Продолжение:
*************************
Готическая книга Арды. Часть тринадцатая.
О тайном граде Гондолине.

Галадриель не последовала вслед за Финродом Фелагундом в его готичный Нарготронд, потому как имела виды на Келеборна, родича Тингола. Ну и ясное дело, мечтала через брак с ним, получить виды на жительство в Дориате. О том, что царствование Тингола долго здесь не продлится, она предвидела даже без своего легендарного зеркала. Которого кстати, у ней пока ещё даже в помине не было.

Тургон же, пребывая в постоянных грёзах о готичном Тирионе, в котором нольдоры жили до исхода Феанора в Средиземье, ушёл к морю. И так просидел, там предаваясь готичной ностальгии и депрессии целый год на пустом берегу. Кидая камушки в волны, и ожидая какого ни будь знака от Ульмо.
Через год, то ли Ульмо уже достало монотонное швыряние камней в его огород, то ли, что скорее всего, Тургон уже сам малость готично свихнулся, сидя там в полном одиночестве, но Ульмо вроде как к нему явился самолично. И велел ему идти кидаться камнями в тайную долину Сириона. Там вроде бы стоял огромный каменный холм, на котором можно сидеть, и кидаться камнями веки вечные, никому особо не мешая. К тому же он чем-то напоминал тот самый холм, на котором в Эльдамаре стоял Тирион Прекрасный.

Обрадованный Тургон осмотрев этот холм, не сразу же ринулся строить город своей мечты, а вернулся к себе в Винимар, и начал тайно строить планы будущего Гондолина. В Неврасте куда Тургон пришёл со своими нольдорами, жили до него ещё и сумеречные эльфы. Пока Тургон сидел на морском берегу, и строил тайные планы, будущего тайного Гондолина, оставшиеся без княжьего присмотра народы, слились и перемешались. А вскоре поражённые его отрешённым и готичным образом жизни, признали его своим мудрейшим и достойнейшим владыкой.

Пока Тургон занимался строительством «воздушных замков», освоение и заселение Белерианда шло полным ходом. Финрод расширил владения Нарготронда, к самому морю. Нольдоры помогли Кэрдану Корабелу отстроить свои гавани, и укреплённые морские форты.
Хотя у Моргота сидящего в подземном Ангбанде, и в мыслях не было строить свой флот, и нападать на эльфов с моря. Орки как выяснилось, вообще моря боялись.
Край Оссирианда патрулировали зелёные эльфы – лайквэнди. Которые до сих пор, ловили в своих лесах изменников авари, и слились с лесом настолько, что никто их там ещё не разу не встречал. Везде куда ни глянь, нольдоры возводили крепости и дозорные башни, перекрывая Морготу любую возможность, высунуть нос из Ангбанда. И за этим занятием как-то все совершенно забыли о Тургоне, и его голубых мечтах о граде на холме.

А между тем местечко, которое показал Ульмо Тургону для поселения, выбрано было довольно удачно. Долина Тумладен, где торчал тот самый пресловутый каменный холм, располагалась в самом кольце высоких и крутых гор. И никакими наземными путями проникнуть туда было нельзя. Ну разве что на орле, или крылатом драконе. Пока Тургон на морском берегу предавался мечтательному созерцанию кругов на воде, Ульмо в подземной глуби, пробивал под горами тайный путь, при помощи грунтовых вод. Совершенно очевидно, что раньше на месте этой самой долины, покоилось огромное горное озеро. Но однажды, волею Ульмо, оно вдруг решило просочиться сквозь землю, к истокам Сириона. Пробив при этом для Тургона, тайный подземный путь к долине. И вот, наконец, однажды Тургон, выбрав ночку потемнее, увёл своих самых искусных мастеров на строительство города на холме.

Долгое время, самыми тёмными готичными ночами, небольшими партиями, народ Тургона тайно уходил строить Гондолин. А к утру на цыпочках возвращался обратно. Пока через пятьдесят два года, наконец, тайно не достроили его окончательно. Тургон хотел, было дать своему долгожданному городу, изящное готическое название: «Утёс поющей воды». Но синдары, которые пока даже не подозревали о существовании этого тайного города, прозвали его ещё более готично – Гондолином. То есть: «Тайным утёсом». Это название и решили оставить для пущей конспирации. Ну и для пущей готичности, ясное дело.

