Здесь находиться аудитория в которой изучают Историю Средиземья с ранних Эпох.

Айнулиндале (музыка Айнур).
Так у престола Единого сошлись в противоборстве и споре могучие песни. Одна была дивной, глубокой, неспешной, и красота неизбывная силы великой крылась в безмерной печали ее. Другая, тщеславная песнь, велась теперь ладно и громко, но голос ее был назойлив, как гром многих труб, без конца повторяющих вздорный крикливый напев...
Был Эру, Единый, был тот, кого в Арде зовут Илуватаром. Явил он Айнур, Священных, рожденных от мыслей его; и они были с ним, когда ничего еще не было.
И он говорил со Священными, открывая им замыслы музыки, - и Айнур пели ему, и Эру угодна была эта песнь.
Тогда они все пели порознь или не очень большими хорами, в то время как прочие слушали голос собратьев, - поскольку в начале никто из Священных не знал иных замыслов Эру, кроме лишь тех, из которых сам вышел. Но постепенно и медленно каждый из них начинал постигать песню каждого. Ибо, внимая друг другу, учились они обретать понимание, - и делалась все благозвучней волшебная песнь.
И вот было так, что Единый призвал к себе Айнур и возвестил им в величии Замысел песни, превосходивший все те откровения, что дотоле открыл он Священным. Столь дивным предстал свет начала ее, и столь неизмерною - слава ее завершения, что пение Айнур смолкло - и, изумленные, молча склонились они перед Эру.
И Эру сказал им: "Я возжелал, дабы вместе, в согласии, последовав за моей мыслью, вы создали ныне Великую Музыку. Я возжег Негасимым Пламенем ваши сердца. Теперь да явит же каждый из вас свою силу, и Замысел сей да украсит он по своему разумению, - и стану я созерцать этот труд ваш, и слушать, и радоваться той красоте, что пробудите вы в своей песне".
И тогда голосами всех Айнур, подобными арфам и лютням, свирелям и трубам, альтам и органам, голосами, подобными неисчислимым хорам, стала вершиться Великая Песнь. Слаженным было звучанье неслыханной музыки; ввысь устремлялась она и к глубинным пределам; и многозвучные волны ее переполнили залы чертогов Илуватара, а эхо ушло в Пустоту - и так перестала та быть пустотой. Воистину сказано, более дивная песнь прозвучит перед троном Илуватара только в Конце Всех Времен, когда созидать ее станут и Айнур, и все Дети Эру. Ибо Вторая Великая Песнь будет звучать так, как ей подобает, а замыслам будет дано тогда Бытие в миг, когда истинный смысл их откроется всем; и тогда все поймут до конца тайны мыслей друг друга, а Эру возрадуется - и одарит созидающих Музыку скрытым огнем.
Пока же Илуватар только внимал трудам Айнур и, созерцая их, радовался, ибо доныне та музыка, что вершилась у трона его, вся была совершенна. Но длилась чудесная песнь, и вот возомнил как-то Мелькор, будто он волен вплести в нее новые образы и порождения собственных мыслей. Они зазвучали иначе, чем требовал Замысел Эру, - ведь Мелькор решил возвеличивать в силе и славе один лишь свой голос в великих хорах.
Могуществом грозным и знаниями Мелькор щедрей всех других был наделен среди Айнур; он получил долю каждого из неисчислимых даров, что доверены были собратьям. Часто бродил он один и искал Негасимое Пламя, ибо он жаждал испробовать силу в творении. Мелькору мнилось, будто Илуватар не обращает свой взор к Пустоте, которую Мелькор задумал заполнить. Но он не сумел найти то Негасимое Пламя, что скрыто в Илуватаре. Мелькор скитался один, и стали терзать его новые помыслы, несхожие с мыслями всех остальных. И иные из них он дерзнул воплотить ныне в музыке - и нарушил ее.
Те, кто вел свою песнь подле Мелькора, были встревожены, не ведая, как поступить; их голоса прерывались в растерянности, музыка их замирала. Иные же предпочли подпевать новой песне, забыв свои прежние замыслы. В музыке их становилось все более звуков кричащих и резких - и наконец, словно море, они поглотили ту дивную песнь, что была создана прежде.
Илуватар же созерцал все труды Айнур и слушал, пока не взметнулся у трона его темный яростный шторм и высокие волны не двинулись друг на друга войной, неукротимые в гневе.
И тогда встал Илуватар - и Айнур видели, что он улыбался. Он воздел левую руку - и тотчас над грохотом бури возвысился новый и полный величия Замысел, с прежним несхожий и схожий, - и в нем была новая сила и новые мощь и краса. Но с шумом взвился голос Мелькора, боровшийся с Замыслом Эру. Опять поднялись всюду темные волны, выше, чем прежде; многие Айнур смутились и больше не пели - и Мелькор возобладал вновь.
Тогда во второй раз встал Илуватар - и Айнур видели, что теперь его лик был суровым. Он воздел правую руку - и в сердце смятения зазвучал Третий Замысел Эру, неисчерпаемый, плавный и нежный, который ничто более не могло превозмочь.
Так у престола Единого сошлись в противоборстве и споре могучие песни. Одна была дивной, глубокой, неспешной, и красота неизбывная силы великой крылась в безмерной печали ее. Другая, тщеславная песнь, велась теперь ладно и громко, но голос ее был назойлив, как гром многих труб, без конца повторяющих вздорный крикливый напев. Но замысел Мелькора тщился напрасно затмить собой первую песню - ведь та принимала все самые смелые и горделивые звуки его, вплетая их в свой неизменно прекрасный, торжественный голос.
И в ярости этой борьбы, что сотрясала все залы чертогов Илуватара и дрожью терзала безмолвие, недвижимое прежде, Илуватар встал в третий раз - и лицо его было ужасно. Он воздел обе руки, и вот - единым аккордом, глубоким, как Бездна, возвышенным, как вечный Небесный Свод, пронзительным, как сияние взгляда Илуватара, - Музыка прекратилась.
Тогда Илуватар заговорил. Вот что сказал он: "Могущественны все Айнур, а самый могущественный среди них - Мелькор. Но дабы ни он, ни другие, не вольны были забыть: я - Илуватар, я ныне открою вам все, что содеяла Песнь, и позволю взглянуть на нее. И ты, Мелькор, тоже постигнешь: нет замысла, что не имел бы истока во мне, и я говорю: тот, кто думает, будто творит свою новую песнь, сам служит великой, неведомой вам до поры моей цели - воистину, ваши труды удивительней, чем сами вы в силах помыслить".
И дрогнули Айнур, и устрашились, хотя до конца слов Илуватара они не постигли еще. Мелькор же ощутил тайный стыд, и сердце его преисполнилось яростью.
А Эру спустился в величии к Айнур и вышел из залов прекрасных дворцов, которые он для них создал. И Айнур последовали за ним.
И ступив в Пустоту, Илуватар повелел им: "Узрите дело Музыки вашей!" И вот - он дал им власть видеть то, что прежде они только слышали, и Айнур видели, как поворачивается в Пустоте юный Мир, сотворенный их песнью; они, удивляясь, смотрели, а Мир оживал, раскрывая историю новых эпох, и Мир этот был в Пустоте, но он не был рожден Пустотой.
И Айнур молчали; но вновь повелел им Илуватар: "Узрите дело Музыки вашей! Узнайте, о чем была Песнь! Найдет в моем Замысле каждый из вас все, что мог полагать он творением только своим, и ты тоже, Мелькор, увидишь свои сокровенные мысли. Смотри же: они - часть единого целого и служат для славы его".
И еще многие тайны поведал тогда Священным Илуватар. Воистину верно, что им сказано слово о том, что было, есть, будет, а каждый из них помнит замысел песни, которую создал он сам, и потому в Мире мало что скрыто от Айнур. Но ни в одиночестве, ни даже всем вместе им все-таки не провидеть всего: никому не явил до конца своих замыслов Эру - и с каждой эпохой в Мир входит извне то, что не было предречено: то, чему нет истоков в прошлом.
И вот, когда перед ними предстало Видение Мира, Айнур узрели дотоле неведомое: ибо они созерцали, как Детям Илуватара был дан во владение приуготовленный дом. И открылось Священным, что всеми трудами своими над музыкой они помогали убранству той дивной земли, они украшали ее, не помышляя, что в созидании Мира есть и иная, великая цель.
Ибо Дети Илуватара сотворены им одним. Их не было в Замысле, что возвестил он Священным в начале; лишь с песней, звучавшей у трона Единого третьей, они вошли в Мир. Никто из Священных не приобщен к тайне их сотворения. Но возлюбили Детей Эру Айнур больше всего, что есть сущего в Мире, видя, сколь удивительны эти создания, свободные и несхожие с Айнур - поскольку мысль Эру воплотилась в них по-иному.
Вот как дано было Айнур проведать о Детях Единого; так постигли они еще малую толику мудрости Эру.
Эльфами и Людьми называют теперь Детей Эру, Перворожденными и Пришедшими Следом. В ослепительной круговерти огней, в необъятных просторах выбрал Илуватар твердь, что стала их домом - в Глубинах Времени и между бесчисленных звезд. Малой могла бы она показаться тому, кто, постигая могущество Айнур, которым все в Мире подвластно, не ведает ни остроты, ни пристальной силы их взгляда; тому, кто следит созидание бездны пространств, не оделив своим взором столь многих чудесных, исполненных тонкого совершенства творений, убравших по воле Священных поля беспредельного Мира.
Но сами же Айнур, которым открылось Видение, возрадовались, узнав, где живут Дети Эру, и мысль самых мудрых и славных тотчас устремилась туда. И первым средь них вновь стал Мелькор - ибо и ныне, как в Музыке, он был величайшим из Айнур. Вначале старался он даже себя убедить в том, что зван оказать Детям Эру немалую помощь, велевши всему, что есть в Мире, служить им, и правя жарою и холодом, что принес он с собою. Но множество щедрых прекрасных даров Эру Эльфам и Людям зажгли его зависть - и он возжелал подчинить Детей Эру во всем своей воле и, став Властелином над ними, рабами, вершить их судьбу.
Но были другие Священные, обратившие взгляды к Земле, к Арде, как нарекли свой дом Эльфы: свет дарил радость сердцам их, многоцветию красок дивились их взоры - и несказанно тревожил их рокот ревущих морей. И, познав воздух и ветры, и каждую твердь из слагающих Арду, железо и камни, злато и серебро, превыше иных стихий Мира Айнур восславили воду. Так говорят Эльдар: воистину, и поныне в воде живет эхо Музыки Айнур; многие из Детей Эру вслушиваются, забыв обо всем, в немолчный шум волн, не зная, что слышат в ворчании моря то древнее эхо.
Свои помыслы посвятил водам Арды тот Айну, которого Эльфы зовут именем Улмо; мудростью и глубоким знанием Музыки наделил его Эру. Благороднейший Манве возлюбил голоса всех ветров, а о трудах в лоне Арды задумался Ауле, кого Илуватар одарил знаниями и искусством лишь немногим менее Мелькора. Радость и гордость Ауле - творения и дела рук его; он не стремится к власти и не похваляется своим мастерством, он щедр, забота его - не богатство, но труд и созидание нового в Арде.
И было так, что Илуватар обратил в Глубине Времен слово к Улмо, сказав ему: "Постиг ли ты, что совершилось, когда здесь, в малом мире, к твоим владениям пришел с войной Мелькор? О жестоких холодах он помыслил - но не осквернил красоты рек, не погубил он источников. Взгляни: лютым морозом его рождены снег и льды! Жар и огонь создал Мелькор - но не иссушил вод, не заставил умолкнуть он бурное море. Взгляни еще раз: восстали высокие тучи, изменчивые туманы, белые облака! Слышишь ли ныне ты, как на Землю падает дождь? А в тучах искусство твое станет ближе деяниям Манве".
И Улмо ответил: "Воистину, Вода премного чудесней, чем мог я помыслить! Как в тайных раздумьях не видел я снежные хлопья, так в музыке моей не было шума дождя! Отныне я стану вершить свою песнь вместе с Манве, дабы вдвоем мы сумели создать еще более дивную музыку, дабы возрадовать сердце твое!"
Так Манве и Улмо объединили свои силы и замыслы, чтобы совместно вершить волю Илуватара в Мире с начала Времен.
Однако, пока говорил Улмо, а Айнур созерцали Видение, оно было нежданно сокрыто от взора их - и исчезло; и показалось им, будто в тот миг они узрели воочию новую сущность - Тьму, которой они не изведали раньше иначе, как в мыслях. Но красота Мира, явившегося перед ними по воле Единого, овладела думами каждого Айну, ибо постигли они, что круги времени не сомкнулись еще и история Арды не завершила свой путь в миг, когда Видение Мира померкло. И говорят, оно прервалось до прихода Эпохи господства Людей и угасания Эльфов; поэтому, хоть Валар творили Великую Музыку, им не дано ни провидеть истории Поздних Времен, ни знать о Конце.
Вновь дрогнули сердца Айнур, но Илуватар призвал Священных к себе и сказал: "Мне ведомо ваше желание: дабы все то, что явлено было в Видении, теперь обрело свою жизнь - не только лишь в помыслах ваших, но в Бытии, коим я наделил вас. И посему говорю я: Эа! Да будет так! Я изолью в Пустоту Негасимое Пламя, и станет оно сердцем Мира, и да возникнет сей Мир. И те из вас, кто пожелает, смогут теперь сойти в Эа".
Так наступил этот миг, и увидели Айнур в неизмеримой дали ослепительный свет, будто там воссияло яркое облако с бьющимся в нем огненным сердцем. И они поняли: то не было больше Видением, но ныне Илуватар сотворил Эа - Мир Сущий.
И иные из Айнур и по сей день остаются с Илуватаром за пределами Мира, тогда как другие, исполненные величия и красоты, силы и мудрости, издревле покинули Эру и низошли в Мир. И было так, что, быть может, по слову Единого или в знак верности и любви этих Айнур к Арде, с тех пор все их могущество оказалось связанным с Миром и пребудет в нем навсегда - дотоле, пока срок Бытия Мира не завершится. И Айнур те стали жизнями Мира, а Мир стал их жизнью. Потому Эльфы нарекли их Валар - Силами или Стихиями Мира.
Но когда Валар ступили в Начале Начал из Пустоты на поля Эа, Мир, представший пред ними в бесформенной тьме, поразил их - ибо в нем не было еще ничего из тех дивных картин, которые предвосхищало Видение. Потому что Великая Музыка возносилась в помыслах Айнур в чертогах, не ведавших времени, а знание, данное им Илуватаром, хранило в себе лишь предвидение Эа, и ныне Валар стояли у истока Времен, созерцая тот Мир, что был ими только предсказан, и который им теперь предстояло создать.
Так началось великое дело Валар в неведомой и пустынной земле, и прошли несчетные и забытые ныне эпохи, пока в Глубинах Времени и среди неоглядных безжизненных сфер не пришел час и не появился дом для Детей Илуватара. И главную долю трудов в Мире исполнили Ауле, Манве и Улмо. Но и Мелькор был там, и первым он вмешивался во все, что думали сделать другие Валар, и обращал их труд, если мог, к своей пользе. Это он дал земле жестокий огонь. А когда Земля была еще юна и полна пламени, Мелькор возжелал владеть ею, и другим Валар он сказал так: "Она станет моим королевством. Отныне объявляю я Землю своей!"
Но Манве был братом Мелькора в Замысле Илуватара, и это его песнь ответила Мелькору в музыке, что поднялась у трона Единого во второй раз,- и вот Манве призвал многих духов спуститься на поля Арды на помощь Валар, дабы Мелькор не смог помешать им завершить начатое и дабы не увяла земля, не успев расцвести. И Манве сказал Мелькору: "Не можешь обрести ты сие королевство один, ибо многие трудились здесь наравне с тобою". И Мелькор начал битву с другими Валар, но в тот раз потерпел поражение. Он удалился в другие области - и делал там, что хотел. Однако желание завладеть королевством Арды ни на миг не оставляло его.
Каждый из Валар избрал себе в Арде видимый облик. Их привела в Мир надежда и любовь к Детям Эру, и стали подобны они королям и королевам Эльдар и Смертных, - но еще более величавы обличия их, более благородны и властны. Образы эти соединяют Валар с видимым Миром, однако Повелители Арды нуждаются в них куда меньше, чем мы в одежде. И как мы можем сбросить свое одеяние, так и Валар могут оставить свой облик, и тогда даже Эльфы не в силах увидеть Великих. А если желают Владыки вернуться опять к зримой плоти, тогда принимают одни из них образ мужей, а другие - обличие жен, ибо несхожая стать им суждена изначально, и выбор ее - не в их власти; так и мы различаем девиц и мужей по одеждам, зная при том, что не платье - причина различия их. А Валар могут порой воплощаться еще и в другие, непостижимые образы - удивительные, внушающие трепет и страх.
У Владык появилось в те дни много разных помощников, великих и малых, и вместе они украсили и возделали Арду. И вот, приняв зримые земные обличья, они вошли как благие прекрасные повелители в ее благоухающий сад, дабы возрадоваться сотворенному миру. Но и Мелькор, воспылавший безудержной завистью к деяниям Валар в Арде, тоже вернулся туда. Он тоже создал себе земной образ - властный, но темный и грозный, исполненный злобы и ярости.
И он ступил на поля Арды, облеченный неизмеримым могуществом, как Вала, в величии не сравнимый ни с кем, - он явился подобный горе выше туч, что возникает из моря, закованный в лед, коронованный молниями, блеск глаз его ярок был, словно огонь, а взгляд был пронзительней холода смерти.
Так началась первая битва Мелькора с Валар за владычество в Арде, но о том времени Эльдар знают немногое. Ибо Валар, учившие Эльфов в земле Валинора, мало что говорили о войнах, гремевших в Мире задолго до прихода Эльдалиэ. Перворожденным известно, как разрушал Мелькор Землю, которую долгим старанием украшали Валар, готовя ее к появлению Эльфов.
Они созидали новые земли, Мелькор же низвергал их; углубляли долины, а Мелькор равнял их с поверхностью; вздымали высокие горы, а Мелькор обрушивал их, превращая в ничто. Они наполняли моря - он же думал, как иссушить их. И не было такого деяния Валар в Арде, которое не осквернил бы он или не уничтожил.
Однако труд Валар все-таки не был напрасен, хотя ни один из их замыслов не воплотился в Мире таким, каким они видели его некогда в Начале Начал. Медленно остывала Земля, и, наконец, она обрела свою форму. И появилась та твердь, которой суждено было стать домом для Детей Илуватара - в Глубинах Времени и между бесчисленных звезд.

