Хеннот щурилась сквозь растопыренные пальцы на новоиспеченное здание посольства. Возведено оно было в рекордные сроки, поэтому отличалось простотой и невзрачностью. Серое, крепко сбитое, с двумя малюсенькими окошечками чуть ниже положенного уровня. Большая дубовая дверь, на которой на нескольких языках было вырезано «Клан Вампиров «Дети Ночи»». Хеннот самодовольно ухмыльнулась. Увидев бы внешний и внутренний дизайн посольства, глава клана бы взорвалась от негодования, как истинный вампир рода тореадор. Хеннот же ценила прежде всего наличие и удобство.
Отведенное место, наверное, было самым затемнённым в городе. Два огромных дуба полностью укрывали домишко, отбрасывая на него влажную, подергивающуюся дымкой тень. Только что построенное посольство окружила топа зевак. Большинство недоуменно косились на девушку-посла: почему она болезненно щурится и как бы закрывается рукой от солнца, если во владениях Орды давно наступил прохладный, слегка сыроватый вечер? Хеннот лишь молча стояла, учащённо дыша – в какой-то степени от волнения, в какой-то - от оставшегося на вечернем небе солнечного света, даже сейчас причинявшего её телу мучительную, тупую боль.
Наконец она сделала пару шагов по направлению к дому и с неожиданной лёгкостью открыла массивную дверь. Если бы внутри не было никакого света, Хеннот в её черном плаще невозможно было бы отличить от мебели и стен. Стены были полностью чёрными, лишь по верху, около потолка шёл сероватый фриз с красным орнаментом. По обе стороны от двери на стенах висели картины с красивыми бледными мужчиной и женщиной в красно-чёрных одеяниях. Окна были плотно задернуты кроваво-красными занавесками. Несколько чёрных кожаных кресел стояли перед большим столом чёрного дерева. « Моё», - улыбнулась Хеннот и присела за стол.
Сочетания чёрно-серо-красных цветов как-то неестественно и странно подчёркивали её в этой мрачной комнате, слегка возвышали и выделяли. Бледность её лица, напротив, стала менее заметна, а глаза из иссиня-чёрных стали серебристыми безо всяких других оттенков. Она легко улыбалась, и можно было видеть пару клычков, дополняющих её улыбку. Встав, чтоб её могли видеть все присутствующие, она хрипловатым, но приятным голосом проговорила:
- Приветствую жителей Орды! Теперь дипотношения Орды и клана узаконены. Надеюсь, мы станем верными союзниками и не пожалеем о заключённом мире. На ваших землях клан вампиров представляю я, Хеннот Анноне. Так что отныне вы можете высказывать ваши пожелания относительно клана здесь и непосредственно мне, а так же жалобы, если таковые будут. Со своей стороны обещаю все ваши требования и предложения доносить до главы клана Aelin и, заверяю, ваши проблемы будут решены незамедлительно. И ещё… Если глава Орды будет не против, я бы хотела отпраздновать открытие посольства со всеми жителями Города Чёрного Солнца и руководством особенно… Буду ждать ответ главы.
После этого, присев и откинувшись в высокое кресло, Хеннот с самым дружелюбным и почтительным видом принялась теребить край своего плаща.

Робкие лучи утреннего солнца подобрались уже к самой границе тени, отбрасываемой двумя огромными дубами, на здание посольства; подобрались и остановились, словно не решаясь переступить некую невидимую границу, и продолжить свое победное утреннее шествие, разгоняя остатки ночного мрака по самым дальним уголкам пробуждающегося города; здесь солнечный свет, не был желанным гостем, и он словно чувствуя это, каждый раз искал новые пути, чтобы обойти стороной это мрачное место.
«…судя по всему, вас ко мне привело какое-то дело», - вопрос отзвучал, а Марон так до сих пор и не нашелся что ответить. Конечно, он знал, что заставило его, пришедшего в земли Орды для встречи с Ракотом, внезапно изменить свой путь и заглянуть сюда; то же самое чувство, приведшее его однажды в земли Клана Вампиров, где он к сожалению не нашел даже малой части из того, что искал, снова, словно предлагая в последний раз испытать судьбу, толкнуло его, в двери их же посольства. Да он прекрасно знал это, но выразить словами, как он в очередной раз убедился, не мог.