Кстати Ульмо, теперь уже регулярно мерещившийся Тургону, в каждой лужице, постоянно держал его в страхе, пугая какими-то туманными намёками о готичном проклятии Мандоса. Который всё никак не мог простить нольдорам неоплаченный гроб Финвэ, сделанный Мандосом в кредит. Предсказывал тайные измены, и затаившиеся опасности, в его казённом доме, нежданного вестника, пиковый интерес, и ещё многое другое.
И даже не для того чтобы этого всего избегнуть, открутиться от жребия нольдор всё одно никому не удастся, а так на всякий пожарный случай, порекомендовал повесить на стену, готичный меч с кольчугой. Выбросить на берег из глубин речных, какую ни будь завалящую кольчужку с мечишкой, Ульмо ясное дело не смог. Зато описал Тургону в каждодневных видениях, как должны выглядеть эти готичные атрибуты.

И, судя по регулярности этих таинственных видений, постоянно происходивших с Тургоном вблизи воды, и голосов, слышавшихся ему в журчании любой жидкости, продолжительное сидение на морском берегу, не прошло для него бесследно.

В скором времени народ Невраста полностью и ясное дело таинственно, переселился в Гондолин. Под сень журчащих горных ручьёв, и городских фонтанов. Оставив своих соседей теряться в догадках: не на дно ли морское увёл свихнувшийся повелитель, весь свой народ, из опустевшего Невраста.

О том, как развивались дальнейшие события, будет в своё время особый сказ. Не заканчивать же эту историю на тринадцатой главе. Хотя тринадцать вообще-то, готичное число.

Продолжение:
*************************
Готическая книга Арды. Часть четырнадцатая.
О Эоле тёмном эльфе, и Маэглине.

У Тургона безвылазно сидящего перед журчащими струями ручьёв и фонтанов, тайного града Гондолина, была сестра Аредель. От постоянной сырости, она имела довольно бледный готический вид, и звалась – «Белой Девой нольдоров». Странных увлечений своего братца, повёрнутого на водном спиритизме, она нисколько не разделяла. Поэтому после двухсотлетнего сидения в этом тайном журчащем городе, ей захотелось немного подышать свежим воздухом, и принять солнечный загар на свою бледную кожу. Тургон конечно, тут же взялся отговаривать её от этого неразумного шага, в большой и страшный мир. Но дальнейшее пребывание в этом влажном климате, казалось Белой Деве, китайской водной пыткой каплями. И чем потерять здесь свой рассудок, она предпочла бы лучше потерять честь, но где ни будь в другом месте. И была непреклонна в своём желании, уйти отсюда, куда глаза глядят.

И правильно про таких иногда говорят: «Будешь всю жизнь маму слушаться – Никогда не забеременеешь»!

Тургон, которому голоса из фонтана, и из под крана, повелевали не отпускать её, предвещая всему Гондолину, немыслимые бедствия, всё же почему-то не сумел её удержать. Как не удержать текучую воду. И отпустил сестру под большой охраной, навестить своего брата Фингона. Свите же было велено, проводить Аредель до владений Фингона в Хитлуме, и не опускать её оттуда больше никуда.

И ясное дело, ехать загорать бледной готичной деве вздумалось, совсем не там где рекомендовал заботливый ей брат. Уж он-то благодаря Ульмо, знал толк в морских курортах.

Какого Моргота её понесло загорать в запретную зону Дориата, куда не проникал ни один солнечный луч, история умалчивает. Но ясное дело Тинголовская стража Белую деву с её свитой туда не пустила, присоветовав идти в обход своих владений. Указав ей не особо и безопасный и близкий путь. И предупредив, что путешествовать им не стоит. Там ходить слишком опасно.
Это было сказано зря, ибо строптивая готка, вырвавшись из под опеки сумасшедшего братца, теперь не желала слушать ничьих советов. И всё делала наперекор здравому смыслу.

Навестив без особых приключений своих родичей Куруфина и Келегорна, Аредель почему-то снова потянуло в тёмные непроходимые леса.
Заблудившись назло своему брату в Нан-Эльмоте, и отстав от своей свиты, она попала к тёмному готичному эльфу – Эолу.