ВАЛАКВЕНТА

Повесть о валар и майяр, согласно преданиям эльдар
В начале Эру, Единый, которого на эльфийском наречии называют Илуватаром, создал айнур мыслью своей; и спели они великую Музыку пред престолом его. Из этой Музыки родился Мир; ибо Илуватар сделал песнь айнур зримой, и они увидели ее, как свет во тьме. И многие из них полюбили красоту Мира, и историю его, что началась и разворачивалась у них на глазах. И потому Илуватар дал тому видению Бытие, и поместил его в Пустоте, и послал в сердце Мира Тайный Пламень; и был тот мир назван Эа.
И те айнур, что пожелали войти в Мир, вошли в него в начале Времени; и им назначено было завершить его, своими трудами исполнив то, что зрели они в видении. Долго трудились они в пространствах Эа, величина коих такова, что ни эльфы, ни люди не могут и помыслить об этом, пока, наконец, в назначенное время не была создана Арда, Земное Царство. Тогда облачились айнур в земной облик, и спустились на Землю, и поселились там.
О валар
Величайших среди тех духов эльфы называют валар, Силами Арды, люди же часто именовали их богами. Владык валар - семеро; и валиэр, Королев валар, тоже семь. Вот имена их на эльфийском наречии - так звали их в Валиноре, хотя эльфы Средиземья называют их иначе, а люди именуют их множеством разных имен. Вот имена Владык в должном порядке: Манве, Ульмо, Ауле, Ороме, Мандос, Лориэн и Тулкас. Имена же Королев суть: Варда, Йаванна, Ниенна, Эсте, Вайре, Вана и Несса. Мелькор же более не считается одним из валар, и имя его не произносится на Земле.
Манве и Мелькор по замыслу Илуватара были братьями. Поначалу могущественнейшим из айнур, спустившихся в Мир, был Мелькор; но Манве ближе сердцу Илуватара, и лучше понимает его замыслы. Он был предназначен в свое время стать первым из королей: владыкой королевства Арда и правителем всех, кто там живет. В Арде в радость ему - ветра и облака, и все области воздуха, от небес до моря, от крайних границ Покрывала Арды до ветерков, что шелестят в траве. Сулимо прозывают его, Владыкой Дыхания Арды. Быстрокрылых птиц любит он, и они повинуются его велениям.
Вместе с Манве живет Варда, Владычица Звезд, коей ведомы все области Эа. Красоту ее нельзя описать словами, ведомыми людям и эльфам. Ибо свет Илуватара живет в лике ее. Свет - сила ее и радость ее. Из дальних глубин Эа явилась она на помощь Манве: ибо Мелькора она знала еще до сотворения Музыки, и отвергла его, и Млеькор ненавидел ее и боялся больше всех прочих созданий Эру. Мавне и Варда редко расстаются, а живут они в Валиноре. Среди вечных снегов, на пике Таникветиль, величайшей из гор Земли, высятся их чертоги. Когда Манве восходит на трон свой вместе с владычицей Вардой, и смотрит на мир, видит он дальше, чем кто бы то ни было, сквозь туман и мрак, за много миль, все, что творится за широкими морями. Варда же, сидя рядом с Манве, слышит лучше, чем кто бы то ни было, и внятен ей любой голос, будь то на востоке или на западе, в горах, в долинах или в темных пещерах, сотворенных Мелькором. Варду эльфы чтут и любят более всех Великих, живущих в этом мире. "Эльберет" зовут они ее, и взывают к ней из мрака Средиземья, и превозносят это имя в песнях в час, когда зажигаются звезды.
Ульмо - Владыка Вод. Он живет один. Нигде не остается он подолгу, но странствует в глубинах морей на Земле и под Землей. Лишь Манве могущественней его, и до того, как был создан Валинор, они были близкими друзьями [и почти не разлучались]; но с тех пор редко являлся он на советы валар - разве что они обсуждали что-нибудь особенно важное. Ибо Ульмо думал обо всей Арде, и не нуждается он в покое и убежище. К тому же Ульмо не любит выходить на берег, и редко облачается в тело, в отличие от братьев своих. Если Дети Эру видят его, влеикий страх охватывает их, ибо ужасен облик Морского Владыки: подобен он огромной волне, встающей из моря, с темным гребнем, увенчанным пеной, и облачен в кольчугу, переливающуюся серебром и зеленью. Громки трубы Манве; но глас Ульмо глубок, подобно глубинам океана, что неведомы никому, кроме самого Ульмо.
И все же любит Ульмо и эльфов, и людей, и никогда не оставлял их, даже в те времена, когда гнев валар пал на них. Иногда является он незримым к берегам Средиземья, или заплывает вглубь суши по заливам, и там играет на своих огромных рогах, что зовутся Улумури и сделаны из белых раковин; и те, чьих ушей достигнет эта музыка, вечно слышат ее в сердце своем, и вечно томит их тоска по морю. Но чаще Ульмо говорит с живущими в Средиземье голосами, что слышатся в музыке вод. Ибо все моря, озера, реки, ключи и источники - в его владении; и потому эльфы говорят, что дух Ульмо струится во всех жилах мира. И так до глубин Ульмо доходят вести обо всех нуждах и горестях Арды, даже такие, которые иначе остались бы сокрыты от Манве.
Ауле немногим слабее Ульмо. Правит же он всеми веществами, из коих сделана Арда. В начале он много трудился в содружестве с Манве и Ульмо, и все земли созданы благодаря его трудам. Ауле - кузнец, и искусен во всех ремеслах, и он радуется любой искусно сделанной вещи, как бы мала она ни была, не менее, чем великим творениям былого. Он создал не только стены гор и чаши морей, но исамоцветы, что лежат в земных глубинах, и золото, что радует глаз. Нолдор многому научились у Ауле, и он всегда был им другом. Мелькор завидовал ему, ибо Ауле более всего походил на него мыслями и искусством; и долго боролись они, и Мелькор все время портил и разрушал творения Ауле, и утомился Ауле, исправляя то, что натворил Мелькор. Оба они желали создавать свое, новое, что не приходило на ум другим, и радовались, когда другие хвалили их искусство. Но Ауле остался верен Эру, и все, что творил, предавал его воле, и не завидовал он чужим деяниям, но спрашивал совета и охотно давал его сам. Мелькор же растратил свой дух на зависть и ненависть, и дошел до того, что не мог ничего создавать иначе как извращая чужие замыслы, и уничтожал все чужие творения, которые мог.
Супруга Ауле - Йаванна, Дарящая Плоды. Она любит все, что растет на земле, и держит в уме все бесчисленные виды растений, от деревьев, подобных башням, что росли в древних лесах, до мхов на камнях и крохотных водорослей, прячущихся в иле. Из всех валиэр Йаванну чтут немногим менее, чем Варду. Когда она является в женском облике, она высока ростом и одета в зеленое; но по временам она принимает иные обличья. Некоторые видели ее в облике древа, что касается небес и увенчано Солнцем; и с ветвей его капала золотистая роса, и падала на голую землю, и земля тотчас покрывалась зелеными всходами пшеницы; а корни древа омывали воды Ульмо: и ветры Манве шептались с его листвой. Кементари, Владычица земли, зовут ее на языке эльдар.
Феантури, владыки душ - братья, и чаще всего называют их Мандос и Лориен. Но на самом деле это названия их жилищ, истинные же их имена - Намо и Ирмо.
Старший, Намо, живет в Мандосе, на западе Валинора. Он - хранитель Чертогов Мертвых, и призывает к себе души убитых. Он ничего не забывает, и ведомо ему все, что будет, кроме того, над чем волен лишь Илуватар. Он - судия и глашатай воли валар; но изрекает свои решения и свои приговоры лишь по велению Манве. Супруга его - Вайре Ткачиха, она ткет ковры, в которые вплетено повествование обо всем, что происходит во Времени, и стены Чертогов Мандоса, что расширяются с течением веков, увешаны этими коврами.
Младший, Ирмо - владыка видений и снов. Сады его - в Лориене, в земле валар. То прекраснейшее место на свете, где обитает множество духов. Супруга Ирмо - Эсте нежная, целительница всех ран и усталости. Серого цвета одежды ее, и дар ее - покой. Днем она не появляется - в это время она спит на острове, что посреди осененного деревьями озера Лореллин. Источники Ирмо и Эсте даруют новые силы всем, кто живет в Валиноре; нередко и сами валар приходят в лориен, дабы отдохнуть от тягот ноши Арды.
Ниенна, сестра Феантури, могущественней Эсте. Она живет одна. Ниенна - валиэ скорби, и оплакивает каждую рану, что нанесло Арде искажение Мелькора. Когда звучала Музыка, печаль Ниенны была столь велика, что песнь ее обратилась в плач задолго до конца Музыки, и звуки рыданий вплелись в темы Мира еще до начала его. Но не о себе плачет Ниенна; и те, кто внимает ей, учатся состраданию, терпению и надежде. Чертоги ее - на самом дальнем Западе, на границах мира; и редко является она в град Валимар, ибо там все счастливы. Куда чаще приходит она в чертоги Мандоса, что стоят неподалеку от ее жилища; и все ожидающие в Мандосе взывают к ней, ибо она дает силу духа и обращает скорбь в мудрость. Окна дома ее смотрят наружу, за стены мира.
Величайшей силой и отвагой наделен Тулкас, прозванный Астальдо, Доблестный. Последним явился он в Арду, дабы помочь валар в их первых сражениях с Мелькором. Тулкас любит борьбу и состязания, где меряются силой. Верхом он не ездит, ибо может обогнать любое существо, что ходит на ногах, и неутомим. Волосы и борода у него золотые, а лицо красное; оружие Тулкаса - его руки. Мало заботится он о прошлом и будущем, и от советов его мало пользы, но друг он надежный. Супруга его - Несса, сестра Ороме. Она гибкая и легконогая. Несса любит оленей, и они следуют за ней, когда она бродит в глуши; но Несса легко обгоняет их, и волосы ее развеваются на бегу. Несса любит танцы, и часто танцует в Валиноре на неувядающих полянах и лужайках.
Ороме могуч. Быть может, он слабее Тулкаса, но зато ужасен Ороме во гневе; Тулкас же всегда смеется, и в игре, и в битве: даже пред лицом Мелькора, в битвах, что гремели еще до прихода эльфов, смеялся он. Ороме любил земли Средиземья и оставил их неохотно: в Валинор он пришел последним. В древности часто переходил он горы и возвращался со своей свитой в восточные горы и равнины. Он охотится на чудищ и хищных зверей, и в радость ему кони и собаки. Любит он и деревья - за это его прозвали Алдарон, а по-синдарски Таурон, Владыка Лесов. Нахар - имя скакуна его, белого на солнце и серебристого под луной. Валарома зовется большой рог Ороме, звук которого подобен алому восходу Солнца, или блеску молнии, разрывающей тучи. Громче всех рогов свиты Ороме гремит он в лесах, что взрастила Йаванна в Валиноре - там Ороме натаскивает псов и готовит свою свиту к охоте на лиходейских тварей Мелькора. Супруга Ороме - Вана, Вечноюная. Это младшая сестра Йаванны. Там, где она ступает, растут цветы, и бутоны распускаются от ее взгляда; и все птицы поют, приветствуя ее.
Таковы имена валар и валиер, и здесь вкратце описан их облик, такой, в каком видели их эльдар в Амане. Но в каком бы прекрасном и благородном обличье ни являлись валар Детям Илуватара, облик этот - всего лишь покрывало, скрывающее их красоту и мощь. И хотя здесь изложена лишь малая часть того, что было ведомо эльдар во дни оны, все знания эльдар ничтожны по сравнению с истинной сущностью валар, что видели века и дали, о коих мы и помыслить не можем. Девять из них обладали наибольшей мощью и были чтимы более других; но один исключен из их числа, и осталось Восемь Аратар, Верховных Владык Арды: Манве и Варда, Ульмо, Йаванна и Ауле, Мандос, Ниенна, и Ороме. Манве - их Король, и правит ими под властью Эру, но величием они равны, и намного превосходят всех прочих валар и майяр, и всех прочих созданий, что Илуватар послал в Эа.
О майяр
Вместе с валар явились иные духи, чье бытие также началось до сотворения Мира. Они тоже принадлежат к ??братству айнур, но намного слабее их. Эти духи зовутся майяр, народ валар, их слуги и помощники. Число их неведомо эльдар, и лишь немногие из них имеют имена на каком-либо языке Детей Илуватара: ибо в Средиземье майяр редко появлялись в обличье, зримом для эльфов и людей, хотя в Амане это иначе.
Главные из майяр Валинора, чьи имена известны из преданий Предначальных Дней, суть Ильмаре, спутница Варды, и Эонве, знаменосец и глашатай Манве, чьи руки мощнее, чем у кого бы то ни было в Арде. Но из всех майяр детям Илуватара лучше всего изветны Оссе и Уйнен.
Оссе - вассал Ульмо. Он повелевает морями, что омывают берега Средиземья. Оссе редко заплывает в глубины: он больше любит берега и острова, и радуется ветрам Манве. Ибо в бурю веселится Оссе, и смех его слышится средь рева валов. Супруга его - Уйнен, Владычица Морей, чьи волосы раскинуты по всем морям и водам. Она любит всех существ, что живут в соленой воде, и все растения, что растут в море. К ней взывают мореходы, ибо она может успокоить море, усмиряя буйство Оссе. Нуменорцы долго пользовались ее покровительством, и чтили Уйнен наравне с валар.
Мелькор ненавидел море, ибо не сумел покорить его. Говорят, во времена сотворения Арды он пытался переманить Оссе на свою сторону, суля ему все владения Ульмо и всю его мощь, если Оссе согласится служить ему, Мелькору. Так и вышло, что в те давние времена на море поднялись великие бури, которые грозили разрушить землю. Но Уйнен по просьб Ауле усмирила Оссе и привела его к Ульмо. Оссе был прощен и вернулся под руку своего владыки, и с тех пор остается верен ему. По большей части - ибо буйство не вполне оставило его, и временами он ярится в своеволии своем без веления Ульмо, своего владыки. И потому те, кто живет у моря и плавает на кораблях, по-своему любят Оссе, но не доверяют ему.
Мелиан звали майю, что служила Ване и Эсте; она долго жила в Лориене и ухаживала за деревьями, что цветут в садах Ирмо, а потом ушла в Средиземье. Куда бы она ни направлялась, вокруг нее пели соловьи.
Мудрейший из майяр - Олорин. Он тоже жил в Лориене, но часто приходил в дом Ниенны. и научился у нее милосердию и терпению.
О Мелиан много говорится в "Квенте Сильмариллион". Но об Олорине в этой повести ничего не говорится: он любил эльфов, но бродил среди них незримым, или в обличье одного из них, и не ведали они, откуда приходят прекрасные видения или мудрые мысли, что влагал он в их сердца. Позднее он был другом всем Детям Илуватара, и сострадал их скорбям; и внимавшие ему пробуждались от отчаяния и прогоняли мрачные видения.
О врагах
Последни из всех будет названо имя Мелькора, Восставшего в Мощи. Но утратил он право на это имя; и нолдор, что более всех эльфов страдали от его злобы, не называют его так. Они прозвали его Моргот, Черный Враг Мира. Великую мощь дал ему Илуватар, и был Мелкьор равен Манве. Имел он часть во всех способностях и знаниях прочих валар, но обратил свои дарования на дурное, и растратил свою мощь на насилие и тиранию. Ибо он возжаждал, чтобы Арда и все, что в ней есть, желая занять место Манве и захватить владения своих собратьев.
От былого величия из-за гордыни своей опустился он до презрения ко всему, кроме самого себя, и сделался безжалостным духом разрушения. Умение понимать других он извратил, сделав из него искусство подчинять своей воле все, чем он хочет воспользоваться, и так в конце концов сделался бессовестным лжецом. Начал он с того, что желал Света, но увидев, что не может владеть им один, низвергся сквозь пламя и гнев к великому пепелищу, во Тьму. К тьме прибегал он, творя зло в Арде, и сделал ее ужасной для всего живого.
Но поначалу столь велика была его мощь, что давным-давно, в забытые века, он соперничал с Манве и прочими валар, и в течение многих лет Арды владычествовал над большей частью Земли. Но он был не один. Ибо многих из майяр привлекло сияние Мелькора во дни его величия, и они остались с ним и потом, когда пал он во тьму. Других же он позднее привлек на свою сторону, совратив их лживыми посулами. Одними из ужаснейших среди этих майяр были валараукар, демоны с огненными бичами, которых в Средиземье называли балрогами, демонами ужаса.
Могущественнейшим из тех слуг Мелькора, чьи имена известны,был дух, которого эльдар зовут Саурон, или Гортхаур Жестокий. Вначале был он одинм из майяр Ауле - он и позднее остался сведущ в искусстве его народа. Во всех делах Мелькора-Моргота в Арде, в его великих злодеяниях и обманах Саурона имел часть, и был лучше своего владыки лишь тем, что долго служил другому, а не себе. Но позднее восстал он некоей тенью Моргота, призраком его злобы, и отправился вслед за ним по тому же разрушительному пути, ведущему в Пустоту.

