я профессионал!
Его интонации очень напомнили мне Данте.
— Ладно, модель так модель, — согласилась я. — Не надо так кипятиться.
А зачем модели нужно пробраться в Лингтар? Что общего у подземного комплекса шаманских могил и тощенькой «вешалки»? Это уже не мое ума дело.
— Давай зайдем туда, — неожиданно предложил Рено, указывая на магазинчик на другой стороне улицы.
— «Одежда и аксессуары»?
— Да! Я не знал, что мы попадем на Шаманское Шествие, и не взял с собой ничего нарядного. Пожалуйста, госп…Ламар!
Модель…
Пока он выбирал шмотки, я вертелась возле зеркала в примерочной. Видок у меня, конечно, не праздничный. Что поделать, салонов красоты и модных магазинов для привидений пока не существует. Я попыталась стереть сажу с физиономии, но только сильнее размазала. Обидно.
— Ламар! — рядом со мной возник Рено. — Идем, я кое-то нашел для тебя! Кстати, какой шарфик лучше: этот или сиреневый?
— Сиреневый, — ляпнула я.
— Я так и думал! Пойдем!
Размахивая шарфиком, эльф провел меня через весь магазин к какой-то двери и торжественно распахнул ее.
Одежда. Полупрозрачные, легкие платья, блузки и так далее, и тому подобное. Я, мягко говоря, оторопела. Рено заметил мою растерянность и объяснил мне суть. Оказывается, этот магазинчик единственный в стране, занимающийся пошивом одежды для существ паранормальных. Объяснялось это опять же Шаманским Шествием. Духи магов, в честь которых устраивался этот сабантуй, перед праздником принаряжались здесь. Я взвизгнула от радости. Ура-ура-ура!!! Белобрысый обалдеет, когда увидит меня в новых вещах!

Он действительно обалдел. Даже ущипнул себя за бицепс. Я неторопливо повернулась, давая ему возможность «заценить модный прикид».
— Да-а…
— Что? — возмутилась я, разглаживая новый чистенький саван. К нему также прилагались бриджи из денима и корсет с вышивкой. — Только не говори, что мне не идет!
— Я молчу, молчу, — Данте поскреб в затылке. Я показала ему язык.

Шаманское Шествие я буду помнить долго. Началось оно с того, что по главной улице, под грохот тамтамов и бубнов, звуки горна и бренчание гитар, прошла колонна танцующих ряженых. Все участники были размалеваны, как я не знаю кто. Горожане в карнавальных костюмах толпились на площади перед подмостками, увитыми цветами и ленточками. Мы втроем держались чуть в стороне, дабы нас не растоптали. Мэр Зильберкрика, солидный дядька с моржовыми усами, произнес небольшую речь, в смысл которой я особо не вникала, но ее заключительная часть запала мне в душу (это фигура речи, если кто не понял!):
— А теперь — ДИСКОТЕКА!!!
Группа начала играть что-то быстро-динамичное. Данте пару секунд вслушивался в мелодию, а потом с радостным воплем исчез в толпе танцующих. Рено издал визг немного другой тональности и последовал за ним. Я пожала плечами.
Эльф нашел в толпе своих сородичей и тусовался с ними. Белобрысый держался ближе к сцене. Я уже говорила, что он невероятно пластичный и гибкий? Нет? Значит, только что сказала. То, как он двигался под музыку, словами не передать — это надо видеть. Не люблю клише, но придется использовать: он танцевал как бог. Некоторые дамочки с интересом посматривали в сторону Данте. Я скрипнула зубами. Вот, сейчас одна из них подойдет к нему… Кхм. Ну, не сейчас, так чуть попозже. Нет, я не ревную. Кто вам сказал такую глупость? Просто мне…неприятно видеть рядом с Данте других девушек, хотя приходится мириться с его многочисленными подружками (кстати, ни одна из них надолго не задерживается).
— Девушка, вы танцуете?
Это он мне, да?
— Нет, пою, — буркнула я. Белобрысый улыбнулся этой своей неподражаемой кошачьей улыбкой:
— Брось, Призрак. Ты же хочешь потанцевать со мной, да?