Его тёмный готичный лес подходил для принятия солнечных ванн, ещё меньше чем леса Дориата, но видимо именно это заставило притиворечивую готку забраться в самую непролазную чащу, к дому Эола.
Сумеречный гот Эол жил в готической глуши, в полном готическом уединении. Выковывая там себе чёрные готические латы и мечи. Водил компанию он с такими же унылыми хмырями гномами. И видимо от них, научился ковать чёрный готичный метал, в чёрной готичной кузнице, и недолюбливать нольдоров. Ещё у него были чёрные готичные чертоги. Всем известно, что чертоги это от слова «чёрные» и потому особо готично. И по этим чертогам чёрными призрачными тенями, скользили чёрные безмолвные слуги. Такие же готичные как и их хозяин.

И должно быть эта стойкая нелюбовь к нольдорам подтолкнула Эола насильно взять себе в жёны Белую Деву Нольдоров. И обесчестив, держать её долгое время у себя в плену.
Так что получалось что, едва только покинув заточение у своего полумного брата, своенравная Аредель снова попала в неволю. А тёмный Эол оказался ещё более безумным и тираничным деспотом, чем её братец Тургон.
И мечтавшая о ровном здоровом загаре Аредель, теперь по готичной прихоти Эола, приходилось совсем избегать солнца. И гулять только под бледной как её готичная кожа луной.

Вскоре нагуляв под этой бледной и готичной луной себе живот, Аредель родила Эолу сына. И называла его, пока отец не слышит, тоже очень готично – Ломион, Сын Сумерек. Эол запрещал ей такие готические нежности, а также её родную нольдорскую речь, даже с подобным, ярко выраженным сумеречным акцентом. И подождав лет так двенадцать после рождение сына, придумал ему, наконец, имя. И назвал сына по-своему: Маэглин. И видимо это послужило последней каплей в чаше терпения Аредель. До этого дня ещё никто не смел ей указывать, как называть своих сыновей.

И поэтому, как только сын Маэглин немного подрос, она выбрала ночку потемнее, когда Эол ушёл гулять к гномам на какой-то готический шабаш, тоже ушла вместе со своим сыном гулять. И не вернулась.
Вернувшийся с гномского праздника Эол сразу приметил, что в его тёмных готичных чертогах как будто чего-то не хватает. И пустился в погоню за своей своенравной супругой.

По пути он тоже попал в плен к мрачному феанорингу Куруфину. Который узнав о его несчастье, долго смеялся над ним вместе со своими друзьями и показывал на неудачливого Эола пальцем. И даже решил его зачем-то отпустить. Предупредив на прощание, что если он сейчас же вернётся к себе в лес, то не вернётся туда уже никогда.

Аредель с Маэглином, которой в этот раз так и не получилось позагорать в своё удовольствие, уже успела добраться до Гондолина к брату. Но, выследив их в пути, к потайным чёрным вратам Гондолина припёрся Эол. И стуча в них кулаками, требовал вернуть ему жену или хотя бы сына. Страже пришлось выйти и затащить его внутрь, чтоб не выдавал врагам своими криками тайного места.

Будучи приведён пред ясные очи Тургона, Эол продолжал вести себя хамски и вызывающе. Уяснив наконец, что возвращатся в его тёмный лес никто не собирается. Хотя Тургон со своей стороны, предложил ему жить с супругой здесь в Гондолине под сенью журчащих ручьёв и готичных фонтанов. Потому как все пришедшие в тайный град Гондолин гости, назад уже не отпускаются. Эол взбеленился и кинулся с чёрным отравленным ножом на изменщика сына. Но попал им почему-то в изменщицу жену. И строго следуя готичному сюжету, трагической развязки, проклял своего сына, за то, что не попал под его чёрный нож. Как раз за миг до того, как стражники Тургона скинули этого маньяка Эола в пропасть.
Словом все умерли.

О том кто ещё кого ни будь, готично убил или предал, вы узнаете из следующей части.
Но уже точно не знаю, когда это будет. У меня творческий отпуск начался. Так что скоро не ждите.