На большой площади между гостиницей и двумя жилыми домами, на пьедестале возвышается памятник вождю орков. Грозный орк при полном параде с палицой в одной руке и с книгой в другой, выполненный из гранита, сдвинув брови, смотрит куда-то в даль и, наверное, размышляет на философские темы, как это и не странно. Памятник огражден символическим забором, дабы по максимуму уменьшить число желающих облапать кумира. Вдруг у памятника появляется несколько работничков, один из которых достает из большого мешка табличку с надписью: «Памятник великому вождю за совершенные им подвиги, спасенные жизни, за убитых врагов!» Орки прикрутили табличку к пьедесталу и, поклонившись вождю, уже собирались отправиться в трактир хлопнуть по одной за здоровье вождя, как вдруг табличка отвалилась. Озадаченные орки, чеша затылки, пытались сообразить, чтобы сделать, чтоб исправить неприятность. Неожиданно для самого себя один из орков предложил по-тихому разойтись и сделать вид, что они нечего не знают, но тут раздался голос проходящего мимо писаря, который случайно услышал их разговор, хотя чего уж тут лукавить? этот старый, хитрый гоблин все подслушал и следил за их бригадой от самого цеха скульптора:
- Что это у вас тут? – нахально поинтересовался писарь, расталкивая орков, те в свою очередь, как попавшиеся шестиклассники делали вид, что их сильно интересует сегодняшняя погода. – Я вас спрашива…, - он не успел договорить, как увидел отвалившуюся табличку и изменился в лице. Орки продолжали разговаривать о погоде. – Вы-вы-вы… в-в-вандалы! Кто вообще разрешил вам заниматься культурной частью города! Вы осквернили святыню! – не унимался он. – Теперь придется звать мастера и опять делать все самому, - он повернулся к оркам, - а вы пошли вон и «Писающей девочкой» я займусь сам, а то вы и там все испоганите!
Радостные орки направились к трактиру, продолжая беседовать на извечные темы, а гоблин подобрал табличку и отправился к мастеру.

Окрик застал гнома врасплох. Мысль "Кто бы это мог быть?" на секунду вытеснила из его головы внимательность при ходьбе. Нога задела за звенья цепи, и Флорин со всего размаху рухнул на землю. Поднявшись с трудом, он тут же прикрылся рукой от ударов кнута, наносимых каким-то ретивым бесом из охранников. Оглянувшись, он увидел девушку в красном плаще с капюшоном и посохом в руках. То ли от усталости ему все люди были на одно лицо, то ли еще почему, но эта барышня с серо-синими глазами не показалась ему знакомой.
Препровождаемый чувствительными пинками и толчками, он решил отвести душу, проклиная охранников. Начал он с традиционного проклятия гномов-механиков "Чтоб тебя зажевал комбайн!!!" Потом назвал все несчастья и беды, которые он обрушил бы на головы бесов - от этого списка встали бы дыбом волосы даже у хладнокровных эльфов. Далее шли куда более оскорбительные выражения, за которые в его родном Кринне можно было изрядно отхватить по кумполу, да не рукой, а топором. Прежде всего, он усомнился в сексуальной ориентации стражей, перечислив всех известных ему животных, с которыми, по его мнению, черти вступали в нетрадиционные интимные взаимоотношения. И закончил другим, более расширенным, списком существ, составлявших бурное эротическое прошлое женской половины родных рогатой охраны, подвергнув, таким образом, значительному сомнению чистоту родословной её членов.
Выговорившись, он почувствовал неимоверное облегчение....