Взглянув на девушку, Марон встретился с мягким взглядом ее волшебных серебристых глаз; они излучали спокойствие и размеренность; они не требовали немедленного ответа, здесь не было места суете, хозяйка чудных глаз никуда не торопилась и не торопила своего гостя - для нее время давно потеряло всякий смысл, приобретя на вечно статус условности. Этот взгляд полностью располагал, и решение было принято незамедлительно. Отставив трость в сторону, Марон, спокойно произнес: «Думаю, лучше будет, если я покажу». Легкая улыбка на мгновение появилась на лице гостя, выразительные глаза сверкнули озорным блеском, и молодой человек в одно мгновение исчез. На лице Хеннот не дрогнул не один мускул, лишь в глазах на долю секунды отразилось легкое недоумение. В ту же секунду на ее плечи легли две холодные, руки, и приятный голос прошептал над самым ухом: «Я только хочу знать кто я!»

*****

- Когда умерли мои родители, я безумно горевал, - сделав небольшой глоток красного вина, предложенного хозяйкой, произнес Марон. Он снова сидел в кресле напротив Хеннот, стараясь, вот уже некоторое время, вспомнить как можно больше подробностей из своей жизни.
- Я проклинал создателя за то, что он забрал их у меня. Я проклинал его за то, что он сделал людей смертными. Я ненавидел его всем своим существом, и поклялся себе, что сделаю все что угодно, чтобы обойти этот несправедливый и жестокий, как мне тогда казалось, закон, тем самым, пойдя против Его воли; я был готов продать душу, за дар бессмертия, – горькая, как показалось Хеннот, улыбка, мелькнула на бледном лице Марона. – Но время, как известно, лечит. Через несколько месяцев боль утраты утихла, и я полностью окунулся в работу; в творчестве я всегда находил то, неуловимое в повседневной, суетливой жизни, спокойствие и удовлетворение, к которому с самого рождения стремилась вся моя сущность. Я стал замечать, что мои творческие способности усилились многократно, я открыл в себе многие новые таланты, о наличии которых я раньше даже и не подозревал. Выставки моих картин посещали тысячи людей со всего мира, мои стихи читались в самых высших слоях общества, а исполнить одно из моих музыкальных произведений считал за честь, каждый известный музыкант того времени. Но, погруженный в пучину славы и признания, с головой окунувшийся в непрекращающуюся работу, создавая с не мыслимой скоростью и легкостью, до селе мне неведомой, новые шедевры, я совершенно не замечал как мои близкие и верные мне друзья постепенно превращаются в немощных созданий – они старели. Конечно, от меня не мог скрыться тот факт, что наши отношения резко изменились; в моем присутствии прекращались всякие разговоры, а стоило мне отвернуться как я начинал чувствовать десятки полных ненависти взглядов, направленных мне в спину; позже все друзья и вовсе стали меня сторониться, но я относил все это лишь к их зависти в связи с моей популярностью. Но вот пришел день, когда умер мой лучший друг. Стоя на его могиле, я перебирал в памяти события последних лет: все мои друзья умерли, умерли те, кто был старше меня и те, кто был младше. Из тех знакомых кто еще остался, все состарились, а я оставался все таким же, как и шестьдесят лет назад. Немногие из тех, кто не шарахался в моем присутствии и несмотря ни на что все же, хоть и с явным страхом в глазах, заговаривали со мной, указывали на этот факт, но я всегда отмахивался от него, уверенный, что на все есть рациональное объяснение.
Что же, боль утраты вновь терзала меня, а осознание того, что я остался совершенно один в этом мире, просто сводило меня с ума, но я понимал, что есть люди, которые ждут от меня новых творений, и пока я жив, я должен творить во имя их и искусства. Собрав все, казалось безвозвратно покинувшие меня силы, я вновь, окунулся с головой в работу. Время словно, ускорило свой бег – умерли дети моих друзей, умерли дети детей, ушли безвозвратно все мои поклонники и почитатели, на смену им пришли новые, которые, пройдя свой жизненный путь, тоже ушли в мир иной, дабы обрести честно заслуженное в земной жизни посмертие. А я все работал и работал; я совершенно не заметил, как практически полностью отстранился от внешнего мира. Я никуда не выходил из своего особняка, да что там, я крайне редко покидал даже свою комнату; забыв обо всем на свете, я будто движимый чье-то непреклонной волей, творил, творил, творил. Молодой дворецкий, нанятый за огромный деньги, дабы суеверия, витавшие вокруг меня и моего дома, не смущали его, был единственной моей связью с внешним миром. Он приходил по моему первому зову, чтобы забрать готовые произведения и через поверенных людей представить их на суд восхищенной публики. Но в один роковой час он не пришел. Спустившись вниз, не встретил я и никого из немногочисленной прислуги, обитавшей на первом этаже особняка и никогда не смевшей подниматься даже на второй этаж, где располагались мои покои – не то чтобы на чердак, где я творил. Странное, неизвестно откуда появившееся чувство, наполнило меня; накатившись могучей волной, накрывшей меня с головой, оно принесло с собой знание. Блуждая взглядом, по покрытой толстыми слоями пыли мебели, закрывавшим от яркого дневного света, выцветшим занавескам на окнах, свисавшим с потолка то тут то там невообразимых размеров тенетам, я совершенно ясно осознал что, произошло; нет, даже не осознал, ибо мой рассудок отказывался принимать представшую передо мной картину; скорее, я явственно ощутил, что нет смысла больше звать дворецкого, нет смысла требовать расторопности слуг, запустивших дом до такой степени – неумолимое время, поглотило их, в своем вечно бушующем, сметающим все на своем пути потоке, так же, как и многих других, до них. Но почему же, о боги, оно обходит стороной меня! Дикий, не человеческий вопль, вырвался из моего горла, все события прошлого, в один миг выстроились в цепочку, и в один миг в моем сознании всплыло неестественно бледное, но вместе с тем безумно красивое лицо девушки, явившейся ко мне во сне, в один из моих дней скорби по родителям. Ее слова, проникая в мое сознание, несли потоки спокойствия: «Я пришла утешить тебя, утешить тебя».