О НАЧАЛЕ ДНЕЙ

Мудрые говорят, что Первая Война началась прежде, нежели была завершена Арда, когда еще не было на ней ничего, что растет и движется; и поначалу Мелькор взял было верх. Но в разгар войны, услышав в дальних небесах, что в Малом Королевстве гремят битвы, явился на помощь валар дух великой мощи и отваги, и Арда наполнилась его громовым хохотом. Так пришел Тулкас Могучий, чей гнев проносится подобно вихрю, разгоняя тучи и тьму, и Мелькор устрашился его гнева и хохота, и бежал из Арды, и на долгие века воцарился мир. Тулкас же остался и сделался одним из валар Королевства Арда; Мелькор же затаился во тьме кромешной и возненавидел Тулкаса на веки вечные.
В то время валар привели в порядок моря, земли и горы, и Йаванна наконец посеяла семена, давно уже созданные ею. А поскольку все огни были потушены или погребены под первозданными горами, и нужен был свет, Ауле по просьбе Йаванны создал два огромных светильника, чтобы они освещали Средиземье, которое возвел он посреди морей. Тогда Варда наполнила светильники, и Манве благословил их, и поставили их валар на высоких столпах, много выше любых гор поздних дней. Один светильник возвели они на севере Средиземья, и назвали его Иллуин; другой же возвели на юге, и назвали его Ормал; и сияние Светильников валар разлилось над Землей, так что все было озарено, словно наступил бесконечный день.
Тогда семена, что посеяла Йаванна, быстро проросли и взошли, и появилось множество всяческих растений, великих и малых, мхи, травы, и огромные папоротники, и деревья, чьи вершины были увенчаны облаками, словно живые горы, подножия же окутывал зеленый сумрак. И явились звери, и селились они на лугах, у рек и озер, или бродили в тени лесов. Но еще не расцвел ни один цветок, не пела ни одна птица: все они ждали своего часа в замыслах Йаванны. Но много было на Земле других прекрасных созданий Йаванны, и больше всего - в средней части Земли, где встречался и смешивался свет обоих Светильников. И там, на острове Алмарен посреди Великого Озера, было первое жилище богов - и все было ново, и зелень еще дивила глаза своих создателей; и долго они были довольны.
И случилось так, что когда валар отдыхали от трудов своих и любовались тем, как растет и развивается задуманное и начатое ими, решил Манве устроить большой пир, и пригласил туда всех валар, и явились валар со всем воинством своим. Но Ауле и Тулкас устали: ведь искусство Ауле и мощь Тулкаса непрестанно служили всем творцам во дни трудов их. И Мелькор знал обо всем, что было сделано, ибо уже тогда были у него тайные друзья и шпионы из числа майяр, которых он переманил на свою сторону; и вдали, во тьме, исполнился он ненависти, завидуя творениям своих собратьев, ибо желал подчинить их себе. И потому призвал он к себе духов из чертогов Эа, коих привлек он к себе на службу, и решил, что теперь он достаточно силен. Увидел он, что пришло его время, и подобрался ближе к Арде, и взглянул на нее, и красота Земли в расцвете ее Весны наполнила его еще большей ненавистью.
И вот валар собрались на Алмарене, не страшась никакого зла, и за светом Иллуина не заметили они длинной тени на севере, которую отбрасывал Мелькор. Ибо сделался он черен, как Ночь в Пустоте. И в песнях говорится, что на том пиру во дни Весны Арды Тулкас обручился с Нессой, сестрой Ороме, и Несса плясала перед валар на зеленой равнине Алмарена.
Тулкас уснул, утомленный и умиротворенный, и решил Мелькор, что настал его час. И потому перешел он Стены Ночи со всем своим воинством, и явился в Средиземье с севера; и валар не заметили его.
Тогда начал Мелькор рыть и строить большую крепость, под землей, за темными горами, куда едва достигали лучи Иллуина. И крепость та была названа Утумно. Валар еще ничего не ведали о ней, но злоба Мелькора и яд его ненависти источались оттуда, и отравляли Весну Арды. Зеленые деревья и травы начали гнить и болеть, реки забились водорослями и тиной и появились болота, зловонные и ядовитые, и развелся в них гнус и мошка; а леса сделались темными и опасными, и в них поселился страх; звери же обратились в рогатых и клыкастых чудищ, и запятнали землю кровью. Тогда поняли валар, что Мелькор снова начал вторить свои черные дела, и принялись разыскивать его убежище. Мелькор же, полагаясь на стены Утумно и мошь своих слуг, внезапно напал на них первым, и нанес удар прежде, чем валар успели приготовиться; и обрушился он на светильники Иллуин и Ормал, и поверг столпы, и разбил светильни. Когда могучие столпы рухнули, земли раскололись и моря вздыбились; а из разбитых светилен по Земле растеклось испепеляющее пламя. И в то время изменился облик Арды, и гармония ее вод и земель была нарушена, и первоначальный замысел валар так никогда и не был восстановлен.
Среди возникшего смятения, во тьме, Мелькору удалось бежать, хотя исполнился он великого страха: ибо глас Манве, подобный могучему вихрю, заглушал рев морей, и земля дрожала под ногами Тулкаса. Но Мелькор бросился в Утумно, и Тулкас не догнал его; и Мелькор укрылся в своей крепости. Валар не могли тогда одолеть его - слишком много сил понадобилось им, чтобы усмирить бури, бушевавшие на Земле и спасти от разрушения все, что было можно. А потом они боялись снова нанести ущерб Земле, пока не станет известно, где живут Дети Илуватар, которым еще надлежало прийти; а время их прихода было сокрыто от валар.
Так окончилась Весна Арды. Жилище валар на Алмарене было разрушено до основания, и негде было им жить. Поэтому они ушли из Средиземья и отправились в Землю Аман, что лежит ближе всего к западным границам мира: западные ее берега омывало Внешнее море, которое эльфы зовут Эккайя, то море, что окружает все Королевство Арда. Никто, кроме валар, не ведает, сколь оно широко; а за ним находятся Стены Ночи. С востока же Аман омывает Белегаэр, Великое Западное море; и поскольку Мелькор вернулся в Средиземье, и одолеть его валар пока не могли, они решили оградить свое жилище и воздвигли вдоль берегов моря Пелори, Горы Амана, высочайшие на Земле. И выше всех гор Пелори была та вершина, на которой возвел свой трон Манве. Ту священную гору эльфы зовут Таникветиль, и Ойолоссе - Вечнобелая, и Элеррина - Увенчанная Звездами, и многими иными именами; синдар же на своем, менее древнем языке называют ее Амон Уйлос. Из своих чертогов на горе Таникветиль Манве и Варда видят всю Землю до самых дальних восточных пределов.
За стенами Пелори валар устроили себе царство в стране, что зовется Валинор; там находятся их дома, сады и башни. В той огражденной земле собрали валар много света и все прекрасное, что сумели спасти от разрушения; сделали они и многое иное, лучше прежнего, и Валинор стал еще прекраснее, чем Средиземье во времена Весны Арды; и был он благословен, ибо Бессмертные жили там, и ничто в той земле не знало увядания, и цветы и листва были безупречны, и ни разрушение, ни болезнь не касались того, что там было, ибо самые камни и воды в той земле были священны.
И вот когда Валинор был завершен и чертоги валар достроены, посреди равнины, что лежала за горами, возвели они себе город, Валмар многозвонный. У западных его врат был зеленый холм, Эзеллохар, что зовется также Короллайре; и Йаванна освятила его. И воссела она на зеленой траве, и долго пела песню могущества, в которую вложила все свои думы о том, что растет на земле. Ниенна же сидела молча и, задумавшись, орошала почву слезами. Тогда собрались валар послушать песнь Йаванна, и молча сидели на своих тронах совета в Маханаксаре, Круге Судеб, близ золотых врат Валмара; и Йаванна Кементари пела пред ними, они же взирали.
И вот у них на глазах на холме проросли два тонких ростка. И в тот час молчание царило во всем мире, ибо все звуки затихли, кроме голоса Йаванны. И под эту песню ростки поднимались все выше, и скоро сделались прекрасными и высокими, и расцвели; и так появились в мире Два Древа Валинора. Они прославлены более всех творений Йаванны, и с судьбою их связаны все повести Предначальных Дней.
У одного листья были темно-зеленые, а изнанка листьев сияла серебром, и с каждого из бесчисленных цветков подобно росе падали на землю капли серебряного света, и земля под деревом была испещрена тенями трепещущих листьев. На другом листья были ярко-зеленые, как молодая буковая листва, а края у них горели золотом. Цветы того дерева были подобны гроздьям желтого пламени, и каждый походил на рог, из которого струился золотой дождь, и цветы те изливали тепло и яркий свет. Первое звалось в Валиноре Тельперион, Сильпион, Нинквелоте и многими иными именами; второе же называли в песнях Лаурелин, и Малиналда, и Кулуриен, а также и иначе.
За семь часов каждое древо разгоралось в полную силу и снова угасало; и каждое снова просыпалось за час до того, как другое переставало сиять. И потому в Валиноре дважды в день наступал дивный час сумерек, когда оба древа светили слабо, и их золтые и серебряные лучи смешивались. Тельперион был старшим из деревьев, и первым достиг полного роста и расцвета; и первый час, когда распустился Тэльперион, и слабо разгорелся серебристый рассвет, валар не включали в счет часов, но нарекли его Часом Начала, и считали от него века своего правления в Валиноре. И в шестой час Первого Дня, и всех радостных дней, что последовали за ним, вплоть до Затмения Валинора, Тельперион сворачивал свои лепестки; и в двенадцатый час закрывала цветы Лаурелин. И каждый день валар в Валиноре насчитывал двенадцать часов и кончался в час второго смешения света, когда Лаурелин угасала, Тельперион же разгорался. А свет, который струился с деревьев, оставался до тех пор, пока не уходил в землю или его не разносило ветром. Росу Тельпериона и дождь, что струился с Лаурелин, Варда хранила в больших чашах, подобных сияющим озерам, и чаши те служили всей стране валар источником воды и света. Так начались Благословенные Дни Валинора; так начался Счет Времени.
Но шли века, и близился час, назначенный Илуватаром для прихода Перворожденных, а Средиземье все так же лежало в полутьме под звездами, что создала Варда в незапамятные времена, когда трудилась она в Эа. И во тьме жил Мелькор, и часто бродил по земле во многих обличьях, могучих и ужасных. Он повелевал хладом и огнем, от горных вершин до пекла, что лежит глубоко под ними, и во всем, что было страшного, жестокого и неистового в те дни, обвиняют его.
Валар же жили в прекрасной и блаженной земле Валинор и редко приходили из-за гор в Средиземье, но заботились прежде всего о своей стране, которую они любили. Посреди Благословенного королевства возвышались чертоги Ауле, и он много работал там. Ибо большая часть того, что есть в Валиноре, создана им; и много дивных и прекрасных вещей сотворил он открыто и втайне. От него идет всякое ???знание о Земле и обо всем, что ни есть в мире: как наука тех, кто не создает, а лишь стремится познать сущее, так и наука всех мастеров, будь то ткачи, плотники или кузнецы; и наука пахаря и земледельца также идет от Ауле, хотя эти последние, как и все, кто имеет дело с растениями и плодами, должны взывать также к супруге Ауле, Йаванне Кементари. Ауле именуют также Другом нолдор, ибо позднее нолдор многому научились у него, и сделались искуснейшими из эльфов. И сами они, воспользовавшись дарами, данными им Илуатаром, немало добавили к тому, чему обучал их Ауле: нолдор любили языки и письмена, вышивки, живопись и ваяние. Это нолдор первыми научились создавать самоцветы; и прекраснейшими из этих камней были Сильмариллы, и они утрачены.
Но Манве Сулимо, высочайший и светлейший из валар, восседал на границе Амана, не оставляя мыслью своей Внешние Земли. Ибо величавый трон его воздвигнут на пике Таникветиль, высочайшей из гор мира, что вздымается на берегу моря. Из чертогов Манве вечно вылетали духи в обилчье ястребов и орлов, иные же возвращались назад; глаза тех духов способны были проницать морские глубины и сокрытые пещеры. И духи те приносили Манве вести почти обо всем, что творится в Арде; но было и такое, что оставалось сокрыто даже от очей Манве и его слуг, ибо там, где восседал Мелькор, погруженный в черные думы, лежал непроглядный мрак.
Манве не помышляет о своем величии и не жаждет власти, но мирно правит всеми. Более всех эльфов возлюбил он ваньяр, и от него научились они слагать стихи и песни: ибо Манве любит поэзию, и музыка его - в словах, что поются. Синие одежды у Манве, синие, как пламя очей его, и в руках у него - сапфировый скипетр, что сделали для него нолдор. Ему назначено было стать наместником Илуватара, Королем мира валар, эльфов и людей, главным защитником от Мелькора. Вместе с Манве жила Варда прекраснейшая, та, кого на синдарском языке именуют Эльберет, Королева валар, сотворившая звезды; и с ними в блаженстве жило множество меньших духов.
А Ульмо жил один. Он не захотел поселиться в Валиноре, и являлся туда, лишь когда валар собирались на большой совет. Ульмо с начала существования Арды поселился во Внешнем Океане, где обитает и поныне. Оттуда управляет он всеми морскими течениями и приливами, и бегом рек, и следит, чтобы наполнялись источники и выпадали дожди и росы по всему миру. Там, в глубинах, создает он мелодии величественные и грозные; и отзвук той музыки струится во всех жилах Землиа, неся печаль и радость: весел ключ, выбегающий к солнцу, но источники его - в бездонных озерах скорби у основания Земли. Телери многому научились у Ульмо, и потому напевы их исполнены печали и очарования. Вместе с Ульмо в Арду явился Салмар, тот, что создал рога Ульмо: кто услышит их - никогда не забудет. Еще с Ульмо пришли Оссе и Уйнен, которым доверил он управлять волнами и течениями Внутренних Морей, и множество других духов. И благодаря Ульмо даже во тьме Мелькора по тайным жилам продолжала струиться жизнь, и Земля не умерла; и слух Ульмо всегда был открыт для любого, кто заблудился во тьме и утратил свет валар; и не покидал Ульмо Средиземье, и какие бы разрушения или перемены ни постигали те земли, Ульмо не оставлял их мыслью своею, и не оставит до конца.
И Йаванна не пожелала покинуть Внешние Земли в то мрачное время. Ибо дорого ей все, что растет, и скорбела она по трудам своим, начатым в Средиземье и испорченным Мелькором. И потому время от времени оставляла она дом Ауле и цветущие луга Валинора и приходила в Средиземье, чтобы исцелить раны, нанесенные Мелькором; вернувшись же, всякий раз побуждала валар начать войну против его владычества, говоря, что надо обуздать его до прихода Перворожденных. И Ороме, укротитель зверей, временами скакал на коне во тьме по бессветным лесам: являлся он могучим охотником, с копьем и с луком, преследуя и убивая чудовищ и хищных зверей из царства Мелькора, и белый конь Нахар сиял серебром во мраке. И спящая земля тряслась под ударами золотых копыт, и в сумерках мира Ороме трубил в свой могучий рог Валарому на равнинах Арды, и на звук Валаромы отзывались эхом горы, и жуткие тени разбегались, и сам Мелькор дрожал у себя в Утумно, предвидя грядущий гнев валар. Но Ороме уезжал, и слуги Мелькора собирались снова, и земли наполнялись обманчивыми призраками.
Вот и все, что касается Земли и ее правителей в начале дней, до того, как мир сделался таким, каким знали его Дети Илуватара. Ибо Эльфы и люди суть Дети Илуватара, и никто из айнур не посмел вмешаться в тему, которая ввела их в Музыку, ибо они плохо понимали ее. И потому для этих народов валар - скорее старшие братья и вожди, нежели владыки и повелители. Когда айнур пытались принудить к чему-то эльфов и людей, будь то даже с добрыми намерениями, это редко оборачивалось к добру. На самом деле, айнур больше имели дело с эльфами, ибо Илуватар создал эльфов похожими на айнур, хотя эльфы и уступают им в величии и могуществе; людям же он дал странные дары.
Ибо говорят, что после ухода валар наступила вековая тишина, и Илуватар сидел один, погруженный в думы. Потом заговорил Илуватар, и рек:
- Се! Люблю я Землю, что станет домом для квенди и атани! И будут квенди прекраснейшими из всех созданий земных, и будут они обладать красотой большей, нежели все мои Дети, и сами станут творить красоту; и больше счастья будет дано им. Атани же дам я новый дар.
И повелел он так, чтобы души людей вечно стремились за пределы мира и не ведали покоя на Земле; но они могут сами устраивать свою жизнь, независимо от всех сил и случайностей мира, и от Музыки айнур, которая определяет судьбу всего остального. И все деяния их будут закончены ??внешне и внутренне, и через них мир будет завершен до последней малейшей мелочи.
Но знал Илуватар, что люди, попав в водоворот сил мира, будут часто сбиваться с пути и могут неправильно воспользоваться его даром. И сказал он:
- И сии также узрят в свое время, что все деяния их в конце концов послужат величию трудов моих.
Но эльфы считают, что Манве часто скорбит, видя деяния людей, а Маные лучше всех известны замыслы Илуватара; ибо кажется эльфам, что из всех айнур люди более всего походят на Мелькора, хотя он всегда боялся и ненавидел их, даже тех, что служили ему. Этому дару свободы сопутствует то, что сыны человеческие недолго живут в этом мире, и не связаны с ним, но уходят из него, а куда - эльфам неведомо. Эльфы же остаются в нем до Конца Дней, и оттого их любовь к Земле и ко всему миру острее и глубже, и с течением лет все сильней их печаль. И не умирают они, пока не умрет мир, разве что их убьют или сами они истают от горя (ибо они подвержены такой, мнимой, смерти), и сила их не убывает с годами, разве что кто из них устанет от десяти тысяч веков; и, умирая, собираются они в чертоги Мандоса в Валиноре, откуда они Могут вернуться со временем. А сыны человеческие умирают на самом деле, и покидают мир, и оттого зовут их Гостями, или Пришельцами. Судьба их - смерть, таков дар Илуватара людям - и с течением Времени даже Силы могут позавидовать ему. Но Мелькор омрачил его, и смешал с тьмой, и сотворил зло из добра и страх из надежды. Но в древности предрекли валар валинорским эльфам, что люди присоединятся ко Второй Музыке айнур: а что уготовано после Конца Мира эльфам, Илуватар не открыл; и Мелькор не разведал этого.

