Хеннот щурилась сквозь растопыренные пальцы на новоиспеченное здание посольства. Возведено оно было в рекордные сроки, поэтому отличалось простотой и невзрачностью. Серое, крепко сбитое, с двумя малюсенькими окошечками чуть ниже положенного уровня. Большая дубовая дверь, на которой на нескольких языках было вырезано «Клан Вампиров «Дети Ночи»». Хеннот самодовольно ухмыльнулась. Увидев бы внешний и внутренний дизайн посольства, глава клана бы взорвалась от негодования, как истинный вампир рода тореадор. Хеннот же ценила прежде всего наличие и удобство.
Отведенное место, наверное, было самым затемнённым в городе. Два огромных дуба полностью укрывали домишко, отбрасывая на него влажную, подергивающуюся дымкой тень. Только что построенное посольство окружила топа зевак. Большинство недоуменно косились на девушку-посла: почему она болезненно щурится и как бы закрывается рукой от солнца, если во владениях Орды давно наступил прохладный, слегка сыроватый вечер? Хеннот лишь молча стояла, учащённо дыша – в какой-то степени от волнения, в какой-то - от оставшегося на вечернем небе солнечного света, даже сейчас причинявшего её телу мучительную, тупую боль.
Наконец она сделала пару шагов по направлению к дому и с неожиданной лёгкостью открыла массивную дверь. Если бы внутри не было никакого света, Хеннот в её черном плаще невозможно было бы отличить от мебели и стен. Стены были полностью чёрными, лишь по верху, около потолка шёл сероватый фриз с красным орнаментом. По обе стороны от двери на стенах висели картины с красивыми бледными мужчиной и женщиной в красно-чёрных одеяниях. Окна были плотно задернуты кроваво-красными занавесками. Несколько чёрных кожаных кресел стояли перед большим столом чёрного дерева. « Моё», - улыбнулась Хеннот и присела за стол.
Сочетания чёрно-серо-красных цветов как-то неестественно и странно подчёркивали её в этой мрачной комнате, слегка возвышали и выделяли. Бледность её лица, напротив, стала менее заметна, а глаза из иссиня-чёрных стали серебристыми безо всяких других оттенков. Она легко улыбалась, и можно было видеть пару клычков, дополняющих её улыбку. Встав, чтоб её могли видеть все присутствующие, она хрипловатым, но приятным голосом проговорила:
- Приветствую жителей Орды! Теперь дипотношения Орды и клана узаконены. Надеюсь, мы станем верными союзниками и не пожалеем о заключённом мире. На ваших землях клан вампиров представляю я, Хеннот Анноне. Так что отныне вы можете высказывать ваши пожелания относительно клана здесь и непосредственно мне, а так же жалобы, если таковые будут. Со своей стороны обещаю все ваши требования и предложения доносить до главы клана Aelin и, заверяю, ваши проблемы будут решены незамедлительно. И ещё… Если глава Орды будет не против, я бы хотела отпраздновать открытие посольства со всеми жителями Города Чёрного Солнца и руководством особенно… Буду ждать ответ главы.
После этого, присев и откинувшись в высокое кресло, Хеннот с самым дружелюбным и почтительным видом принялась теребить край своего плаща.

В пустующем посольстве Хеннот развлекала себя тем, что силой мысли поднимала в воздух листы бумаги и сжигала их. Перестаравшись, она нечаянно подожгла край своего бессменного плаща, поэтому сейчас она сидела в чёрном кожаном корсете поверх чёрной атласной рубашки, чёрных бриджах и чёрных высоких сапогах на шпильке. Чёрные, смольные локоны в абсолютном сумбуре падали на плечи и путались…
Неестественно длинная, неестественно тонкая, неестественно бледная. Впрочем, как всегда.
После сжигания настала очередь материализации, и на столе посла появился высокий хрустальный бокал с густой концентрированной ярко-алой жидкостью. Хеннот одним глотком осушила его и, качая головой, в который раз пожалела, что не умеет материализовывать эль. Этот искусственный заменитель крови был такой гадостью, что девушка легко согласилась бы вместо него пить самое распоследнее пиво из первой попавшейся подворотни. А при мыслях о настоящей вампирской пище, весь её мёртвый организм падал в пятки и там тихонько дрожал, требуя желаемого. Но Хеннот прекрасно понимала, что здесь не её родные земли, и, как посол, она в двойне не имеет права охотиться здесь и сейчас.
День проходил за днём, у посла клана вампиров не было никакой дипломатической работы. Никто, похоже, не хотел составить компанию вампирессе.
- Пожалуй, - медленно протянула она, обращаясь непонятно к кому, от скуки лежа на столе и пялась в потолок.- Сначала можно было бы закатить вечеринку, как кое-кто обещал, а потом - на эльфов.