Вместе с этими воспоминаниями, рухнула вся модель, моего представления о мире; я больше не знал наверняка ни того, кто я, ни того, что вообще происходит, и уж тем более я не знал того, что будет дальше. Пришедшее извне холодное спокойствие наполнило меня, придав сил, и я принял решение, во что бы то ни стало узнать все о том кто теперь я, ибо то, что обычным смертным я не являюсь, стало для меня абсолютно ясным.
Взяв с собой лишь самое необходимое, в ту же ночь, тайно, я покинул город.
Я путешествовал из города в город, встречался со многими людьми, в той или иной степени связанными с магическими силами, но кроме слова «вампир» я ничего нового не слышал. Во всех городах, где я останавливался хотя бы на одну ночь, происходили жестокие убийства; все с подозрение косились на пришлого незнакомца, и под сотнями взглядов, выражавших невысказанную ненависть, мне приходилось снова начинать свой путь в поисках ответов. И вот однажды, судьба свела меня с Ракотом. Могучему магу, и срединных Сфер Бытия, хватило одного взгляда на меня, чтобы узнать обо мне больше, чем я сам знал. От него я узнал о своей второй сущности, так искусно скрывающейся днем, и совершенно неконтролируемой ночью. Принимая облик этого монстра, единственным стремлением которого было убивать, я совершал ужасные деяния, но с восходом солнца, обретая свой прежний вид, я не мог вспомнить ничего из того, что было. За долгое время, проведенное вместе, Ракот научил меня контролировать этого демона, чтобы я мог препятствовать его выходам, причиняющим мне так много страдания в часы его власти. И это у меня успешно получалось, но, лишь в присутствии мага. Расставшись с ним, после длительных совместных походов, я убежденный, что полностью одолел своего демона, в первую же ночь, вынужден был признаться себе, что я жестоко ошибался. Ужаснее всего было то, что теперь я помнил все то, что происходило ночью – я видел все его глазами, я осознавал все то, что происходит, но моей силы не хватало, чтобы повелевать им. И тогда я решил отправиться на поиски таких же как и я, чтобы найти у них ответы на мои вопросы.
Прейдя в земли Детей Ночи, я, провел там совсем немного времени, но и этого мне хватило, чтобы понять - из тех, кого я там встретил, никто не сможет дать мне ответа на мои вопросы. Но так же я заметил одну удивительную вещь – в присутствии других вампиров, мой демон вел себя неестественно покладисто, будто сам, предлагая мне себя в подчинение. Я ликовал, но чувство неудовлетворенности от витавшего повсюду, духа обреченности и бездействия, пропитавшего собой, казалось каждый сантиметр земли Детей Ночи, взяло все-таки верх. Как нельзя, кстати, весть о прибытии Ракота достигла моего сознания, и я незамедлительно отправился на его зов – в его присутствии я тоже был свободен от разрушающего воздействия на мою сущность, ненасытного древнего демона; но все же где-то глубоко внутри, покидая земли Детей Ночи, меня терзало чувство чего-то упущенного, ибо мало просто научиться повелевать демоном, мне хотелось знать, знать как можно больше о том, кто я, как я стал таким; больше же всего я желал быть рядом с такими же как и я, рядом с теми с кем я чувствую себя свободно, в полном смысле этого слова, - взглянув на внимательно слушающую его все это время девушку, Марон, лучезарно улыбнулся, обнажив кончики острых клыков и откинувшись на спинку кресла, уже более спокойным тоном продолжил, - И вот, прибыв в земли Орды для встречи с Ракотом, я с удивлением встречаю здесь посольство Клана Вампиров – ну разве это не судьба? По-моему провидение, если оно существует, само ведет меня в нужном направлении.