ОБ АУЛЕ И ЙАВАННЕ

Говорят, что начало гномов было таково: во тьме Средиземья создал их Ауле, ибо так жаждал он прихода Детей, чтобы было ему кого учить своей мудрости и искусству, что не мог он дождаться, когда исполнится предначертанное Илуватаром. Ауле создал гномов такими, какие они есть, ибо плохо помнил облик Детей. К тому же над Землей тогда тяготело владычество Мелькора. и хотел Ауле, чтобы гномы были крепкими и неподатливыми. Но боялся Ауле, что другие валар осудят его замысел, и потому работал втайне; и вначале создал он Семерых Праотцев гномов в подгорном чертоге в Средиземье.
Но Илуватару ведомы были его деяния, и в тот час, когда Ауле завершил свой труд и, довольный своими созданиями, принялся учить гномов язык. который он выдумал для них, Илуватар заговорил с ним; и Ауле умолк, слыша глас его. И глас Илуватара сказал ему:
- Зачем сотворил ты сие? Зачем пытаешься ты сделать то, что превыше сил твоих, на что не дано тебе права? Ведь ведомо тебе, что ыт получил от меня лишь твое собственное бытие, и только его; и потому ты способен лишь передать этим созданиям рук и разума твоего часть своего собственного бытия, и они будут двигаться, лишь когда ты захочешь этого, а если ты будешь думать о другом, они остановятся и замрут. Этого ты хотел?
И ответил Ауле:
- Не желал я такой власти. Я хотел, чтобы рядом со мной были существа иные, чем я сам, чтобы я мог любить и учить их, чтобы они могли видеть, сколь прекрасна Эа, которую ты сотворил. Ибо казалось мне6 что в Арде много места, и оно пустует, а ведь его хватило бы многим существам, которые могли бы радоваться жизни. И в нетерпении своем впал я в безумие. Но сердце мое стремится творить с тех пор, как ты сотворил меня самого: ведь и дитя неразумное, что делает игрушку из трудов отца своего, возможно, поступает так не со зла, но потому, что это сын своего отца. Но что же сделать мне, чтобы ты не гневался на меня вовеки? Как дитя отцу, предаю я тебе этих созданий, дело рук, созданных тобою. Но не лучше ли мне уничтожить плод самонадеянности моей?
И схватил Ауле огромный молот, и хотел разбить гномов; и слезы текли по лицу его. Но Илуватар, видя смирение Ауле, возымел сострадание к нему и желанию его; и гномы отшатнулись и испугались, и склонили голову, моля пощадить их. И глас Илуватара рек Ауле:
- Я принял твою жертву в тот миг, как ты предложил ее. Разве не видишь ты, что эти существа живут ныне своей жизнью, и говорят своим голосом? Иначе не стали бы они уворачиваться от твоего молота, но во всем повиновались бы твоей воле.
Тогда Ауле отбросил молот и возрадовался, и возблагодарил Илуватара, говоря:
- Да простит меня Эру, и да благословит он труд мой!
Но Илуватар снова заговорил и сказал:
- В начале Мира дал я бытие мыслям айнур. Так и ныне услышал я желание твое и дал ему место в мироздании; но в остальном не стану я исправлять деяния твоего: каким ты создал этих существ, такими пусть и остаются. Но не дозволю я, чтобы явились они прежде Перворожденных, замысленных мною, и нетерпение твое не будет вознаграждено. Пусть уснут они во мраке под камнем, и появятся лишь тогда, когда пробудятся на Земле Перворожденные; а до тех пор тебе и им придется ждать, сколь бы долгим ни показалось ожидание. Но когда придет время, я разбужу их, и будут они тебе как дети; и часто твои и мои станут враждовать между собою, приемные мои дети с избранными сынами моими.
Тогда взял Ауле Семерых Праотцев гномов, и положил их спать в разных местах; и вернулся он в Валинор, и стал ждать, пока тянулись долгие годы.
Гномы должны были появиться во дни владычества Мелькора, и потому Ауле сделал их стойкими и выносливыми. Гномы крепки, как камень, упрямы, постоянны в дружбе и в ненависти, и переносят тяжкий труд, голод и больлучше всех прочих говорящих народов; и живут они долго, куда дольше людей, хотя и не бессмертны. В свое время эльфы считали, что после смерти гномы возвращаются в землю и камень, из которого они созданы; но сами гномы думают иначе. Они говорят, что Ауле Создатель, которого они зовут Махал, заботится о них, и собирает их в Мандосе, в отдельных чертогах; и что древле предрек он их Праотцам, что в Конце Илуватар благословит их и дарует им место среди Детей. Тогда будут они служить Ауле и помогать ему восстанавливать Арду после Последней Битвы. Еще говорят гномы, что Семь Праотцев снова возрождаются среди своих сородичей и получают прежние имена. Самым знаменитым из них был Дурин, прародитель народа, наиболее дружественного эльфам. Род Дурина жил в Кхазад-думе.
Пока Ауле создавал гномов, он ничего не говорил о своем труде остальным валар; но в конце концов он раскрыл свой замысел Йаванне и рассказал ей обо всем, что произошло. И сказала ему Йаванна:
- Воистину, Эру милосерден. Ныне вижу я, что сердце твое радуется; и недаром: ведь ты получил не тольео прощение, но и дар. Но оттого, что скрывал ты от меня замыслы свои, дети твои будут равнодушны к тому, что люблю я. Подобно отцу своему, превыше всего возлюбят они то, что создано их руками. Они станут рыться в земле, не обращая внимания на то, что растет и живет на ее поверхности. Много деревьев рухнет под безжалостными ударами их железных орудий!
Но Ауле ответил:
- То же можно сказать и о Детях Илуватара: ведь они будут есть, и будут строить. И хотя все создания твои ценны сами по себе, и их стоило бы создать, даже если бы не было Детей, когда Дети явятся в мир, Эру вручит им власть над миром, и станут они владеть и пользоваться всем, что есть в Арде, хотя, ??по промыслу Эру, не без почтения и благодарности.
- Если только Мелькор не затмит сердца их, - сказала Йаванна. И не успокоилась она, но опечалилась в сердце своем, боясь того, что может случиться с Средиземьем в грядущие дни. И потому явилась она к Манве, и, не желая раскрывать замысла Ауле, спросила так:
- Скажи мне, Король Арды, правда ли то, что сказал мне Ауле: будто Дети, когда они придут, получат полную власть над всем, что создано мною?
- Правда, - ответил Манве. - Но отчего ты спрашиваешь? Разве ты не знаешь этого и без Ауле?
Тогда умолкла Йаванна, и задумалась. И наконец ответила:
- Вот, тревожусь я, думая о днях грядущих. Все мои творения дороги мне. Неужто мало того, что Мелькор так много разрушил? Неужто ничто из созданного мною не избежит насилия?
- А что бы ты хотела уберечь, будь на то твоя воля? - спросил Манве. - Какие из твоих созданий тебе дороже всего?
- Все они по-своему дороги мне, - ответила Йаванна, - и все нужны друг другу. Но Е1кельвар Е0могут убежать или защитить себя, а Е1олварЕ0, растущие, не могут. А из олвар дороже всех мне деревья. Они долго растут, а срубить дерево можно быстро, и никто не пожалеет о них - разве что они сумеют откупиться плодами. Я предвижу, что так будет. Ах, если бы деревья могли говорить за все, что растет в земле, и наказывать тех, кто обидит их!
- Что за странная мысль! - сказал Манве.
- Однако это было в Песне, - возразила Йаванна. - Пока вы с Ульмо растили облака в небесах и проливали на землю дожди, я вздымала им навстречу ветви огромных деревьев, и иные из них пели хвалу Илуватару среди шума ветра и дождя.
Манве долго молчал, и мысль, что вложила Йаванна в его сердце, росла и разворачивалась; и узрел ее Илуватар. И показалось Манве, что он снова внимает Песне, и увидел он многое, что слышал и прежде, но не заметил. И наконец вновь встало пред ним Видение, но уже не отдаленное, как прежде, ибо сам он был внутри него, и однако видел, что все в руке Илуватара; и рука его коснулась видения, и взору Манве открылось множество чудес, что прежде было сокрыто от него в сердцах айнур.
Тогда очнулся Манве, и сошел к Йаванне на Эзеллохар, и сел рядом с нею под Двумя Деревами. И сказал Манве:
- О Кементари! Эру говорил со мной, и рек: "Неужто думают валар, что я мог не слышать чего-то, что было в Песне? Я слышал ее всю, вплоть до последней ноты самого слабого голоса! Се! Когда пробудятся Дети, пробудится также и задуманное Йаванной, и призовет ее мысль духов издалека, и станут они бродить меж кельвар и олвар, и иные из духов вселятся в них, и будут чтимы, и праведный гнев их будет ужасен. На время: пока Перворожденные в полной силе, а ПРишедшие Следом еще молоды". Но разве не помнишь ты, Кементари, что пела ты не одна? Неужто наши с тобой помыслы не встречались, так что мы парили на крыльях, подобно могучим птицам, что кружат над облаками? И это тоже ведомо Илуватару, и прежде, нежели пробудятся дети, в небесах, на крыльях, подобных ветру, будут кружить Орлы Западных Владык.
И возрадовалась Йаванна, и встала, и, воздев руки к небесам, воскликнула:
- Высоко поднимутся деревья Кементари, дабы орлы могли поселиться там!
Но Манве также поднялся, и казалось, что стоит он на недосягаемой высоте, куда залетают лишь ветра.
- Нет, - промолвил он, - лишь деревья Ауле будут под стать им. Ор- лы поселятся в горах, и будут внимать голосам взывающих к нам. В лесах же будут бродить Пастыри Деревьев.
Тогда Манве с Йаванной разлучились на время, и Йаванна вернулась к Ауле. Ауле был в своей кузнице - он заливал расплавленный металл в форму.
- Воистину, щедр Эру! - сказала она. - Пусть твои дети остерегутся! Ибо в лесах будут бродить могучие создания, и если они пробудят их гнев, то себе на гибель.
- А все же им понадобится дерево, - ответил Ауле, и снова взялся за работу

Гномы (Dwarves)
Один из народов, населяющих Средиземье. Самоназвание - "казад", синдар называли их "наугрим". Отличаются небольшим ростом, (видимо от 120 см и выше) плотным телосложением и выносливостью. По-видимому все гномы носят бороды. Живут они гораздо дольше большинства людей (больше 250 лет, а Праотец Дурин был даже известен в некоторых землях как Дурин Бессмертный). Гномы в большинстве скрытны, трудолюбивы и предпочитают живому материал, который можно обрабатывать. Они долго помнят и обиды и дружбу, во все времена среди них почти не было прислужников Врага. Живут в основном в горных пещерах, расширенных ими же прорытыми ходами. Изначально не отличались страстью к накопительству, но затем, по-видимому во-многом благодаря Семи Кольцам, стали слишком высоко ценить сокровища. Гномы - воинственный народ и привыкли мстить любым обидчикам, и даже иногда своим сородичам из других племен, любимое их оружие - секира. При этом гномы всегда были превосходными кузнецами, шахтерами и камнеделами.
Среди гномов женщин мало, меньше трети и они редко покидают подземные жилища, к тому же посторонний глаз не способен уловить разницу между ними и мужчинами в одежде и внешности. Народ гномов растет очень медленно.
У гномов был свой, особый язык Куздул, который они очень неохотно раскрывали посторонним, а кроме того, он был очень сложен для понимания, так что среди других народов им почти никто не владел. Язык этот употреблялся гномами как язык знаний и почти не менялся с годами. Видимо из этого языка брались настоящие имена гномов, которые они не открывали посторонним и не писали даже на могильных камнях. Известные же имена взяты из языков других племен. Из языка же гномов известно очень мало слов. В основном это географические названия (например, Казад-Дум - долгое время основное поселение народа Дурина), а также боевой клич: "Барук Казад! Казад аи-мену!". Для записей родного языка гномы пользовались только рунами Кертар, но в других случаях пользовались и другими алфавитами.
Семеро праотцов гномов были созданы вала Ауле еще до появления эльфов. Однако разум в них вложил Илуватар и сказал, что они будут спать и появятся в Арде позже, после пробуждения эльфов. Гномы появились в Белерианде еще до прихода нолдор и общались с синдар, вели торговлю с Тинголом и выковали ему оружие и доспехи. Они же создали и Менегрот. Гномы Белегоста первыми изготовили кольчугу из сцепленных колец. Более же всего они общались с нолдор, разделяя с ними любовь к работе с неживым. очти никогда не возникало большой дружбы между эльфами и гномами, однако сотрудничали они много и с большой выгодой для обоих народов. В течение первой эпохи гномы сражались с Морготом, помогая эльфам, однако они же разграбили Дориат и убили Тингола. Во вторую эпоху они на некоторое время сблизились с эльфами Эрегиона. Примерно тогда же был обнаружен митрил. В битве при Дагорладе гномы сражались на обеих сторонах. В третью эпоху гномы сражались с силами врага, но поскольку их поселения были расположены далеко от Мордора, то сражения происходили нечасто (по крайней мере упоминаний осталось мало). Один из гномов входил в число девяти, избранных для уничтожения Единого Кольца.
В соответствии с происхождением от одного из семи праотцов, гномы делились на семь родов. Они назывались Longbeards ("Длинные бороды", на языках эльфов это звучало Андафагнар, Анфангрим, а на языке гномов - Сигин-тараг, также назывались "народом Дурина"), Firebeards ("Огненные бороды"), Broadbeams ("Широкозадые"??), Ironfists("Железные кулаки"), Stiffbeards ("Жесткие бороды"), Blacklocks("Черные волосы"), Stonefoots ("Каменные ноги"). Все эти названия (кроме Longbeards и "народ Дурина") и дальнейшие сведения взяты из книг серии "History of Middle-Earth". Местом пробуждения праотца Дурина была гора Гундабад, праотцы племен Firebeards и Broadbeams проснулись в Эред Луин (по-видимому именно эти племена жили в Ногроде и Белегосте). Места пробуждения прочих праотцов были восточнее.
В книгах серии "History of Middle-Earth" есть также упоминания, что Ауле создал не семь гномов, а тринадцать (Дурин и еще шесть праотцов с женами).
У гномов различных родов была разная продолжительность жизни, и Народ Дурина жил дольше прочих (хотя в Третью Эпоху разница, по-видимому, была незначительна). Естественным образом они обычно доживали до 250 лет, однако иногда и до 300 (трехсотлетний гном был такой же редкостью и таким же стариком, что и столетний человек). Юность гномов продолжалась до 30 лет или около того (то есть до этого времени они считались непригодными для войны и тяжелой работы). Затем они стремительно взрослели и от 40 до 240 лет практически не менялись и не теряли сил (женились гномы, как правило, не раньше девяноста лет). После этого "старость" длилась как правило не больше десяти лет. Гномы не знали облысения (к старости они седели) и не были подвержены человеческим болезням. Они почти не знали никаких физических недугов кроме ожирения.
Родственные связи между детьми и родителями были очень сильны, в частности гном мог посвятить всю жизнь мести за отца - это распространялось так же на королей и глав родов, которые считались "родителями".
Ни один эльф или человек никогда не видел безбородого гнома - разве что его обрили, издеваясь, и тогда он готов был умереть от позора. Бороды у гномов были с самого начала жизни и у мужчин и у (согласно некоторым текстам) женщин.
Эльфы Средиземья полагали, что, умирая, гномы обращаются в камень и землю из которых созданы. Сами же гномы полагали, что после смерти Ауле (которого они зовут Махал) собирает их в отдельные залы в Мандосе и там они находятся в ожидании, совершенствуя свои умения и получая более глубокие знания. И Ауле по их словам открыл их праотцам, что Илуватар принял гномов и даст им в конце место среди своих Детей . И тогда они помогут Ауле в восстановлении мира после Последней Битвы.
Гномы говорят также, что семеро Праотцов, в отличие от прочих гномов, периодически возрождаются среди своих потомков и вновь носят те же имена, сохраняя память о предыдущих жизнях (согласно одному "неканоническому" тексту, Праотцы возвращаются в то же тело, что и в предыдущем воплощении, которое лежит, не тронутое тлением - в тех случаях, когда предыдущий король умер, не оставив наследника). периодически возрождаются среди своих потомков и вновь носят те же имена, сохраняя память о предыдущих жизнях (согласно одному "неканоническому" тексту, Праотцы возвращаются в то же тело, что и в предыдущем воплощении, которое лежит, не тронутое тлением - в тех случаях, когда предыдущий король умер, не оставив наследника).
"Хорошо троллем быть или орком большим,
Возвышаться над всеми на целый аршин.
Очень громко орать, потрясая копьем...
Но врагов никогда не пугается гном.
Трус для гнома смешон. Несгибаем наш дух.
Хоббит нам не страшон, если нас больше двух.
Из пещеры родимой ни шагу назад!
Слышит враг: "Аи-мену, казад!"

Ведь для гнома ни рост и ни вес нипочем:
Есть у гнома в запасе удар кирпичом.
То есть нет, топором, а, впрочем, дело не в том -
Мы толпою с любым разберемся врагом.
Гнома точен удар, верен глаз, как алмаз.
Нам не страшен синдар, если четверо нас.
Из пещеры родимой ни шагу назад,
Мы проложим туннель в Дориат!

Нам пещеры нужны, чтоб мифрил добывать,
А потом из мифрила кольчуги ковать.
По три штуки надеть, и фалангой - вперед!
Любит в гости ходить дружелюбный народ.
Гном рожден в темноте, здесь не страшно ему.
Он без ламп и без факела видит сквозь тьму.
Гном в любую пещеру дорогу найдет.
Что для тысячи гномов - Моргот!

Вот заточен топор, и кольчуги блестят.
Всяких пришлых нольдор мы прогоним назад.
Диким людям мы знания свет принесем,
Даже эльфа древней перворожденный гном.
И ходами пещер мы украсим весь мир.
Средиземие станет дырявым, как сыр.
Есть для камня - кайло, а для боя - топор...
Мы прорубим окно в Валинор!"