Конечно, хочу. Вот только тут одна ма-а-аленькая проблемка, дорогой…
— Ты хоть представляешь, как можно танцевать с призраком?
— Примерно догадываюсь. Хватит ломаться, иди сюда!
Ладно, уговорил, противный. Тем более, группа играла рок-н-ролл!
Уже потом, на «трезвую» голову, я все пыталась сообразить, как мы умудрялись откалывать бешеное танго с элементами акробатического рок-н-ролла на пятачке площадью в полтора квадратных метра. Но ведь откалывали, да еще как! Когда музыканты прекратили играть, у этой белобрысой сволочи даже дыхание не сбилось. Положим, он танцевал с нематериальным объектом, а вот если так размахивать живой девушкой, вроде вон тех мымр в перьях… Именно в перьях. На Данте давно облизывались две местных дамочки в платьицах из страусовых перьев — блондинка с пышной шевелюрой до попы и брюнетка с каре. После непродолжительной беседы в бой пошла брюнетка. Я отползла к столам с угощением и заняла стратегически выгодное положение на заборчике за напольной лампой — двукратно увеличенной сестрой наших ламп дома, стилизованной под старинный треножник. Огонь, правда, был настоящим, и облако дыма надежно скрывало меня от глаз сторонних наблюдателей. Но не от эльфов.
— Госп… Ламар, а почему ты здесь одна? — к столам подошел Рено. Остроухий юноша просто сиял, как медный грош. Я отмахнулась, не прекращая наблюдения. Брюнетка подошла к Данте, обменялась с ним парой фраз и отправилась восвояси, интенсивно виляя кормой. Ха, милочка, джентльмены предпочитают блондинок! Одна из представительниц этого племени, словно услышав мои мысли, обмотала вокруг шеи свою страусовую горжетку и двинулась вперед.
— Ламар, ты меня слышишь? — эльф помахал у меня перед носом стаканом сидра, между прочим, крепкого. Часть напитка выплеснулась в огонь. Если бы я знала, чем это чревато!
— Оставь меня, ушастый, я в нирване, — отмахнулась я. Блондинка уверенно прокладывала себе путь через толпу, но вдруг остановилась, не обнаружив объекта охоты. Сам объект материализовался рядом с нами, забрал у Рено стакан и залпом осушил его.
— Жарко! Призрак, покараулишь? Все равно сидишь, и не делай вид, что тебя здесь нет, — он снял плащ и повесил его на мой заборчик. — Как вам вечеринка?
— Весело, — отозвался эльф.
— Главное — музыка. Эти ребятки, конечно, не «Укус» и не «Халявин», но играть умеют. Кстати, играют не свое…
— Тебе видней, — хмыкнула я. Пахший сидром дым летел прямо на меня, и я даже ощущала вкус напитка во рту. Рот Данте был занят бутербродом со шпротами, поэтому он только замычал в ответ. Халявщик…в смысле, растущий организм, которому надо хорошо и много питаться.
Эльф опять убежал к своим. Данте еще некоторое время пасся возле стола, когда к нему подошла та самая блондинка. Я отвернулась, делая вид, что мне совсем не интересно, о чем они там болтают. Зато стоило мне повернуться снова, как я увидела эту парочку танцующими вместе рядом со сценой. И тут какой-то выпивоха рядом со мной опрокинул в огонь целую бутыль сидра. Жидкость ярко полыхнула, я оказалась в облаке ароматного дыма, а несчастный пьяница с причитаниями рухнул под стол. Сидровый дым проходил сквозь меня, и мне неожиданно так похорошело… Уже как-то все равно, что мой компаньон отправился со своей блондинкой в какой-то укромный уголок. Рука Данте по-хозяйски обвивала талию девушки, сам он нашептывал что-то на ухо блондинке, и, насколько я могла видеть, выражение его лица было препохабнейшим. Ну и ладно, ну и подумаешь — у меня есть целое облако испарившегося сидра. Кстати, при жизни я очень любила этот напиток, но никогда не употребляла его в таких количествах. А еще мне хотелось танцевать. Я спрыгнула с забора и нашла себе свободное местечко на танцплощадке. Ко мне тут же присоседился некий тощий юноша в ярком трико. Перед глазами все плыло, я чувствовала слабость в коленях — забытое, но знакомое ощущение. Да я при жизни так не напивалась! Это все Данте виноват. Если бы он присматривал за мной, а не любезничал с чужими блондинками, я бы не нак…люк…не напилась бы в стельку, вот.
