Рохирримы называли Фангорн Энтвальдом. Сами энты называют этот лес Амбарона, Альдаломэ, Тауремона и Таурналомэ.

Древний лес на южной оконечности Мглистых гор; его рубежи проходят по рекам Энтаве и Кристалимке. Этот лес представляет собой остаток первобытного леса, некогда покрывавшего Эриадор. Ни один луч солнца солнца не пробивается через густую крону этого древнего леса. Влажный воздух пропитан запахом гниющего дерева, странных трав, устилающих землю. Ловушки природы подстерегают странника на каждом шагу. Зрение может нередко подвести вас в этой местности. Даже листве в нем нельзя доверять. Деревья вокруг кажутся очень древними. Мох покрывает огромные ветви и свисает клочьями, шевелясь от ветра. Большинство деревьев до половины покрыто старой листвой, похоже, она никогда не опадаетМало кто из забредших в него смог найти дорогу домой. Не приведи вас господь заглянуть в него....


Сообщение отредактировал Хела - 3.03.2006 - 19:52

С каждым шагом напряжение росло. Натянутый как струна, жеребец настороженно опускал копыта, ожидая подвоха от вечно влажной хвои. В этом лесу вряд ли можно было верить собственным глазам. Ее рука успокаивающе трепала его гриву, но и самой ей было не по себе. Волчье нутро, позволяющее ей спокойно ориентироваться и находиться как дома в любом лесу, сейчас выло от напряжения и какого-то детородного ужаса. Она уже давно успела пожалеть о желании сократить путь в 3-4 раза и разведать-таки границы леса. Северная часть леса, называя людьми Фангорн, воплощала детские страшилки в жизнь. Жили ли здесь легендарные и прославившиеся несколько веков назад энты навсегда останется загадкой для ее поколения. Свет неполной луны с трудом пробивался сквозь густую, чернющюю в ночи, крону. Мэгот шел, аккуратно и медленно. Легкая рысца здесь не удалась бы даже у лучшего наездника. Казалось, даже птицы облетают этот лес стороной.
Откуда-то сзади заухала сова. Мэгот, проведший не один день в бою, отчего-то присел на задние ноги. Ее рука, до того, успокаивающе трепавшая гриву, замерла.
-Тише, мальчик, тише…ну что ты, это же просто сова, - неестественно прозвучал ее голос в тишине леса. Успокаивала она себя или его было неважным.
Время текло, словно добротный кисель, тягуче и медленно. Наверное, около часа они пробирались на юг и вскоре должны были выйти к реке Энтваш.
Как краем глаза она ухватила какое-то движение слева и через секунду резкий сильный удар в лицо выбил ее из седла, запутав левую ногу в стремени. Мэгот испуганно заржал и встал на дыбы, протащив за собой хозяйку. Словно сотни иголок одновременно впились в лицо в нескольких местах. Одной рукой отбрасывая мелкую тварь, остервенело рвущую лицо, другой она пыталась выпутать ногу из стремени. Телом она почувствовала как перед жеребцом что-то пробежало, пытаясь также броситься ему в глаза, отчего тот, протяжно заржав, сломя голову, пустился совсем в другом направлении, тряся мордой из стороны в сторону окончательно от страха забыв о запутавшийся в стременах женщине.
Тварь от лица она наконец-таки успела оторвать, с кусками мяса оставшимися у той в когтях и пасти. Скуля, рыча и судорожно хватаясь за все крючковатые суки на земле, она пыталась хоть как-то сохранить ногу, которая уже безудержно ныла и нарывала. Один глаз она совсем не чувствовала, а второй постоянно заливала кровь с разорванного лба.
-Стой!! СТОЙ!!! – пыталась орать она, хрипя и давясь кровью. Конь на секунду остановился, прислушиваясь к голосу хозяйки. Она успела таки выпутать ногу и сразу же подтащила ее под себя, скуля от боли. Мэгот постоянно ржал, фыркал и испуганно озирался по сторонам, переминаясь с ног на голову. Вокруг стояла мертвая тишина, будто ничего и не произошло.
Слезы лились сами собой, очутиться в подомном месте, без глаз, с забитыми подсыхающей кровью ушами и носом, означало лишь неминуемую гибель. Пытаясь остановить кровь плащом, она смогла наконец-то немного оглядеться одним глазом. Второй оказался намертво закрыт из-за разорванного верхнего века. Нога, казалось, была потянута в нескольких местах, зато цела, что хоть немного, но обрадовало. Мэгот, норовя мордой поднять хозяйку, больно поддевал спину.
Она еле встала на ноги, как за спиной опять что-то пробежало. Стремительно, резко, непочеловечьи. Геройствовать и оставаться здесь вдвоем, не зная, сколько и кто эти твари, она не стала. Прыгая животом, поперек туловища жеребца, она что есть мочи хлестнула его ладонью по крупу.
-Гони, Мэг, Гони! – орать были лишним, Мэгот и так уже, деря грудь и морду нависающими ветками несся вперед.
Циркач из нее вышел бы плохой, но положение обязывало, пытаясь хоть как-то принять положение подобающие всаднику и избежать боли в животе и груди она попыталась нормально сесть в седло. Первая же ветка чуть не снесла ее на землю. В голове сразу же встала картинку очутиться одной наедине с этими тварями с почти не живой ногой, и она, с какой только могла дрожащая рука, твердостью, вцепилась в седло. Сев, наконец, в седло она попыталась сосредоточиться и представить, сколько им еще нужно было до реки.
Около получаса. В другой ситуации полчаса ничего бы не решили, здесь же они решали все.
В руку уверенно легла рукоять меча. Серебро клинка будто светилось в темноте леса.
Повторяя про себя руну познания, вплотную прислоняясь к шее жеребца, она охнула от боли. Яд. Когти твари оказались ядовитыми. Левая рука скользнула по сапогу к притороченной к седлу травной сумке. Обеззараживающий бутылек сразу лег в руку. Намазанные раны запульсировали изнутри, но яд стал выходить.
-До заставы, - пульсировало в ушах, - до заставы.
Неожиданно лошадь споткнулась, а она чуть не вылетела из седла через шею, как сзади, с мерзким писком прошмыгнула тварь и скрылась за деревьями. Брошенный из рукава короткий клинок звонко впился в дерево и задрожал, прикалывая крыло отвратительной твари навек. Разглядеть тварь ей так и не удалось…
…
Забрезжил рассвет.
Об ужасной ночи напоминало лишь изрезанное, словно тонкими лезвиями маньяка-хирурга, лицо, грязь на одежде и страх, смешанный с усталостью Мэгота. Они подъезжали к границе