Никто не знает, откуда он пришел. Неизвестно, что с ним было там, в прошлой жизни. Известно, каким он появился однажды - покинув свой мир, который отверг его творения и его самого. Он потерял уже всякую надежду и желал лишь одного - покоя. Так долгое время пребывал он в одиночество и исттрадавшийся дух его отдыхал. Но с ужасом обнаружил он однажды, что откуда-то из глубин души его поднимаются видения, каждое следующее - прекраснее предыдущего и наполняют его сладостным желанием творчества. Но он не хотел более создавать, он желал лишь спокойствия. И тогда отделил он часть разума своего от себя, так появился Творец. Немногое мог создать Творец не имея ни из чего создавать, ни где создавать, придумал он лишь имена: себе - Махал и отцу - Эру. Но часть души Эру все же не могла принять покоя, и отделил он и ее. Так вошел в мир Разрушитель, нареченный Мелькор.
Махал хотел помочь отцу своему и воплотил иные мысли Эру. Так появились остальные Айнур. И воцарились в мыслях Эру покой и мир и долго пребывал он в неподвижности. Но постепенно понял он, что был он - Мастер и жизнь его была в том, чтобы создавать, а без этого он не может существовать и что с Творцом из души его исчезло все. И понял он, что должен вернуть Махала и прочих Айнур в разум свой, ибо нельзя отделить от души часть. И созвал он Айнур и разъяснил им замысел свой и склонились они перед ним. И запел Творец, начав песнь Творения и вторили ему другие Айнур и лишь Мелькор и некоторые другие запели песнь Разрушения. И боролись две песни и помогал Эру Махалу и в миг победы Эру сказал Слово - "Эа" и Творение - свершилось. Не мог Эру вернуть обратно Айнур ибо его волей обрели они существование, и не мог он победить волю свою. Но смог он с помощью Махала преобразить себя и заключить Айнур в себя преображенного. Так Эру, Всеотец стал Арда, земля. Но дух его не исчез, а продолжал оставаться в земле, и стал вновь не ущербным. А Айнур стали быть в Арде и прикованы они к ней, как мысли прикованы к разуму, их породившему. И последним отделился от Эру в миг Творения - Манвэ, Покой.
Так возникла Арда и стали в ней быть Айнур.
О начале времен
Была Арда и были в ней Айнур. Махал, Творец, прозванный затем эльфами Ауле, Манвэ - Покой, Мелькор - Разрушение и многие другие. И выбрал себе каждый из Айнур один из этих путей. Махал и его Айнур творили на Арде, совершенствовали ее, а Мелькор и иные разрушали. Манвэ же и остальные, избравшие покой - беспристрастно взирали на борьбу. Но вскоре разрушение стало доходить и до них и встали они тогда на сторону Махала, но жажды творения не было в их сердце и мало помощи было от них. А Мелькор разрушал и длилась битва нескончаемо. Но все же силен был Махал и питался он от самой Арды и воздвиглись моря и земли, горы и равнины. И радость была в сердце Творца и создал он два светильника, так как более всего боялся Мелькор света. Была весна Арды и Йаванна, супруга Махала, творила живое и был радостен мир. Но и Мелькор не дремал и, разрушив светильники, начал разрушение всего уже созданного. И тогда Манвэ, уставший от продолжающейся битвы, упросил Творца создать посреди бушующих сил Валинор, остров Покоя. И, поскольку желал Махал творить, не отказал он в этой просьбе Манвэ и так возник Валинор.
О сотворении гномов
После долгих и тяжких битв с Мелькором утомился даже могучий Творец, Махал и решил создать себе помощников под стать себе, дабы помогли они ему в долгих трудах творения. Глубоко под землей, в самом сердце Арды, создавал он тела Казад, Детей Земли. Долгие дни провел за работой, превращая неподатливый камень в могучие тела. И наконец после долгих бессонных трудов создана было семь тел Праотцов Казад и семь же Праматерей. Но творцу дано было творить лишь неживое, над разумом он не быд властен. Он знал об этом и, закончив работу, обратился к самому Илуватару с просьбой вселить души в тела Казад. Никто не слышал их разговора, лишь первые Казад взирали на Махала, беззвучно беседующего с кем-то.
- Ты просишь у меня дать им разум, но тебе прекрасно известно, что разум у меня лишь один - свой. Ты просишь меня оторвать часть души моей.
- Отец, ты сам был творцом и поймешь меня. Посмотри на них, ты видишь, я занес молот над ними, они даже не посмотрели на него. Они живы, но в них нет разума. Сейчас они - воплощение того, к чему стремится Манвэ. Абсолютный покой. А чтобы противостоять разрушению нужно движение, созидание. Казад нужны мне, нужны тебе, Мелькор разрушает Арду, разрушает тебя, а у меня не хватает сил противостоять уничтожению. Мне не от кого больше ждать помощи.
- Ты прав. Отныне и до тех пор, пока ты будешь идти по избранному пути, я буду с тобой и вся моя сила теперь в твоих руках. Но помни - она не безгранична.
И прояснились глаза Прародителей Казад и встали они, впервые в жизни. И первым встал Дарин.
О сотворении Камней
Через десять дней после пробуждения Казад, Махал и дети Земли появились в Валиноре. Большинство Айнур не обратило на них внимания, в то время в Валиноре часто появлялось что-нибудь новое, лишь немногие помощники Мхала с интересом разглядывали его творение, и склонялись перед ним. Но очень скоро Казад сами заявили о себе. Детям Арды представлялось, что Махалу не хватает сил для того, чтобы противостоять разрушению и решили они взять силу Арды и собрать ее в трех Камнях, тогда сможет Махал создавать вещи совсем новые и удивительные. Кроме того, такие камни сами были бы прекраснейшим творением, а в сердцах Казад горела неутолимая страсть к созиданию. Много месяцев провели они в своих кузнях, изучая и пробуя различные вещества, выбирая то единственное, из которого будет созданы тела Камней. И наконец они приступили к работе. В каждом из Камней должна была быть сосредоточена одна из стихий Арды.
Фоин и Даин, сменяя друг друга, создавали камень Воды. В нем была соредоточена сила всех океанов, морей, рек и озер. Кажущаяся легкость и текучесть воды, сменяющаяся неодолимым напором огромной волны, все ее ипостаси от льда и снега до пара и дождя - все это вмещал в себе камень.
Трайн и Тори гранили и шлифовали камень Воздуха. Каждое дуновение ветра нашло отражение в их работе. Легкое дуновение, могучий шквал, каждый вздох живого существа поали на одну из тысяч граней огромного бриллианта.
Торин и Азагал творили последний камень, камень Арды. Они работали и видели въяве перед собой разверстые пропасти, дымящие вулканы, лесистые холмы и равнины, поросшие травой. Сама Арда помогала им.
Дарин же забирал силу у Арды и передавал ее Камням. Он работал без сна и отдыха, непрерывно бегущая сквозь него сила, вызывала дрожь по всему телу, но именно он, держа камни в руках, нетвердой походкой подошел к Творцу. Восхищения Махала вознаградило их за все бессонные ночи.
Это творение учеников Творца не оставило равнодушным никого в Валиноре. Даже Мелькор прослышал о нем и возжаждал Камней. Ибо каждый видел в них то, что ему милее всего. Махал и Казад - возможность создания новых удивительных, никем не виданных вещей. Манвэ - радость и покой. Варда, его супруга - свет. Она же сделала, так, чтобы этот свет могли видеть все. Камень Воды светился синим цветом, Воздуха - белым, а камень Земли - багровым, как подземное пламя. Йаванна и Ниенна же создали два Древа Валинора, наполнив их светом Камней.
Об уходе Казад
Долгое время Казад смотрели радовались, глядя как Камни наполняют светом и радостью весь Валинор. Трудами Творца и его учеников Валинор превратился в сияющую драгоценность на теле Арды. Но медленно неудовлетворение заползало в сердца Казад ибо видели они, что за пределами Валинора медленно гибнет Арда под ударами Мелькора. И явились они на совет Арды и Дарин держал речь перед Валар. И говорил он:
- Камни были созданы с помощью самой Арды и забрали мы у нее ее силу, и теперь вправе она рассчитывать на нашу помощь и защиту от Разрушения, которое несет с собой Мелькор. Мы должны взять Камни, покинуть Валинор, и сделать всю Арду такой же прекрасной, как Валинор сейчас.
Долго говорил Дарин и сердца многих Айнур увлек он за собой. Видение гигантских пропастей, разверзающихся и проникающих в самое сердце Арды, потрясло многих. Но большинство Айнур желало лишь мира и покоя и хотя жаль им было Арду, не хотели они покидать благословенный Валинор. Поднялся тогда Манвэ и рек:
- Правдивы слова ваши, но немногие здесь хотят покинуть Валинор. Я отдам вам Камни, но вы уйдете из Валинора одни, и даже Махал не последует за вами, потому что много труда вложил он уже в Арду, ослабел и не сможет выстоять сейчас против Мелькора. Должно ему пойти отдыхать в сады Ирмо.
Согласно кивнул Творец, так как правдой было сказанное Манвэ и ушел в Лориэн. Манвэ же протянул руку с Камнями и отдал их Дарину. Тот принял их и увидели Казад, что камни пусты, что растратили Валар силу Арды на золотые троны и мраморные дворцы. Воспылали сердца их гневом, но стояли они в молчании. Наконец стал говорить самый нетерпеливый и пылкий из них - Азагал. Долгой и переполненной гневом была речь, он требовал, чтобы Валар вернули всю украденную ими силу в Камни, что не для того творили они Камни бессонными ночами, чтобы Манвэ, вставив лишний бриллиант себе в корону, отдал им лишенные силы оболочки. И, взяв Камни, он швырнул их в лицо Манвэ.
Манвэ разгневался и велел Казад убираться из Валинора, раз уж им так хочется. Покинули Праотцы Совет Валар, собрали свои семьи и ушли из Валинора. Никто не знает точно, как добрались они до Средиземья. Одни говорят, что шли они тайными подземными путями и сама земля расступалась перед ними, другие - что помог им Ульмо, чьи воды осквернял Мелькор. Ведь Ульмо не жил в Валиноре и не хуже самих Казад видел, как страдает Арда и хотел помочь Казад добраться до Средиземья и восстановить разрушенное.
В Средиземье разделились Казад, каждый из семерых увел свой род на свое место. Дарин, старейший создал великое царство Казад-Дум. Род Азагала и род Даина основали города Габилгатхол и Тумунзахар, известные среди эльфов как Белегост и Ногрод.
О Казад в Средиземье
Явился Дарин с родом своим в Средиземье и они ходили и не могли нигде остановиться, что-то гнало их все время вперед. Скитались они несколько лет и вот зазвучал в мыслях Дарина голос, исполненный такой силы, что разом упал он на колени. Ибо был это голос самой Арды, говорила она со своими детьми. И указала Арда путь Дарину и народу его. Долго шли они, переправляясь через реки, взбираясь на высочайшие пики Арды и явились они в долину. И было в центре той долины озеро и едва увидев его Казад поняли, что это - Уста Арды, здесь являет себя миру сам Илуватар, раскрывая волю свою живущим. Всегда почитали в последующие годы Казад озеро Келед-Зарам, ибо было оно священно, и каждый из народа Казад, проходя мимо, останавливался поклониться озеру.
Народ Дарина основал царство Казад-Дум у берегов Келед-Зарам, так что восточные ворота Казад-Дум смотрели на святое озеро. Испещрили Казад все горы проходами, создали сверкающие залы со стенами из драгоценных камней, наполнив их мерцанием светильников. До конца времен не было создано чертогов более дивных, чем покои Казад-Дум. Здесь явила Арда свою милость детям и одарила их истинным серебром. Из него создали Казад творения непревзойденные.
Фоин же увел свой народ на север. Там среди неприступных скал созданы были чертоги Ангамандо. Лишь царство Казад-Дум могло сравниться с Ангамандо по красоте и величию огромных залов. На юг смотрели огромные ворота покрытае рисунками работы лучших мастеров Ангамандо. И даже если ходить из зала в зал, нигде не задерживаясь и минуты, то за месяц можно было обойти разве что четверть всех чертогов.
Из всех праотцов Казад Фоин более других желал создавать живое и потому много созданий самых разных - но всегда прекрасных - было создано в Ангамандо. Более известны среди прочих два рода созданий. Первые были воплощением огня, огонь были тела их, быстры и стремительны были они. Эльфы назвали их впоследствии Валараукар. Вторые же были иными. Так же горел в их сердцах огонь, но снаружи это было не так заметно, внешний облик бывал у них разный. Называли их потом драконами. И те и другие были лишь животными, не было и искры разума в них, но слушались они своих создателей и любили их.
Нашлись среди Казад и такие, кто говорили, что гордыня и жадность Праотцов довели Казад до изгнания из Валинора. Они отказались принимать власть Праотцов над собой и ушли в пещеры у реки Нарог. Там было основано Нулуккиздин - царство изгнанников (игнанниками называли они себя, хотя и ушли добровольно). Лучшие из этого царства постоянно уходили в один из семи родов, так что изгнанники медленно чахли и вымирали. Да и войска Мелькора не знали пощады. Так тянулась жизнь изгнанников, порождая в них дикую и бессильную злобу против всего живого.
Еще в Валиноре были созданы Казад восемь палантиров. Вначале предназначались они восьми Аратар, чтобы наблюдать за Средиземьем, но после ухода Казад взяли их с собой, по одному на каждый род, но один из палантиров был оставлен Махалу. К началу же первой эпохи, овладели Казад умением слышать Арду и говорить через нее и палантиры были им уже почти не нужны. Тогда они передали их эльфам, рассудив, что тем они будут более полезны. Махал же отдал свой на Тол Эрессэа. Говорят, что советы семи королей до конца первой эпохи ни разу не собирались во плоти. Тот же кто хотел узреть всех семерых во время совета, должен был подойти к Келед-Зарам и узрел бы там стоящего на берегу Дарина и шесть зыбких теней парящих над озером. Меж тем все короли в это время пребывали, там, где жили их народы. Велика сила Арды.
О сотворении эльфов и пленении Мелькора