Музыканты играли что-то ритмичное в стиле «ритм-Н-блюз». Я чувствовала себя подозрительно материальной, но не придавала этому значения. Могу танцевать — и ладно. Тощий юноша при ближайшем рассмотрении оказался довольно симпатичным. Кажется, я начала кокетничать с ним. Потом моего кавалера оттер Рено. Этот тоже был здорово навеселе.
— Ик…Привет, красавчик. Решил все-таки по-тан-це-вать со мной? Ну, не стесняйся, — промурлыкала я, кладя руки ему на плечи. Остроухий заулыбался.
— Ламар… Ламаррочка, да ты пьяна! Как и я…ой…
— Нич-чего подобного! — я замотала головой, меня повело, и я чуть не плюхнулась на землю. Где там моя укипаловка, а то я трезвею и становлюсь нематериальной?!
— Что у вас? — послышался знакомый голос. — Ламар?!
Я повернулась на пятках, опять же чуть не упав, и ткнулась носом в живот Данте. У, явился предатель...! Серые глаза сыто блестят, на шее порядочный засос, губы припухли, а на плече свежие царапины — меньше надо с блондинками по углам обжиматься!
— Явился, не зап-пылился… Ты х-хоть пре-до-храняешься? А то смотри, вдруг эта девица венерическая, — я погрозила ему пальцем. — Изменщик коварный, вот ты хто…
— Ламар, как ты умудрилась наклюкаться? — он грозно посмотрел на меня. Я показала ему язык и изобразила несколько па. Это было большой ошибкой с моей стороны, поскольку я все-таки упала и растеклась по земле лужей! Какой позор… Мое сознание улетало, покачиваясь на переполнявших меня алкогольных парах. Последнее, что я помню, это как Рено повис на шее белобрысого, пытаясь поцеловать его взасос, а Данте пытался стряхнуть его. Я зашлась бессмысленным пьяненьким хихиканьем. При этом я даже не заметила, что мои руки и ноги причудливо сплелись между собой, а пятки закрывают уши. Передо мной два белобрысых синхронно съездили по наглым мордам двум рыжим эльфам. Я окончательно уплыла куда-то в астральные дали. Все, приехали…
Проснулась я неожиданно легко и сразу обнаружила, что нахожусь в ведре. Да-да, в самом настоящем ведре. Я высунулась из него, словно змея из корзинки укротителя, и осмотрелась. Ведро стояло посреди нашего номера в гостинице. Эльф мирно спал на своей кровати, завернувшись в одеяло. Как мы с ним вчера зажигали… Я довольно хмыкнула.
— Проснулась, алкоголичка?
Внутри у меня все упало. Мой дорогой Данте в трусах и ботинках сидел на подоконнике, держа в одной руке бутерброд, а в другой — дымящуюся чашку. Засос на шее посветлел, царапины затянулись, а вот выражение лица не предвещало для меня ничего хорошего. Последнее становится доброй традицией, вы не заметили?
— Доброе утро, — проблеяла я. Он фыркнул и откусил сразу полбутерброда.
— Баф е гу-гу?
— Чего?
— Башка не болит? — повторил белобрысый, прожевав бутерброд.
— Нет.
— Просто удивительно.
Когда он говорит вот так и поворачивается ко мне правым профилем, значит, я в чем-то здорово провинилась. Кстати, на данном профиле красовался синяк. Ух ты, вчера еще и мордобитие было! Как же я его проспала? Обидно. Я выкарабкалась из своей тары и подлетела к белобрысому, погладила его по пострадавшей скуле и сделала виноватое лицо. Ноль реакции. Напротив, он нагло жевал свой бутерброд с кильками и пил чай, словно был в комнате один!