И скучающая Хеннот послала огненный файербол в муху на потолке.

Дверь осторожно отворилась, впустив в помещение вместе со звуками улицы потоки свежего воздуха. Высокий стройный молодой человек, с интересом оглядываясь по сторонам, медленно вошел внутрь. Его прямая осанка и утонченность движений, выдавали в нем как минимум хорошо воспитанного человека, а дорогой, явно скроенный по нему, костюм, и ухоженные длинные черные волосы, собранные сзади в хвост, и удерживаемые вместе, замысловатой золотой полу заколкой полу брошью, свидетельствовали о том, что социальный уровень незнакомца, был намного выше среднего. В добавок ко всему, длинная черная трость, с изящно выполненным в готическом стиле навершием, изображавшем какого-то древнего демона и иссиня-черный плащ, перекинутый через локоть, окончательно рассеивали все сомнения по поводу его происхождения.
С явным восхищением, скользя взглядом по внутреннему убранству комнаты, молодой человек медленно продвигался вглубь: черные стены, кожаные кресла, стол. Замерев на месте, незнакомец расплылся в милой улыбке, глядя на картину, представшую перед ним: очаровательная девушка, растянувшись на столе, увлеченно о чем-то разговаривала сама с собой, глядя в потолок и изредка запуская фаерболы в мух, попадавших в зону ее видимости. Слегка кашлянув, молодой человек, немного склонившись в знак почтения, произнес: «Рад приветствовать хозяйку. Надеюсь, я не помешал?»

Хеннот лениво перевернулась со спины на бок, бесстрастным взглядом серебристых глаз внимательно изучая вошедшего. Взгляд её был ни пытливым, ни неприязненным, каким-то неопределённо-приятным, на который способны были лишь вампиры. Потом она запоздало выронила что-то вроде «Оооо…» и спрыгнула со стола, громко цокнув шпильками сапог. Гость явно умел следить за собой, причём делал это с удовольствием, небрежно и как бы между делом подчёркивая свою красоту и достаток. Хеннот приятно улыбнулась.
- О, как вы могли! Прошу вас, - как всегда чуть хрипловато произнесла она, указывая рукой и глазами на кожаное кресло. – Присаживайтесь.
Она не сочла нужным извиниться за то, в каком состояние нашёл её вошедший - лежит, сама с собой разговаривает, кидается огнём. По глубокому убеждению Хеннот, ничего постыдного в этом совершенно не было. Предрассудки – определённо не то, чем можно было задеть девушку.
Гость заметил, что на длинных аристократичных пальцах вампирессы совсем не было колец, единственным украшением являлся тоненький серебряный браслет с овальным чёрным камнем неизвестного происхождения, аккуратно обхвативший её правое запястье. На столе рядом с креслом, в которое должен был сесть гость, появился бокал с красным вином.
- Надеюсь, я не ошиблась в выборе, - тихо прошептала она, но так, что вошедший её услышал.
После этого она направилась за свой стол, но резко остановилась, вдруг передумав. Развернувшись, она близко подошла к гостю и, глядя на него своими странными серебристыми полузакрытыми глазами, проговорила:
- Хеннот Анноне.
И протянула руку.

Чёрный кожаный корсет, поверх чёрной атласной рубашки, как и следовало, облегал все изгибы стройного тела, чёрные бриджи и чёрные высокие сапоги на шпильке; бледная, почти прозрачная, как у него самого, кожа, выразительные иссиня-черные глаза, в тусклом свете помещения, сменившие свой цвет на серебристый, но так и не сумевшие скрыть своего истинного цвета, от его наблюдательного взгляда, черные смольные локоны, спадавшие на плечи – девушка в полный рост стояла перед гостем, который не преминув представленной возможностью, с нескрываемым любопытством разглядывал ее. Озорной огонек плясал в глазах незнакомца, а с губ не сходила обворожительная улыбка; не в силах оторвать взора, молодой человек все же, дабы не показаться слишком нахальным, сделал над собой усилие, и в последний раз скользнув взглядом по девушке, с глубоким вздохом, отвел глаза сначала в сторону, а потом, скромно опустил взгляд в пол.
Гость был настолько зачарован, что совершенно не слышал всего, того, о чем говорила девушка, и лишь когда она подошла почти в плотную к нему и протянула свою изящную ручку, молодой человек вернулся к реальности и улыбнулся сам себе – с ним давно такого не случалось.
- Хеннот Анноне.
Незнакомец вновь взглянул на девушку - серебристые глаза притягивали и располагали. Нежно взяв кисть девушки, молодой человек поднес ее к своим губам, и, не сводя взгляда с ее глаз, слегка коснулся легким поцелуем, впрочем, чуть дольше, чем следовало, задержавшись на нем. После поцелуя, молодой человек, не выпуская из своих рук кисть Хеннот, ответил: «Марон. Мне очень приятно познакомиться».