В Валиноре с уходом Казад и Махала воцарилось невиданное прежде спокойствие. По зеленым лесам бегали звери, щебетали птицы, а Валар смотрели на это и радовались. Но Манвэ, мудрейший их Валар, первым понял, что не устоит Валинор перед Мелькором, что падут однажды горы Пелоры и сгинет Валинор. Ведь разрушению можно противопоставить лишь созидание, а этого Валар не умели. И видели к тому же Валар, что красота Валинора несовершенна, что для истинной красоты необходимо движение, а Валинор застыл в вечной весне. Пение птиц не менялось с годами и наскучило это Валар. Возжелали они существ новых, непохожих на них, могущих творить новое и притом прекрасных обликом. Решено было на Совете Валар обратиться за помощью к Казад, пообещав им за помощь вернуть Камням силу.
Явились Валар в долину Келед-Зарам и завели речь с Казад. Долго говорили они, и согласились Казад, так как не были злопамятны и любили творить новое. Так начали Казад создавать тела нового народа, детей Валар. Тела творили они по своему образу и подобию, но вносили в них красоту по замыслу Манвэ. И вложили Валар в них стремление к красоте и покою, а бывшие там же Айнур из помощников Махала дали детям Валар и тягу к созиданию, но все же не так сильна она была, как в Казад.
Многие Валар впервые увидели Средиземье и ужаснулись царящим там темноте и запустению. И взяла тогда Варда многие самоцветы Казад и разместила их на небе, чтобы освещали они землю. Так появились звезды.
Меж тем эльфы лежали уже вдоль берегов Келед-Зарам, готовые к пробуждению. И в миг появления последней звезды дыхание Арды коснулось их недвижных тел и эльфы пробудились ото сна.
Мелькор же не дремал и, увидев, что все Валар собрались у Келед-Зарам вместе со своими новоявленными детьми, которые, как он опасался, могли в будущем причинить ему много неприятностей, решил покончить со всеми одним ударом и явился со своими Майяр к священному озеру. Мало что сохранили Дети Валар в памяти о тех далеких днях. Помнят лишь как тряслась земля и полыхали молнии, как бушевало Зеркальное озеро (Они называли его Куивиэнэн - воды пробуждения). Мельком видели они на горизонте черного всадника и сияли вокруг них высокие фигуры в белом, успокаивая их и рассказывая о победе над Врагом. Ибо мало кто из Валар участвовал в тех битвах, не может покой противостоять силе разрушения. Лишь Казад да помощники Творца сражались с Мелькором. Долгой и тяжелой была битва, много ран получила Арда, но был пленен Мелькор и отдали его Валар, ведь не знали Казад, что делать с плененным Врагом, не ведали они жестокости.
Покинули Валар и эльфы долину Келед-Зарам. И лишь тогда вспомнили Казад об обещанных Камнях, но было уже поздно. Валар получили то, зачем они пришли к Казад - эльфов и избавление от Мелькора. И вовсе не желали отдавать то, на чем держался Валинор. Так были обмануты Казад и они поняли, что никогда Валар добровольно не отдадут Камни.
О золотом веке
После пленения Мелькора настал золотой день Валинора. Эльфы и Валар наслаждались красотой Благословенного Края, Махал выбрав себе учеников из Нолдор обучал их своему мастерству. Махал не хотел разрушения красоты Валинора и не мог последовать за Казад в Средиземье и помогать им в их планах возвращения Камней. Но и Казад не могли оставить свое прекраснейшее творение в руках Валар, так как слишком хорошо знали они силу Камней и сколько прекрасного можно было бы сотворить с их помощью.
После долгих размышления собрались вновь вместе все праотцы Казад и начали самый великий свой труд, с которым сравнится могли лишь сами Камни. Сотворенная ими называлась Нголло, и было то предивное диво - не было у нее тела, но не был это и дух, не дано было Казад наделять свои творения разумом. Легче пуха была Нголло и быстрее ветра, лишь орлы могли угнаться за ней. Неведомо никому кроме самих Праотцов, из чего она была создана. Была она - как и камни лишь пустая оболочка, но не могли они больше набрать силы у Арды, чтобы наполнить ее, да и не желали они этого. Должна была она по замыслу Казад проникнуть в Валинор - никто не смог бы остановить ее - и забрать в себя всю силу, похищенную Валар из Камней и вернуть потом эту силу Казад. Должна была она также вернуть им сами Камни, ведь нуждались Казад во вместилищах для возвращенной силы. Они добились своего, Нголло была именна та, что они хотели создать. Но не могли они послать ее в Валинор, так как знали - чтобы забрать силу Камней нужно убить деревья, а не умела Нголло, да и Казад, ее прародители, разрушать. Так прошло долгих три века.
В Валиноре же Махал обучал своего лучшего ученика, Феанора, но самый умелый из эльфов не мог сравниться с Казад и часто Творец с грустью вспоминал о своих помощниках. Феанор же люто ненавидел Казад за то место, которое они занимали в сердце Махала и хотел он превзойти их в мастерстве, но не мог и душила его бессильная злоба. Тогда Манвэ, глядя на расстройство искуснейшего из детей Валар, дал ему Камни, надеясь, что утолят те его скорбь. Но результат был самый неожиданный - Феанор, увидев творения столь дивные, - объявил что это он создал их и нарек их Сильмариллами. Обман его могли разоблачить лишь Валар, но видели они, что обрел наконец счастье Феанор, сам уверовав в свою ложь, и что отныне дух его успокоился и творит он отныне вещи прекрасные, увеличивая красоту Валинора. Знали Валар, что разоблачение лжи не принесет никому радости и смолчали они. Один Махал хотел объявить об обмане, но его упросили остальные Валар. Так длилось все, пока не кончился срок заточения Мелькора.
О затмении Валинора
Мелькор после освобождения понял, что он не выстоит один в борьбе с Валар, эльфами и Казад и решил искать себе союзников. После долгих раздумий пришел он к Казад и просил у них прощение за свои поступки по отношению к ним и поверили они ему, ведь не было зла и лжи в их душах и не умели они распознавать их. Тогда попросил он у них создать ему помощников, сказав, что хочет посвятить себя восстановлению Арды и пообещал Казад помочь в возвращении силы Камней. Не отказали Казад ему и так вошли в мир орки - дети разрушения. Тогда Казад дали Мелькору Нголло и отправились те в Валинор. В Валиноре Мелькор убил деревья и вошла вся сила Арды в Нголло, затем забрали они Камни и ушли. Отдал Мелькор много самоцветных камней, наполненных силой Арды, Нголло, но Камни оставил он себе и чтобы не отдавать их, напал на Нголло. Не созданна было Нголло для разрушения, и нетрудно было победить ее. Произнес Мелькор одно из своих черных заклинаний и ушла из Нголло даже та сила, которой наделили ее Казад. Стала Нголло обычной земной тварью, осталась в ней лишь жажда Камней. Нападала она на Мелькора с огромной силой, не выдержал он этого натиска и воззвал о помощи. Страшен был его крик и такой силы был он исполнен, что услышали его в Ангамандо. Тогда повелел Фоин послать Валараукар, чтобы помочь союзнику, ибо думал он, что напало на Мелькора одно из чудищ, что водились тогда в мире. Валараукар легко оборонили Мелькора. Но к этому времени на зов его явились многие из Айнур, дожидавшиеся его возвращения. Повелел он тогда некоторым из них вселиться в тела Валараукар, так появились Балроги. Повел тогда Мелькор свою новую армию на штурм Ангамандо. Казад плохо умели воевать и когда строились чертоги Ангамандо не было у них врагов страшнее диких зверей. К тому же увидев Мелькора с Балрогами не сразу поняли они, что союз их нарушен, лишь после гибели нескольких Казад они постигли предательство Мелькора. Между тем к его армии присоединились уже и многочисленные орки, заранее ожидавшие Мелькора в условленном месте. Говорят, что когда ворвались орки в тронный зал, то схватил Фоин секиру, оставшуюся еще со времен прошлых битв, и блеск отточенной стали долго не подпускал врагов, но когда подобрался к Фоину один из Балрогов, то не смог Фоин поднять руку на детище свое. Так пало второе по величию из царств Казад. Мелькор же воцарился там с Камнями, сияющими ярче прежнего, восстановили они свою древнюю силу. Трудами его прислужников превратились сияющие чертоги Ангамандо в мрачную крепость.
Проведав об этом, Казад долго сидели в молчании. Но затем узнали они, что Нголло обезумела и уничтожает все вокруг себя. Названа она тогда была Унголиант и встал Азагал и ушел туда, где была она. Когда он вернулся, руки его были в крови. Так Казад, благодаря Мелькору, познали уничтожение своих собственных творений.
О людях
Рассказывают, что однажды, незадолго до Затмения Валинора, забурлили воды священного озера Келед-Зарам, поднимались и опадали столбы воды. Вышел тогда к озеру государь Дарин и долго говорил с ним. Видели так же, как спустились к озеру трое - эльф, орк (тогда еще некоторые из них жили у Келед-Зарам) и один из Казад. Больше их никто никогда не видел. Дарин никогда не ничего не рассказывао о том дне. Но по хроникам людей выходит, что именно тогда появились в другом конце необъятной Арды Атанатари - Праотцы людей. Пришли в мир последние из детей - дети Илуватара.
О войнах в Белерианде
Рассказывают о совете семерых королей Казад вскоре после прихода Нолдор в Белерианд. Ясно было, что неминуемы долгие и кровопролитные войны эльфов и людей с Мелькором. Первым говорил Дарин.
- Путь наш изначально предопределен самой Ардой. Махал, отец наш - Творец, и мы должны в меру сил своих не уподобляться оркам, а созидать, совершенствовать мир. В этом наш долг. Не следует нам вступать на путь мелких нескончаемых войн.
Один за другим наклонили головы в знак согласия с ним четверо из королей.
Воскликнул тогда Азагал:
- Мы должны спокойно смотреть, как орки - наше порождение - грабят, жгут и убивают? Как прекрасные долина и холмы, покрытые лесом, превращаются в уродливые пепелища? Я и мой народ не успокоимся, пока хотя бы тень зла Мелькора, метко прозванного Морготом, оскверняет землю. Я сказал.
Последним говорил Фоин:
- Тяжело говорить мне. Мой народ более других пострадал от зла Мелькора, мой отец пал, защищая наше древнее жилище. Но нельзя ненавидеть его, ведь он таким создан. Однако ж орки - и наши дети, и мы в ответе за их деяния. Нас мало, многие погибли, пытаясь отстаивать Ангамандо, не сможем мы открыто противостоять армиям Мелькора. Мы поселимся в горах, окружающих Ангамандо, и будем пытаться уменьшить зло, чинимое его слугами.
Так и случилось. Более всего эльфы и люди Белерианда имели дело с народом Азагала, шла торговля и Казад участвовали в битвах, нанося немалый урон противнику. Мало что знали, однако младшие народы о деяниях рода Фоина.
Лишь Мелькору и его слугам было известно, что из шпионов, посылаемых в Белерианд, до цели добираются лишь те, кого отправляли через северные ледяные равнины, да и из них доходит едва ли каждый пятый, а отправлявшиеся через горные перевалы исчезали в пути. Возращалось же и того меньше. Орки знали, что в дальние коридоры Ангамандо лучше не заходить, не единожды исчезали там целые отряды, то под обвалом, а то и вовсе не оставляли после себя никаких следов.
* * *
Раб - молодой эльф - сидел на корточках и жадно глодал зачерствелый ломоть, брошенный ему надсмотрщиком. В такие минуты ему часто вспоминались огромные пиршественные залы и столы уставленные богатой снедью и появлялось чувство, что стоит лишь посильнее махнуть кайлом, как все эти копи вместе с Тангородримом развалятся, как песочный замок, сметаемый внезапно налетевшим штормом. Но звон цепи упрямо возвращал его в реальность. Но вдруг ему почудился какой-то блеск около того камня, к которому крепились цепи. Он резко обернулся и увидел, что цепь сломана, как будто перерубленная одним могучим ударом острого лезвия. Тут кто-то схватил его за запястье и он оказался в темноте, прежде чем успел испугаться. После нескольких ободряющих слов, сказанных незнакомым чудным голосом, (говоривший определенно не был эльфом, его низкий бас совсем не напоминал перезвон колокольчиков в голосах эльфов) его повлекли по какому-то коридору, начинавшемуся (как он потом сообразил) около того камня, где он провел последние пять лет, и о существовании которого он не подозревал до сегодняшнего дня. Несмотря на окружавшую их темноту, ему показалось, что земля вроде бы расступается перед ними и опять смыкается за его спиной, делая погоню почти невозможной.
Наконец за очередным поворотом он увидел впереди пятнышко света. И вскоре - о долгожданный миг - он стоял, щуря глаза от яркого света, и над головой его простиралось небо. Когда же он, спохватившись, обернулся, то не нашел ни своего спасителя, ни даже входа в подгорный тоннель. Единственное, что он смог потом вспомнить, это что державший его во время пути за руку был вроде бы невысокого роста.
О гибели Дориата
Проведав, после прихода Нолдоров, о резне в Альквалонде и проклятии Мандоса, ужаснулись Казад и было на собранном совете решено, что надо оставить попытки добыть Камни у Мелькора, ведь воочию убедились Казад, к чему приводит неуемная жажда Камней. Не хотели они к тому же ссориться с пылкими сыновьями Феанора.
В преданиях эльфов довольно рассказано о том, как один из последних Казад-изгнанников - Мим предал Турина, сына Хурина. Тогда был он призван к суду Казад и его приговорили к вечному изгнанию. До того изгнанники, вопреки своему имени, могли надеяться на приют в жилище любого из Казад. Отныне же не осталось у Мима своих. Он явился в Нарготронд, надеясь его сокровищами выкупить прощение у своего народа, но был там убит Хурином.