На кровати зашевелилось одеяло, и из-под него донесся жалобный стон. Кто-то маялся с похмелья. Данте растянул губы в прокурорской улыбке. Несчастный растрепанный эльф высунул наружу свою помятую мордашку и еле слышно прошелестел:
— Дайте водички, пить хочется…
— Ага, сушняк? — мгновенно среагировали с подоконника. — А похмелиться нечем.
Прокурор в трусах спрыгнул на пол и прошелся по комнате. Его бы в таком виде отправить в квартал Синих Лампочек на одну ночь — от клиенток отбоя бы не было (сколько бы мы денег заработали)! Нехорошая Ламар, о чем ты только думаешь!
— Ну, товарищи алканавты, — начал Данте. — Хорошо вчера повеселились, да?
— Ага, — ответили мы с эльфом.
— Так вот, больше такого НЕ БУДЕТ! Мне вчера на вас смотреть тошно было! Напились как Шизанутый Бонцзу! Особенно ты, Ламар. Растеклась по земле, тучка перепившая.
— Мы…
— Что «мы»?! Я, как распоследний идиот, тащил вас сюда: одного на плече, другую в ведерке из-под краски, — белобрысый пнул мою тару, та с грохотом покатилась в угол. — От моей репутации в этом городе практически ничего не осталось!
— А она была? — пискнула я, за что и поплатилась. Сквозь меня пролетела пустая кружка. Не больно, но обидно.
— Да что ты разошелся?! Что ты на нас волну гонишь?! Базар-то фильтруй! Кто вчера по углам с блондинками обжимался?!
— Еще бы ты по углам с блондинками обжималась!
Я аж поперхнулась. Мой компаньон сложил руки на груди и торжествующе посмотрел на нас, убогих.
— Все, хватит. Сегодня же отбываем в этот долбаный Лингтар. На опохмелку даю час. Все ясно?!
Его рыку позавидовал бы любой сержант, наставляющий на путь истинный зеленых новобранцев. Я с отвисшей челюстью наблюдала, как его белобрысость натягивает брюки (не снимая ботинок), достает из стенного шкафа рюкзак и плащ и покидает комнату.
— Госп…Ламар, — слабо позвал Рено.
— Чего тебе?
— Пожалуйста…дай мне водички…
Я принесла остроухому пустой стакан и графинчик с холодной водой. Эльф слабо поблагодарил и приложился к графинчику.
Да, в этот раз мне удалось разозлить Данте по-настоящему. Отныне никогда не буду сидеть в алкогольных парах, а то он совсем обидится и сменит место жительства. И останусь я одна, как луна на небе.

- Ну и где он есть?Уже три часа прошло!
Мы с эльфом сидели на бревне возле входа в пресловутый Лингтар.Смеркалось.
Разумеется,белобрысая краса и гордость славного Города ушел за эльфийской фенечкой в гордом одиночестве.Он еще дулся на нас,а потому навязывать свое общество я не стала: еще пришибет чем-нибудь!Нам с Рено оставалось только ждать и надеяться,что все будет в порядке.
Надо сказать,легендарные эльфийские могильники меня не впечатлили.Подумаешь,гора булыжников и дубовая дверь,окованная нержавейкой!Я-то ожидала чего-нибудь большего,вроде того подземелья,в котором обитала дражайшая Йона...Кстати,как там эта несчастная?Все прихорашивается в ожидании некромантов?Хех...
Рено чертил палочкой по земле.Ушки поникли,глазки грустные...Надо полагать,башка болит с позавчерашнего.Я ободряюще похлопала его по загривку.Эльф вздрогнул и уронил палочку.
- Как думаешь,он вернется?
- А куда он,на фиг,денется?Он же у нас крутой,как вареное яйцо!Знаешь,как он выползня уложил?Ууу,ща я тебе расскажу!
Последующие полчаса я,аки распоследняя Шахерезада,травила байки,прославляя доблесть и удаль моего компаньона.Рено охал.Рено ахал.Хватался за голову.И накоенц заявил:
- Да врешь ты все!