- Мне тоже, - медленно проговорила Хеннот, искренне желая, чтобы этот момент продлился всю её вечную жизнь. Молодой человек, проговоривший всего две фразы, да и те стандартные, уже всецело симпатизировал Хеннот.
Но момент слишком затянулся для реального времени. Наконец Марон слегка разжал пальцы, и Хеннот с неохотой вынула руку из его ладоней. Она даже не осознавала, что всё это время стояла с невыразительной, отстранённой, но приятной улыбкой. Время опять слишком затянулось, она должна была возвращаться за свой стол, а гость должен был садится в предложенное кресло, но они стояли друг напротив друга и оба смотрели то в пол, то быстро скользили взглядами по телам друг друга…Внезапный скрип в двери оборвал момент. В здание посольства вошла фигура со слишком ужасающими для человека пропорциями тела в закутанном плаще. Если бы Марон был здесь в день прибытия Хеннот на землю Орды, он бы непременно узнал в вошедшем одного из двух её спутников, сопровождавших её в качестве охраны. Охраняющий посла, несмотря на присутствие постороннего, резким движением сдёрнул капюшон с лица. Длинные остроконечные уши, сильно обтянутый кожей череп, чересчур вытянутое лицо, покрытое отвратительными бородавками и жилами… Вошедший был ужасен в прямом смысле этого слова. Даже не взглянув на Марона, он на неизвестном языке быстро бросил что-то Хеннот, извлёк из глубин своего плаща большой конверт и немедля протянул его вампирессе. После этого он снова натянул капюшон и также быстро вышел, как и вошёл. Растворился. Но в атмосфере посольства остался дух дикого, слепого ужаса, который, Марон не сомневался, накроет с головой любого, кто смеет посягнуть на жизнь Хеннот или самого охранника. Глядя на слегка недоумевающего Марона, Хеннот проговорила с такой сладкой улыбкой, как будто сейчас она как минимум выиграла огромную сумму в лотерее:
- Носферату. Один из родов нас, детей Каина. При Становлении они неумолимо превращаются в отвратительных монстров. На но самом деле они по-своему великолепны. Никому другому свою жизнь я пока доверить не готова.
После этих слов она опустилась за стол, кинув быстрый взгляд на принесённый конверт. Марон заметил, как на секунду улыбка исчезла с лица девушки, в глазах появилась пустая, бездонная тьма, а между бровей залегла тоненькая складочка. Но длилось это ровно секунду. Марон присел в предложенное кресло, стараясь не упускать из виду ни одно движение Хеннот. Та, спрятав нераспечатанный конверт куда-то в стол, подняла серебристые глаза на молодого человека и, встретившись с ним взглядом, вкрадчиво проговорила:
- Что ж, судя по всему, вас ко мне привело какое-то дело. Будьте добры, начинайте.
В городе Чёрного Солнца медленно занимался рассвет.

Робкие лучи утреннего солнца подобрались уже к самой границе тени, отбрасываемой двумя огромными дубами, на здание посольства; подобрались и остановились, словно не решаясь переступить некую невидимую границу, и продолжить свое победное утреннее шествие, разгоняя остатки ночного мрака по самым дальним уголкам пробуждающегося города; здесь солнечный свет, не был желанным гостем, и он словно чувствуя это, каждый раз искал новые пути, чтобы обойти стороной это мрачное место.
«…судя по всему, вас ко мне привело какое-то дело», - вопрос отзвучал, а Марон так до сих пор и не нашелся что ответить. Конечно, он знал, что заставило его, пришедшего в земли Орды для встречи с Ракотом, внезапно изменить свой путь и заглянуть сюда; то же самое чувство, приведшее его однажды в земли Клана Вампиров, где он к сожалению не нашел даже малой части из того, что искал, снова, словно предлагая в последний раз испытать судьбу, толкнуло его, в двери их же посольства. Да он прекрасно знал это, но выразить словами, как он в очередной раз убедился, не мог.
Взглянув на девушку, Марон встретился с мягким взглядом ее волшебных серебристых глаз; они излучали спокойствие и размеренность; они не требовали немедленного ответа, здесь не было места суете, хозяйка чудных глаз никуда не торопилась и не торопила своего гостя - для нее время давно потеряло всякий смысл, приобретя на вечно статус условности. Этот взгляд полностью располагал, и решение было принято незамедлительно. Отставив трость в сторону, Марон, спокойно произнес: «Думаю, лучше будет, если я покажу». Легкая улыбка на мгновение появилась на лице гостя, выразительные глаза сверкнули озорным блеском, и молодой человек в одно мгновение исчез. На лице Хеннот не дрогнул не один мускул, лишь в глазах на долю секунды отразилось легкое недоумение. В ту же секунду на ее плечи легли две холодные, руки, и приятный голос прошептал над самым ухом: «Я только хочу знать кто я!»