Нет нужды рассказывать, как попали один из Камней и Наугламир к Тинголу, он вызвал лучших мастеров Тумунзахара, велев им соединить эти два прекраснейших творения Казад воедино. Тогда спросили Казад у Тингола, не согласится ли он за богатый выкуп отдать хотя бы одно из них (хотя и решено было не требовать Камни назад, но слишком чудесен был один вид Камня). Тингол отказал им в просьбе и они принялись за работу. Труд их длился долго, (Казад не любили торопиться при работе) но было создано одно из величайших чудес Арды. Но когда отдавали Казад свою работу Тинголу, произошло неожиданное: один из них вдруг вышел вперед и, прежде чем кто-то успел его остановить, ударил секирой, рассекая Тингола надвое. И опустился на пол рядом с телом Тингола. Едва лишь Казад успели понять, что был то посланец Мелькора и что выполнив поручение своего повелителя, дух ушел, оставляя бездыханное тело, как в зал ворвалась стража, услышавшая звук удара и предсмертный крик... Лишь двое из мастеров смогли добраться до Тумунзахара и поведать обо всем Азагалу.
Долго сидел Азагал в молчании. Не в первый раз удалось Повелителю Лжи обмануть Казад и эльфов. Увы, не знал Азагал, что уже очень скоро свершится новый обман. Собрав посольство, Азагал двинулся в путь к Менегроту. Но Мелькор не дремал и, когда Казад вошли в Дориат, следом за ними тайно двигался огромный отряд орков. Все жители Дориата разбегались лишь завидев Казад, все считали, что те явились мстить, слух о ссоре с Тинголом (только там сумели придворные объяснить себе его смерть) уже успел распространиться. Поэтому никто не заметил вошедших следом орков (к тому же двигались те в по ночам, хоронясь в лесной глуши). Мелиан же почувствовала уход посланца Мелькора после смерти Тингола и прозрела свершившееся в залах Менегрота. Тогда она рассказала обо всем Маблунгу и, велев ему отдать Казад выкуп за гибель мастеров, покинула Средиземье. Азагалу был вручен Наугламир и Казад, заверив Синдар в своей дружбе, покинули Дориат, унося с собой выкуп. В ту же ночь орки напали на Менегрот, разрушив его и разграбив. Забрав с собой все богатство подземных залов, они удалились к своему повелителю. Синдар же нашли пустой дворец и отправили весть Берену, сообщая, что Казад явились и разрушили Дориат. Вышел тогда Берен с войском и, встретив отряд Азагала, напал на него. Бой длился недолго, ведь Азагал отправлялся в Менегрот с миром, а не с войной. Берен сразил Азагала и тот, умирая, успел прошептать Берену:
- Сокровища... Не надо было брать... Нельзя выкупать мертвых драгоценными камнями... Послушай совет, Берен... Не бери сокровища, это золото мертвых, а живых оно лишь убивает... это проклятое золото... Только Наугламир чист, ведь он принадлежит нам по праву.
И он умер.
О войне гнева
Когда стало ясно, что война с Мелькором затянется на века, захотели Казад послать Махалу просьбу о помощи. Однако на собранном совете сказал Дарин:
- Если явится Махал в Белерианд и начнет войну с Мелькором, то схлестнутся две великие силы и большие разрушения будут причинены миру. Весь север, а может и весь Белерианд, будет разрушен.
Застыли короли, потрясенные видением уничтожения земель и разом кивнули. Было тогда решено не взывать к Махалу. И при нередких разговорах с ним Казад говорили лишь о том, что больше всего волновало их и его - о новых дивных творениях, о созидании.
Однако Эарендилу удалось достигнуть берегов Амана. Лишь Манвэ и Варде было дано всевиденье, но они не говорили никому о происходящем в Белерианде. Поэтому почти для всех говоримое Эарендилом было откровением.
Гневу Махала не было границ, захватив с собой всех, кто этого пожелал, он отправился в Белерианд. Там вновь прибывшее войско двинулось к Ангамандо.
Казад, увидев происходящее, спешно отправили гонцов повсюду, с призывом покинуть опасные места и сами ушли на восток. Но армии (а оружие у Казад мог носить почти каждый) во главе с королями отправились в подземные ходы в окрестностях Ангамандо, где обретался род Фоина. И в тот момент, когда армия Валинора столкнулась с воинством Мелькора на поверхности, Казад ворвались в подземные коридоры Ангамандо. В ужасе бежали от них орки на поверхность, чтобы там пасть от гнева посланцев Валинора.
Рассказывают, что Мелькор, видя неизбежность поражения, собрался со свитой бежать через потайной туннель. Но один из Балрогов, открывший тайную дверь первым, отшатнулся в страхе. Прямо перед ним, тускло поблескивая доспехами и секирами, в молчании стояли семь королей, а за ними виделось огромное войско. Бежал тогда Мелькор со свитой в глубокие подземелья, но и там был найден воинством Валинора, ведь никто не знал Ангамандо лучше рода Фоина.
О том, как Таркун пришел к Мелькору
Говорят, что некогда лучшим из учеников Махала был майа Таркун. Некогда, когда Айнур только явились в Арду, Мелькор уговаривал Таркуна пойти пойти путем разрушения, но гневно отвергал тот все предложения Мелькора. Но не терял Мелькор надежды. Когда, после Совета, Казад ушли из Валинора, то Таркун решил следовать за ними и также явился в Средиземье. Однако тогда как Казад творили новое, Таркун понимал, что если оставить Мелькора в покое, тот рано или поздно соберется с силами и его будет уже не остановить. Тогда Таркун решил выведать планы Мелькора и явился к нему, сказав:
- Господин мой, я понял, что ошибся, отвергая тогда твое предложение. Не позволишь ли мне исправить это недоразумение и отомстить ненавистным Валар?
Мелькор легко согласился, ведь давно жаждал он помощи лучшего из учеников Махала. Так Таркун попал в ближайшие соратники Мелькора и немало планов сорвал он, предпреждая Казад и Валар. После пленения Мелькора Таркун долго отдыхал у Казад, помогая им в создании вещей новых и удивительных. Когда же Мелькор явился вновь, Таркун радостно приветствовал его, надеясь, что тот очистился, однако после гибели Ангамандо, Таркун постиг предательство Моргота и опять пришел к нему. Тяжело было ему прощаться с Казад, но он знал, что в опасности вся Арда.
О народе Гаурхот
В те дни, когда Мелькор был пленен, Таркун жил среди Казад, но никогда не задерживался ни в каком одном месте. Какое-то время он жил в Ангамандо, и там, с помощью рода Фоина он создал народ Гаурхот. Были они внешним обликом, как волки, но на этом сходство кончалось. Ведь вложил в них Таркун разумную душу. Доподлинно неизвестно, сотворил ли он их души из частицы Арды, как это было сделано с Казад, людьми, эльфами и орками, или же в них вселились духи из Айну (ведь Таркун был не один среди тех, кто ушел из Валинора). Среди Гаурхот отдыхала его душа и часто можно было видеть, как они несутся серой стрелой, а впереди всех Таркун в обличии волка.
Когда Таркун пришел на службу к Мелькору, то сказал ему, что выдрессировал волков понимать простые команды. Мелькор мало заинтересовался Гаурхот, предоставив их Таркуну (на что тот и надеялся), однако взял одного из только что родившихся и вселил в него одного из своих майа. Потом он был назван Кархарот.
Некоторые из Гаурхот, по разным причинам отделившиеся от своего народа, ушли на восток. Там этих изгоев люди называли варгами.
Непосвященный мог принять одного из Гаурхот за простого волка, однако достаточно было пробыть рядом с ним недолгое время и начинало чувствоваться в них что-то незвериное. Недаром орки боялись едва их ли не больше эльфов.
Мало что известно об истории и обычаях этого народа. Они мало общались с людьми и эльфами, и те в большинстве боялись их. Лишь с Казад они говорили иногда, да и то редко. Язык их был непохож на языки Детей, очень немногие владели им среди других народов.
О первой эпохе
Некоторое время Таркун был советником Мелькора, стараясь срывать его планы, подавая советы, оборачивающиеся поражением Мелькору и по возможности сообщая Казад о замыслах Моргота. Однако вскоре после гибели Финголфина, Мелькор повелел Таркуну захватить Тол Сирион, и Таркун видел, что войско Мелькора гораздо больше, чем войско защитников крепости, и что даже будь они предупреждены, они бы не выстояли. Долго думал он, а затем сказал Мелькору, что ему не нужна помощь и он справится с помощью одних Гаурхот. Жители Тол Сириона увидели, что с севера движется сплошным потоком необъятная стая волков, а сзади клубится черная туча. Не помня себя от страха, (ведь Таркуну, как и многим майа, дана была немалая сила убеждения и внушения) все покинули остров. Там, на Тол-ин-Гаурхот, поселился Таркун со своим народом. Почти все слуги Мелькора боялись Таркуна и его народа больше, чем врагов, так что в Минас Тирите тот жил в одиночестве и орки, проходящие через ущелье, старались побыстрее миновать страшное место.
Таркун был страшно раздосадован тем, что он оказался вдалеке от Мелькора и не может никак помочь Казад и эльфам в войне и не раз подумывал о том, чтобы повернуть свое войско против Мелькора. Пока же он довольствовался тем, что Гаурхот нередко нападали на слуг Мелькора. Таркун объяснял это Мелькору неразумностью и ненасытностью волков.
Когда началась Война Гнева для Таркуна наконец-то настал долгожданный миг и он встал во главе Гаурхот. Говорят, что дозорные Ангамандо одновременно увидели взмывающий ввысь Вингилот, корабль Эарендила и серую лавину, перехлестывающую горизонт. Битва однако же была тяжелой и немногие из Гаурхот вернулись с нее.
О Берене и Лутиэнь
Таркун и Гаурхот жили в долине, через которую нес свои воды Сирион, в одиночестве, никто не отваживался забредать туда, ни слуги Мелькора, ни его противники. Однако же иногда посланцы Мелькора приносили приказы Таркуну. Так однажды ему было велено отправиться вместе со своими волками на охоту за отрядом Барахира. Таркун вместе с несколькими Гаурхот появился в местности, где скрывался беглецы, и поселился в покинутой деревне. Он решил помочь отряду Барахира покинуть это место, ибо знал, что они не смогут там прокормиться долго. Гаурхот рыскали по лесам в поисках скрывающихся, однако те ловко прятали следы. Случилось так, что деревня, где жил Таркун, была та самая, где жил когда-то один из спутников Барахира, Горлим, и однажды тот явился к своему дому, в поисках пропавшей жены. Там его и встретил Таркун, задолго предупрежденный Гаурхот о появлении Горлима.
Горлим подходил к дому, в котором он прожил столько лет, в окне он уже почти разглядел облик своей жены, как она запомнилась ему, когда он видел ее в последний раз. Внезапно он заметил впереди черную фигуру и с ужасом обнаружил, что окружен со всех сторон огромными волками.
- Вот мы и встретились, Горлим. (Имена и внешность всех спутников Барахира были известны Мелькору). Я давно разыскиваю вас.
- От меня ты ничего не добьешься, Гортаур.
- Гортаур - ужас и отвращение. Нелестное прозвище дали мне Эльдар. А между тем я всегда желал добра вашим народам.
- А не ты ли своим злым чародейством обратил цветущий Тол Сирион в Тол-ин-Гаурхот? Это войска твоего повелителя разграбили и сожгли эту деревню! Моя жена, - Горлим осекся. - Что с ней? Верни ее, и я скажу тебе, где остальные.
Таркун пожал плечами.
- Я мало что знаю о жителях этой деревни, однако же оркам, грабившим эти деревни, был дан приказ: живых не оставлять. Что же до твоих товарищей, то Гаурхот легко проведут меня в ваш лагерь по твоим следам.
Горлим выхватил кинжал и с безумной яростью вонзил его себе в сердце. Тело упало к ногам рванувшегося было Таркуна.
Когда Таркун явился в лагерь Барахира, все уже было кончено. Орки поспели раньше. На поляне валялись тела погибших, Таркун заметил и несколько орочьих. Те, что не погибли во сне, сражались достойно. Орочий вожак стоял и похвалялся отрубленной рукой. Таркун посмотрел на него с бессильной яростью. Внезапно из темноты выпрыгнул какой-то человек и выхватил руку Барахира. Орки возбужденно загомонили. Таркун отвернулся и пошел прочь.
Вскоре после возвращения на Тол-ин-Гаурхот, Гаурхот заметили группу орков, проходящую через долину, в которой они, приглядевшись узнали преображенных врагов Мелькора. Первой мыслью Таркуна было пропустить их, однако затем он приказал привести лазутчиков к нему. В то время в Минас Тирите находился посланец Мелькора, передававший приказ Таркуну и он тоже заметил этот отряд.
Увидев в одном из пришедших принца Нолдо и зная, что слуги Мелькора плохо понимают песни, Таркун поднялся и начал петь. Его магическая песнь срывала и проницала все оболочки, разрушая стены обид и непонимания, призывая всех к объединению в борьбе со злом. Однако Финрод, слышавший лишь то, что он хотел услышать, запел свою песнь. Он пел о могуществе и славе Нолдор, о разбитых оковах и побежденных врагах, восхваляя величие своего народа. Тогда Таркун нахмурился и напомнил о резне в Альквалондэ и проклятии Нолдор, и затем, оборвав песни, одним движением сорвал личины с Финрода и его спутников.
Посланец Мелькора с любопытством смотрел на пришедших. О жестокости Гортаура в Ангамандо ходили легенды и он хотел увидеть все сам. Однако же Таркун просто велел Гаурхот отвести пленников в темницу. Когда, через несколько дней, слуга Мелькора удалился, Таркун послал одного из Гаурхот за узниками, однако Финрод, завидя появившегося волка, бросился на него и убил его, получив смертельную рану. Вскоре появился Таркун и остановился в молчании у тела одного из лучших Гаурхот. Затем он вышел, сделав знак следовать за собой. Столь грозен был его вид, что никто и не подумал о сопротивлении. Он вывел их к внешним воротам Минас Тирита. Там стояли Лутиэнь и Хуан. Взяв со всех клятву молчать об увиденном, Таркун удалился и вскоре все Гаурхот покинули остров. Берен и Лутиэнь с Хуаном отправились дальше.
Об именах Казад
Казад вообще довольно скрытный народ, но особенно ревностно они относятся к именам и названиям. В тех случаях, когда они известны, упоминаются настоящие имена, но это бывает редко. Так например и не удалось выяснить какое слово использовалось для обозначения Камней. Ни одного настоящего имени короля Казад в тексте нет. Кстати о королях, Праотцы Казад жили долго, но не вечно, наследник обычно принимал то же эльфийское имя, что и предшественник (Казад вообще не сильно заботились о том, как их называют эльфы). Истинные же имена у Казад не повторялись.
____________________________________________________________________
взято из-Moria.ru