- Ламар - на редкость правдивый призрак.Она только склонна...к гиперболе.
Данте стоял,прислонившись к дубовой створке и крутя на пальце какую-то тускло поблескивающую фиговинку.Грязный,растрепанный,один глаз окружен аккуратным фингалом,плащ порван в трех местах,но морда лица жутко довольная!
- Оно? - поинтересовался белобрысый,протягивая эльфу фиговинку.Тот слабо пискнул и кинулся протирать свое сокровище подолом майки.Я тем временем подошла к Данте,воспарила на уровень его лица и скромно чмокнула в щечку.Мой компаньон довольно ухмыльнулся,показывая,что я прощена "до следующей выходки".
Как выяснилось,в "жутких эльфийских могильниках" действительно было жутко...жутко грязно и темно.Отсюда синяки и драный плащик: Данте топал вперед,не разбирая дороги.Пару раз спотыкался и падал в холодные лужи,зацепился за что-то...Еще в гробницах кто-то выл,но на вопрос "И кому там на одном месте ровно не сидится?" и ласковую просьбу показать рыло не ответил.Я уже говорила,что Данте - уникальный мальчик?
И тут Рено подал голос.
- АААА!Это не мой браслетик!!!
Данте поперхнулся едкой фразой о внутреннем убранстве могильников,сглотнул и повернулся к эльфу.Наш клиент грозно растопырил ушки,распахнул глазки и потрясал фенечкой.
- Это не мой браслетик!Мой был из белого золота,со стразами!Я его потерял в ночном клубе "Лингтар"!
- В ночном клубе? - тихо спросил Данте.Я глубоко вздохнула.В ночном клубе...
- Да,ночной клуб "Лингтар",это в Старом Городе.
Мы с белобрысым стояли как оплеванные.
- Можно,я его пришибу? - тихо спросила я.
- Не надо.Я сам, - так же тихо отозвался Данте.Рено побледнел.
- Эй...Эй,вы чего? - запаниковал эльф.
- Мы? - белобрысый улыбнулся. - Да мы-то ничего... А вот ты...РАНЬШЕ НЕ МОГ СКАЗАТЬ???!!
Вы спросите,чем все закончилось?Что ж,охотно расскажу.Данте вовремя вспомнил,что не имеет права убивать клиента в особо жесткой и изощренной форме, и ограничился тем,что сел на бревно,положил модель животом себе на колени и как следует отшлепал по тощим ягодицам.
***
Я не буду снова пересказывать,как мы ехали домой.Все-таки нет ничего интересного в тряске,пыли и том,что тебя перманентно укачивает.Точнее,укачивало Рено,а Данте всю дорогу мирно спал,обняв свой рюкзак.
Эльф решил,что найденный белобрысым браслетик ему подойдет,тем более,что штучка оказалась магической.Посему свои денежки мы получили.

...Вечер определенно удался.Без шума и пыли,тихо и мирно.Я валяла дурака на диване,а мой компаньон плескался в ванне.Его золотая мечта наконец-то сбылась: у нас теперь была приличная сантехника в ванной.А все благодаря шибанутым эльфам.
И все-таки интересно,что имел в виду Шизанутый Бонцзу,говоря о подарочке?Хотя,кажется,я знаю.
Разумеется,он говорил обо мне!

Винс Ди Ну вот и ладушки... Новенькое бы что-то... Инкогнито Ваше не особо удалось, так что надо продолжать...Хоть бы и в этой теме. Заждалась аудитория...Всюду фанаты)))

Ладно,раз уж меня раскрыли...

Mr. Self-Destruct.


Он стоял на самом краю крыши и смотрел вниз. Такой прекрасный вид на ночной город! Отсюда Шиз казался россыпью ярких неоновых огней, разделенных на две неравные части темной лентой реки Идао. Славный город Шиз, названный так в честь своего основателя Шиза О’Френика, город людей и нелюдей, полный загадок и сомнительных удовольствий. Город, где каждый день что-то происходит.