*****

- Когда умерли мои родители, я безумно горевал, - сделав небольшой глоток красного вина, предложенного хозяйкой, произнес Марон. Он снова сидел в кресле напротив Хеннот, стараясь, вот уже некоторое время, вспомнить как можно больше подробностей из своей жизни.
- Я проклинал создателя за то, что он забрал их у меня. Я проклинал его за то, что он сделал людей смертными. Я ненавидел его всем своим существом, и поклялся себе, что сделаю все что угодно, чтобы обойти этот несправедливый и жестокий, как мне тогда казалось, закон, тем самым, пойдя против Его воли; я был готов продать душу, за дар бессмертия, – горькая, как показалось Хеннот, улыбка, мелькнула на бледном лице Марона. – Но время, как известно, лечит. Через несколько месяцев боль утраты утихла, и я полностью окунулся в работу; в творчестве я всегда находил то, неуловимое в повседневной, суетливой жизни, спокойствие и удовлетворение, к которому с самого рождения стремилась вся моя сущность. Я стал замечать, что мои творческие способности усилились многократно, я открыл в себе многие новые таланты, о наличии которых я раньше даже и не подозревал. Выставки моих картин посещали тысячи людей со всего мира, мои стихи читались в самых высших слоях общества, а исполнить одно из моих музыкальных произведений считал за честь, каждый известный музыкант того времени. Но, погруженный в пучину славы и признания, с головой окунувшийся в непрекращающуюся работу, создавая с не мыслимой скоростью и легкостью, до селе мне неведомой, новые шедевры, я совершенно не замечал как мои близкие и верные мне друзья постепенно превращаются в немощных созданий – они старели. Конечно, от меня не мог скрыться тот факт, что наши отношения резко изменились; в моем присутствии прекращались всякие разговоры, а стоило мне отвернуться как я начинал чувствовать десятки полных ненависти взглядов, направленных мне в спину; позже все друзья и вовсе стали меня сторониться, но я относил все это лишь к их зависти в связи с моей популярностью. Но вот пришел день, когда умер мой лучший друг. Стоя на его могиле, я перебирал в памяти события последних лет: все мои друзья умерли, умерли те, кто был старше меня и те, кто был младше. Из тех знакомых кто еще остался, все состарились, а я оставался все таким же, как и шестьдесят лет назад. Немногие из тех, кто не шарахался в моем присутствии и несмотря ни на что все же, хоть и с явным страхом в глазах, заговаривали со мной, указывали на этот факт, но я всегда отмахивался от него, уверенный, что на все есть рациональное объяснение.
Что же, боль утраты вновь терзала меня, а осознание того, что я остался совершенно один в этом мире, просто сводило меня с ума, но я понимал, что есть люди, которые ждут от меня новых творений, и пока я жив, я должен творить во имя их и искусства. Собрав все, казалось безвозвратно покинувшие меня силы, я вновь, окунулся с головой в работу. Время словно, ускорило свой бег – умерли дети моих друзей, умерли дети детей, ушли безвозвратно все мои поклонники и почитатели, на смену им пришли новые, которые, пройдя свой жизненный путь, тоже ушли в мир иной, дабы обрести честно заслуженное в земной жизни посмертие. А я все работал и работал; я совершенно не заметил, как практически полностью отстранился от внешнего мира. Я никуда не выходил из своего особняка, да что там, я крайне редко покидал даже свою комнату; забыв обо всем на свете, я будто движимый чье-то непреклонной волей, творил, творил, творил. Молодой дворецкий, нанятый за огромный деньги, дабы суеверия, витавшие вокруг меня и моего дома, не смущали его, был единственной моей связью с внешним миром. Он приходил по моему первому зову, чтобы забрать готовые произведения и через поверенных людей представить их на суд восхищенной публики. Но в один роковой час он не пришел. Спустившись вниз, не встретил я и никого из немногочисленной прислуги, обитавшей на первом этаже особняка и никогда не смевшей подниматься даже на второй этаж, где располагались мои покои – не то чтобы на чердак, где я творил. Странное, неизвестно откуда появившееся чувство, наполнило меня; накатившись могучей волной, накрывшей меня с головой, оно принесло с собой знание. Блуждая взглядом, по покрытой толстыми слоями пыли мебели, закрывавшим от яркого дневного света, выцветшим занавескам на окнах, свисавшим с потолка то тут то там невообразимых размеров тенетам, я совершенно ясно осознал что, произошло; нет, даже не осознал, ибо мой рассудок отказывался принимать представшую передо мной картину; скорее, я явственно ощутил, что нет смысла больше звать дворецкого, нет смысла требовать расторопности слуг, запустивших дом до такой степени – неумолимое время, поглотило их, в своем вечно бушующем, сметающим все на своем пути потоке, так же, как и многих других, до них. Но почему же, о боги, оно обходит стороной меня! Дикий, не человеческий вопль, вырвался из моего горла, все события прошлого, в один миг выстроились в цепочку, и в один миг в моем сознании всплыло неестественно бледное, но вместе с тем безумно красивое лицо девушки, явившейся ко мне во сне, в один из моих дней скорби по родителям. Ее слова, проникая в мое сознание, несли потоки спокойствия: «Я пришла утешить тебя, утешить тебя».
Вместе с этими воспоминаниями, рухнула вся модель, моего представления о мире; я больше не знал наверняка ни того, кто я, ни того, что вообще происходит, и уж тем более я не знал того, что будет дальше. Пришедшее извне холодное спокойствие наполнило меня, придав сил, и я принял решение, во что бы то ни стало узнать все о том кто теперь я, ибо то, что обычным смертным я не являюсь, стало для меня абсолютно ясным.
Взяв с собой лишь самое необходимое, в ту же ночь, тайно, я покинул город.
Я путешествовал из города в город, встречался со многими людьми, в той или иной степени связанными с магическими силами, но кроме слова «вампир» я ничего нового не слышал. Во всех городах, где я останавливался хотя бы на одну ночь, происходили жестокие убийства; все с подозрение косились на пришлого незнакомца, и под сотнями взглядов, выражавших невысказанную ненависть, мне приходилось снова начинать свой путь в поисках ответов. И вот однажды, судьба свела меня с Ракотом. Могучему магу, и срединных Сфер Бытия, хватило одного взгляда на меня, чтобы узнать обо мне больше, чем я сам знал. От него я узнал о своей второй сущности, так искусно скрывающейся днем, и совершенно неконтролируемой ночью. Принимая облик этого монстра, единственным стремлением которого было убивать, я совершал ужасные деяния, но с восходом солнца, обретая свой прежний вид, я не мог вспомнить ничего из того, что было. За долгое время, проведенное вместе, Ракот научил меня контролировать этого демона, чтобы я мог препятствовать его выходам, причиняющим мне так много страдания в часы его власти. И это у меня успешно получалось, но, лишь в присутствии мага. Расставшись с ним, после длительных совместных походов, я убежденный, что полностью одолел своего демона, в первую же ночь, вынужден был признаться себе, что я жестоко ошибался. Ужаснее всего было то, что теперь я помнил все то, что происходило ночью – я видел все его глазами, я осознавал все то, что происходит, но моей силы не хватало, чтобы повелевать им. И тогда я решил отправиться на поиски таких же как и я, чтобы найти у них ответы на мои вопросы.
Прейдя в земли Детей Ночи, я, провел там совсем немного времени, но и этого мне хватило, чтобы понять - из тех, кого я там встретил, никто не сможет дать мне ответа на мои вопросы. Но так же я заметил одну удивительную вещь – в присутствии других вампиров, мой демон вел себя неестественно покладисто, будто сам, предлагая мне себя в подчинение. Я ликовал, но чувство неудовлетворенности от витавшего повсюду, духа обреченности и бездействия, пропитавшего собой, казалось каждый сантиметр земли Детей Ночи, взяло все-таки верх. Как нельзя, кстати, весть о прибытии Ракота достигла моего сознания, и я незамедлительно отправился на его зов – в его присутствии я тоже был свободен от разрушающего воздействия на мою сущность, ненасытного древнего демона; но все же где-то глубоко внутри, покидая земли Детей Ночи, меня терзало чувство чего-то упущенного, ибо мало просто научиться повелевать демоном, мне хотелось знать, знать как можно больше о том, кто я, как я стал таким; больше же всего я желал быть рядом с такими же как и я, рядом с теми с кем я чувствую себя свободно, в полном смысле этого слова, - взглянув на внимательно слушающую его все это время девушку, Марон, лучезарно улыбнулся, обнажив кончики острых клыков и откинувшись на спинку кресла, уже более спокойным тоном продолжил, - И вот, прибыв в земли Орды для встречи с Ракотом, я с удивлением встречаю здесь посольство Клана Вампиров – ну разве это не судьба? По-моему провидение, если оно существует, само ведет меня в нужном направлении.

По лицу Хеннот нельзя было определить, какие именно чувства владели её разумом в данный момент. Она то непроницаемым взглядом сканировала бокал гостя, то вскидывала глаза на него. Постороннему могло показаться, будто она слышала эту историю как минимум тысячу раз, как будто каждый день кто-то обязательно приходил и рассказывал ей нечто подобное.
- И вот, прибыв в земли Орды для встречи с Ракотом, я с удивлением встречаю здесь посольство Клана Вампиров – ну разве это не судьба? По-моему провидение, если оно существует, само ведет меня в нужном направлении.