Он достал из внутреннего кармана куртки почти пустую пачку сигарет, взял в рот последнюю, скомкал пачку и отправил ее в свободный полет с двадцатипятиэтажного здания. Зажигалка обнаружилась в заднем кармане джинсов. Он закурил. Это было здорово — стоять на крыше, курить и смотреть на город. Славный город Шиз… Он выпустил дым из ноздрей двумя тонкими струйками. Еще одна затяжка, и недокуренная сигарета полетела вслед за пачкой. Потом он бросил зажигалку на крышу и раздавил ногой, обутой в тяжелый ботинок.
— Курение вредит вашему здоровью, — сообщил он в пространство, обращаясь к мельтешащим внизу фигуркам. Вряд ли они его услышали.
На темном небе вспыхивали неожиданно яркие звезды. Он всегда поражался тому, что над Шизом, несмотря ни на что, видно луну и звезды. Ночь была морозной, но холода он не чувствовал. Прекрасная ночь в прекрасном городе… Он улыбнулся звездам. Странное дело, он ощущал небывалую гармонию с окружающим миром и с самим собой. Все его худощавое гибкое тело переполняла эйфория, хотелось кричать в голос, буянить, одним словом — зажигать.
— Йиииии-ха-а-а-а-а!!!
Его голос сталью звенел на морозе. Все прекрасно, все просто здорово. А теперь — шаг назад и два вперед…
Падая, он перевернулся лицом вверх, чтобы видеть небо. Как же красиво! Ветер трепал неровно остриженные волосы и ремешки на воротнике куртки, свистел в ушах. Он пожалел, что забыл дома плеер. С плеером было бы веселее. Вниз, вниз, вниз, дальше от звезд, ближе к асфальту. Там, наверху, какая-то звезда вспыхнула особенно ярко и сорвалась с места, прочертив небо ярким всполохом света. Он снова улыбнулся и закрыл глаза.
Страшной силы удар.
Боль, пронзившая тело.
Тишина.
Тьма.

— О-о-о…
Он открыл глаза. Серые коробки домов поднимаются вверх, к темному небу и серебряным звездам, а он лежит на холодном асфальте, покрытом свежими трещинами. Во рту солоно от крови — он приподнялся на локте и сплюнул солидный темный сгусток. Ребра болят. Голова болит. Он дотронулся до ноющего затылка — так и есть, шишка. Слабость в коленях. Конечно, после такого удара…
Бессильная ярость захлестнула все его существо. Он ударил кулаком по асфальту. Ну почему ОПЯТЬ?!
Он неуклюже поднялся на ноги. В висках бухали кузнечные молоты. Нет, так продолжаться не может. Пошатываясь, он пересек проезжую часть улицы и прислонился к фонарному столбу на тротуаре. Правую скулу саднило — и где только умудрился содрать? Посмотрел на свои руки. Еще и перчатку разорвал. Он снял обе и отправил их в ближайшую урну.
Мороз стал ощутимее. Он убрал руки в карманы, снова сплюнул. Да, холодно. Все болит. От былой радости не осталось и следа — только сожаление о растоптанной зажигалке.
«Стою под фонарем, как последняя шлюха».
Он хрустнул плечами и направился вниз по улице. Куда угодно, лишь бы подальше от места неудачного самоубийства.
Город жил своей жизнью, и ему не было дела до несостоявшегося самоубийцы. Шиз портил небо выбросами своих заводов не одну сотню лет и повидал многое. Он мог рассказать тысячи историй — нужно только суметь услышать их. Самоубийца шел дальше. Снег хрустел под ногами. Холодно...
— Эй, отряхнись! У тебя вся спина в снегу!
Никакой реакции. Окликнувшая его девушка легкого поведения недоуменно фыркнула и вернулась к стайке своих товарок. Чудиков везде хватает.
Его внимание привлекли стилизованные под иероглифы сиреневые буквы, складывающиеся в название «Господин Змей. Тату. Пирсинг. Шрамирование». Чуть ниже надпись другим шрифтом — «Постоянным клиентам скидка 20%». Тонкие губы самоубийцы тронула улыбка. Он нашарил в кармане куртки кредитную карту.