Марон закончил свой рассказ, внимательно следя за Хеннот. Он ничем не выдал своего волнения и в некотором роде смятения – никому до этого, за исключением Ракота, историю своей жизни он не рассказывал в таких подробностях, ничего не утаивая. Как поведёт себя она? Что скажет? А что подумает?
Хеннот медленно встала из-за стола, обогнула его и облокотилась на него спереди, перед Мароном, глядя прямо ему в глаза. Взгляд был лёгким, ни к чему не обязывающим. В нём не было ни кокетства, ни укора, ни любопытства. Просто взгляд. С лица её давно уже сошла улыбка – сосредоточенное выражение перекрывало все другие чувства девушки. Наконец она заговорила, и её голос, как всегда чуть охрипший, звучал неестественно тихо, будто стелясь по полу комнаты.
-Наверное, через это проходит каждый. Каждый – я имею в виду вампиров всех родов Камарильи и отступников. Все проходят через это слепое заблуждение. Что после обряда становления мы получим что-то сказочно огромное, восхитительное, нереальное. Получим власть. Над временем и своими собственными судьбами. Да что там, над судьбами всех, кто нас окружает. Нам кажется – вот то, что мы искали! Вот то, что нам нужно! Стоит только сделать над собой усилие и согласится. А там начнётся самый лучший этап нашей жизни, который никогда не кончится. Это всеобщая слабость. Слабость всех людей. Слабость, заключённая в желании получить то, что никогда им дано просто так не будет. Потом, со временем, все убеждаются, что за всё надо платить свою цену. Как будто до этого никто не знал эту простую истину.
Хеннот мрачно усмехнулась, и этот смешок заставил невольно содрогнуться Марона – он не ожидал, что приятная на первый взгляд девушка может так измениться. Но Хеннот ещё не закончила.
- Вы знаете, кем я была до становления? Я вам расскажу. Я была обычной деревенской девчушкой, с огромной семьей, с неисчисляемым количеством братьев и сестёр, тёток и так далее. И мне было всего 16, когда на нашу деревню, расположенную на предгорной равнине напали наши же соседи… Как-то комично звучит, вы не находите? Всех стариков и маленьких детей они либо сожгли в их собственных домах, либо утопили в горной реке, огибающей нашу деревню. Всех мужчин продали в рабство проходящим мимо караванам купцов, а женщин и девочек-подростков оставили себе в качестве слуг. Итак, мои младшие братья и сестрёнки были убиты, отец со старшим братом ушли с караваном в неведомые дали, сестру забрали в качестве наложницы для старшины победившей деревни. А мать замучили до смерти. Я осталась одна, если не считать остальных несчастных девчонок, с которыми мы вместе готовили еду для старшины и его семьи. Думаю, не стоит перечислять все те истязания и унижения, которые я тогда перенесла. Таких судеб тысячи, и их будет ещё очень много, пока на земле царит раздор и слепота правителей. И знаете, что произошло дальше? Что со мной стало? – Хеннот резким движением склонилась над Мароном, и тот буквально почувствовал на своём лице её ровное, медленное дыхание. – Я сошла с ума. Я стала безумной. И хуже всего было то, что я это, как ни странно, полностью осознавала. Я совершала десятки попыток самоубийства, но неизменно оставалась жива. Ума не приложу, почему. Почему я не могла умереть? Почему видя мои попытки наложить на себя руки, слуги старейшины всегда спасали меня? Может быть потому, что я была их любимой игрушкой, издеваться над которой им доставляло наибольшее удовольствие. А может быть, высшие силы, или, как вы сказали, провидение, сохраняли мне жизнь, чтобы в итоге показать, что смерть не была выходом для меня… Но однажды все это прервалось. Я отлично помню эту ночь. Позже, вспоминая и анализируя её, я сравнивала её с Варфоломеевской, и вряд ли ошибалась – по жестокости не было ей равных среди всех тех, которые мне потом доводилась видеть и даже той, когда оборвали счастье моей семьи. На их деревню напали вампиры. И не совсем обычные, если позволите так сказать. Это были вампиры рода Малкавиан, одного из 13 родов Маскарада и одного из 7 родов совсем ещё молодой Камарильи. Они все как один были сумасшедшие, казалось, они впали в устрашающую невменяемость и не ведали, что творили. Невозможно объяснить, почему они такие. Может, что-то заключается в самой крови Малкавиан, а может, до полного безумия их доводит процесс Становления….И ещё они были дико голодны. Позже я узнала, что на место обитания этого рода напали отступники, Тзимицу, тоже вампиры, но отказавшиеся от вступления в Камарилью и поклявшиеся истреблять приверженцев всех 7 родов, пока не наступит Геена, другими словами, апокалипсис. Они выгнали вампиров Малкавиан в горы, и те долго скитались там, питаясь лишь животной кровью. И тут, выйдя наконец из лабиринтов ущелий, первое, что они увидели, была эта деревня. Их было, наверное, всего вампиров 30-40, но этого хватило, чтобы истребить всех. Полностью. Но кроме меня. Когда я слышали стоны умирающих, крики кусаемых, дикие вопли радости вампиров – я тоже ликовала. Я ждала, что наконец-то в предкухонное помещение, где заперли нас с остальными девушками слуги старшины, ворвутся безумные вампиры и заберут мою ничтожную, убогую, униженную жизнь. И вот это свершилось. Дверь выломали двое молодых вампиров, совсем ещё юных. Следом за ними вошёл третий. Он отличался от них, причём заметно. Он был старше, мудрее, одежда его была гораздо лучше. Молодые набросились на девушек и убивали их с такой скоростью, что те даже не успевали вскрикнуть. И вот один из них наконец добрался до меня. Я уже не способна была бояться, я ждала этого мига с наслаждением. Я успела заметить, что вампир был красив, безумно красив, несмотря на то, что лицо его и руки были густо покрыты кровью. И исказившее его глаза безумие делало его ещё красивее. Он подхватил меня одной рукой за талию и легко поднял с пола. Он уже был сыт, я чувствовала это. Он смотрел мне в глаза, и, казалось, совсем меня не видел. Потом он приподнял меня и прижал к себе, прикоснувшись своей щекой к моей, отчего я вся тоже оказалась в крови. Потом он шепнул мне, и от его голоса я сделалась вся ватной, я ничего не чувствовала, кроме его голоса, который лился мне в вены и затекал глубоко-глубоко в меня, впечатываясь в мои органы. Он сказал: «Я убью тебя, но сделаю это так, что ты ничего не почувствуешь.» С того момента прошло очень много времени, но до сих пор, вспоминая его слова, я чувствую, что коленки у меня подгибаются. Он уже открыл рот, и показались клыки, он уже склонялся над моей шеей, как вдруг тот третий, постарше и посолиднее, коротко и чётко сказал: « Ты этого не сделаешь.» Я буквально ощутила недоумение молодого вампира. Но он ничего не сказал и лишь поставил меня обратно на землю. А третий подошёл ко мне и просто спросил: « Чего ты хочешь?» И я ответила: «Смерти.» И он, странно улыбнувшись, сказал: « Ты её получишь.» А потом было беспамятство. Я долго, очень долго находилась в беспамятстве, как мне показалось. Были лишь кошмарные сны, воспоминания, ужасы прошлой жизни. И вот я проснулась. И первый, кого я увидела, был тот, который не позволил вампиру убить меня. Он сидел и точно так же странно улыбался мне. Я попыталась заговорить, но это не сразу мне удалось. В горле пересохло, казалось, весь мой организм что-то сжигало изнутри. И появилось какое-то странное желание. Я не могла его истолковать. Это было просто слепое Желание. Я сказала, глядя прямо в глаза этому третьему: «Вы обещали мне смерть.» И он ответил: « Я сдержал своё обещание. Ты мертва.» Я не сразу поняла, что он имел в виду, мне показалось, он шутит надо мной, издевается также, как и прихвостни старшины. И тут вдруг что-то щёлкнуло во мне, как будто бы я была механизмом. И я поняла, что значит моё Желание. Я хотела крови. Человеческой крови. И я поняла, какую смерть он мне дал. Физическую, но далеко не умственную. Я была мертвецом, но разум мой помнил всё то, что было раньше. Он инициировал меня, выпив всю мою кровь. Он сделал меня вампиром. Он выполнил своё обещание, он убил меня. Но не так, как я хотела.
В комнате вдруг стало холодно. Хеннот по прежнему стояла близко к Марону, и тот вдруг увидел возникшее в её серебристых глазах безумие. Да, это было безумием, но почему – Марон и сам себе не мог ответить. Наверное, такое же безумие видела Хеннот в глазах молодого вампира, хотевшего её убить. Вампира Малкавиан.
- И тогда я поняла, как мы заблуждаемся в своих желаниях. Я хотела смерти, чтобы стать властной над своей судьбой и избавить себя от причинённых мне мучений. И Сир, сделавший меня вампиром, показал мне, как я ошиблась. Он показал мне, что мы несовершенны и убоги в своей слепоте. Слепоте, которую порождают наша гордыня, наша целеустремлённость, наше желание обладать всем, чего у нас нет. Вы тоже стали жертвой своих собственных чувств, - Марон не сразу понял, что Хеннот говорит про него. – Любви и скорби по утраченным родителям, ненависти к создателю. Желанию обрести вечную жизнь, чтоб не чувствовать боль утрат. И вы тоже ошиблись в своих желаниях. Вы прокляли сами себя своими мыслями – и расплатились, как это делают все, как это сделала я. Мы все прокляты им, создателем. Поэтому мы похожи. Ибо проклятия его однотипны. Рано или поздно мы все будет согнаны в одно стадо проклятых им, и сами себя и уничтожим. А он будет смотреть и веселиться, потому что когда мы будет умирать, его Свет будет расти на наших трупах.