— Что интересует господина? — поинтересовалась черноволосая девушка с колечком в губе. — Татуировка? Мы предлагаем более двухсот типов рисунков и орнаментов…
— Пирсинг, — хрипло ответил он. Девушка просто расцвела.
— Следуйте за мной, господин.
В кабинете мастера пахло спиртом. Сам мастер — восточного типа субъект, трясущий множеством длинных косичек — с поклонами усадил клиента в кресло.
— Нос? Губы? Брови? Язык? Щека? Или, может быть, гениталии?
— Язык.
Он выбрал платиновую штангу с двумя шариками — «отличный выбор, господин!». Рекомендации мастера касательно ухода за проколом благополучно пропустил мимо ушей, выцепив из всей речи только «фурацилин». Фурацилин, фурацилин… «Долго еще мне сидеть? — Инструменты должны простерилизоваться, господин». Не пить, не курить, чистить зубы…
— Теперь откройте рот…
Он чувствовал, что вот-вот заснет в этом кресле. Кварцевая лампа, направленная в лицо, нисколько ему не мешала.
— Все, господин. Не забудьте: в течение двух недель никакого алкоголя, сигарет…
Расплатившись с черноволосой кассиршей, он вышел на улицу. Язык немного распух и побаливал. Алкоголь, сигареты и еще какой-то фурацилин. Что за фурацилин и где его взять?
— Это лекарство такое, тормоз, — наконец сообразил он. — Пошли домой. На первом этаже аптека, и там этот фурацилин…
Привычка разговаривать с самим собой появилась у него достаточно давно. Причина была не только в постоянном одиночестве. Просто, как он сам утверждал, ему хотелось поговорить с умным человеком.
Алкоголь, сигареты и фурацилин.
Пожилая матрона, до бровей закутанная в теплую шаль поверх зимнего пальто, неодобрительно покосилась на растрепанного молодого человека, бормотавшего себе под нос: «Фурацилин…Еще сигарет купить…И обязательно фурацилин». Эти наркоманы совсем распоясались! Уже не боятся показываться на улицах!
Самоубийца шел дальше. Холодно. Голова болит. Ребра болят. Только снег хрустит под ногами.
На ступеньках перед аптекой закружилась голова, и он машинально ухватился за металлические перила, чтобы не упасть. Постоял минуты две, дожидаясь, пока окружающий мир прекратит свою бешеную свистопляску, потом оторвал ладони от поручней, оставив на холодном металле клочки кожи и мяса, и шагнул в пахнущее лекарствами тепло.
Фурацилин — он, оказывается, в пузырьках. Им надо полоскать рот каждый день. А сигареты и алкоголь нельзя. Две недели без сигарет… Впору вешаться. Хотя он уже пробовал.
Любимых сигарет в мини-маркете рядом с аптекой не оказалось. Пришлось брать ту же марку, но «легкие». Продавец — веснушчатый паренек едва ли старше двадцати — широко распахнул глаза при виде ободранных окровавленных рук покупателя. Тот ответил ему тяжелым взглядом, неловко сгреб с прилавка свою кредитку, зажигалку и сигареты и двинулся к выходу.
— А сдача?
— Какая еще сдача?
Он не помнил, как добрался до дома. Опомнился только перед дверью своей квартиры, тупо глядя на торчащий в замочной скважине ключ. В карманах куртки, помимо кредитки, лежали пачка сигарет, зажигалка и пузырек фурацилина.
Наконец-то дома. Ключи и все, что в карманах, — на тумбочку, куртку на вешалку, ботинки — в угол. Сам он, на ходу сбрасывая одежду, прошел в свою спальню и скользнул под одеяло. От прикосновения холодной ткани по обнаженной коже пробежали мурашки. Он свернулся уютным теплым клубочком, подтянув колени к подбородку. Так хорошо. И ничего не болит. Усталость неожиданно навалилась тяжелым ватным одеялом и закрыла ему глаза. Еще одна попытка свести счеты с самим собой закончилась полным провалом. Значит, так и должно быть.
Какое занятное хобби — играть со смертью. Никогда не надоедает.

Хорошая... И, кстати, мои поздравления с новой аватаркой.