Хеннот вдруг резко остановилась. Казалось, она хотела добавить что-то ещё, но передумала. Она резко подошла к столу и вынула принесённое Носферату письмо, разорвала конверт и быстро его прочитала, словно и не замечая Марона. Потом она подняла на него глаза и он заметил ту мягкую и располагающую улыбку, которой она его встретила, на её лице.
- Я прошу меня извинить. Обстоятельства таковы, что мне срочно нужно вернуться в клан. Я с удовольствием продолжу с вами знакомство, если вы не против, и постараюсь помочь вам, если это будет в моих силах. А теперь мне нужно идти.
Хеннот выхватила откуда-то из-под стола плащ и укуталась в него. После быстрыми шагами направилась к двери и вдруг остановилась, обернувшись и взглянув на гостя. Он что-то определённо хотел ей сказать, она чувствовала это.
Заходящее солнце красивыми красками лениво раскидало свои лучи по крышам домов. Улицы города Чёрного Солнца становились серовато-кровавыми, почти такими же, каким было здание посольства. Ночной холодок медленно забирался под одежду прохожих, заставляя их дрожать и кутаться в свои плащи. Лёгкий туман сгущался.

Хеннот говорила не останавливаясь; с каждым новым произнесенным словом, Марон окунался в бушующий водоворот страстей всех мастей и окрасок; злость, жалость, любовь, ненависть, страх – все смешалось, преобразилось, сплелось, так, что уже нельзя было точно сказать, какое именно чувство, в данный момент владеет им. Все новые и новые картины всплывали в его сознании; старые, давно забытые, скрытые в самых темных глубинах подсознания, они сейчас, словно, освобожденные из томительного заточения, чье-то безумной рукой, в один миг рванулись всем скопом на свободу, заставляя Марона, вновь и вновь переживать ужасные события давно минувших дней.
«…а он будет смотреть и веселиться, потому что когда мы будет умирать, его Свет будет расти на наших трупах»…
Тишина. Все пространство заполнила звенящая тишина - поток эмоций и чувств резко оборвался вместе с последними словами девушки; а в месте с тишиной пришла ясность. Не интеллектуальное понимание, а именно ясность, та ясность осознания, испытав которую, уже не остается никаких сомнений, нет никаких посылок для предположений – все это сменяет безусловное знание.
Девушка замерла перед самым выходом, взглянув на него: тот же мягкий взгляд волшебных серебристых глаз, то же лицо, те же волосы - все то, что сразу бросается в глаза, притягивая и завораживая, заставляя смотреть и смотреть, не в силах отвести взгляд. Но теперь, ко всему этому добавилось нечто новое – чувство недоступное ранее, но пробудившееся к жизни при встрече с ней. Отбросив все условности, Марон, не сводя взгляда с глаз Хеннот, тихо произнес: «Я буду ждать тебя столько сколько понадобиться. Я буду ждать».

Хеннот смотрела на него,и всё больше осозновала,что совсем не случайно Марон оказался здесь,в посольстве,именно сейчас.Они,открывшие друг другу истории своих жизней,теперь были связаны,связаны прочно,без выходов и возможностей ослабить путы,связавшие их.Она стояла и смотрела на него,и его слова эхом отдавались в её голове,в висках размеренно пульсировала жилка.Хеннот неспособна была сейчас мыслить.Все было слишком,слишком тяжело.Даже осознавать,что это все произошло с ней-это было слишком тяжело...
-Я знаю.Я вернусь и найду тебя.
Проговорив это,Хеннот стремглав кинулась из собственно посольства,потому что если б она ещё пару секунд простояла там,Марон бы увидел прозрачные капельки слёз,тронувших её глаза.

В связи с вероломным нападением гномов на Клан вампиров,просим оказать нам всяческую помощь и содействие в оказании сопротивления войску гномов...бла-бла-бла...

Дверь медленно закрылась за Хеннот. Оставшись наедине с сами собой, Марон постарался собрать воедино события последних дней; и чем больше он размышлял, тем отчетливее понимал, что все случившееся с ним далеко не случайно и ему, Марону, еще предстоит сыграть свою роль в событиях разворачивающихся в этом новом для него мире.
Ждать было нечего. Взяв свою трость, Марон направился к выходу. Задержавшись на мгновение у двери, молодой человек еще раз окинул взглядом убранство помещения и, улыбнувшись – он был уверен что ему еще предстоит побывать здесь – вышел в ночь, осторожно прикрыв за собой дверь.