Войны Гномов.

Войны гномов с орками
Время точно неизвестно, однако не раньше появления орков.

Орки нападали на Железные Холмы, Эред Митрин и восточные долины Мглистых Гор. Там жили Длиннобороды, считавшие эту землю своей. Нападения прекратились, когда во время Войны Камней Морготу понадобились все его силы. После окончания войны нападения возобновились.
Первая Битва
1497 год.

Эта битва началась, когда Моргот, вернувшись в Средиземье, послал войско орков на Синдар Белерианда. Их восточное войско оказалось зажато между армиями Эльдар к северу от Андрама, на полпути между Аросом и Гелионом. Оно было полностью разгромлено, а тех, кто бежал от великого избиения на север, подстерегали топоры Наугрим, вышедших из горы Долмед, и мало кто из орков вернулся в Ангбанд.
Нападение орков на Азагхала
Где-то между 260 и 416 гг.

Это нападение упомянуто лишь однажды. Возможно, это нападение 375 г. Оно встречается в связи с историей Драконьего Шлема:

"Он был подарен Азагхалом Маэдросу в благодарность за спасение жизни и сокровищ, когда орки подстерегли Азагхала на Гномьей Дороге в восточном Белерианде."
Союз Маэдроса
(Union of Maedhros)


468-472 гг. Нолдор собирают силы, чтобы победить Моргота.

Услышав о деяниях Берена и Лютиэн, Маэдрос воспрял духом, поняв, что оборона Моргота не несокрушима. Однако победа могла быть достигнута лишь объединением всех сил и потому он начал создавать то, что называли Союзом Маэдроса.

К союзу присоединились гномы. Они помогли и военной силой и оружием, выкованном в кузнях Ногрода и Белегоста.
Нирнаэт Арноэдиад, Пятая битва
(Nirnaeth Arnoediad, the Fifth battle)
472 год.

Собранные союзом Маэдроса силы подготовились к нападению на Моргота, но ему удалось отклонить ход битвы от намеченного ими плана и Моргот победил (во многом благодаря предательству людей). После этого и до самой Войны Гнева Моргот постоянно побеждал в войне.

Воины Маэдроса были атакованы с трех сторон, разбиты, рассеяны и бежали во все стороны. Судьба спасла сыновей Феанора, и хотя все они были ранены, ни один не погиб - они соединились, собрали вокруг себя оставшихся Нолдор и Наугрим, прорубили путь из битвы и бежали к горе Долмед далеко на востоке.

Дольше всех из восточных сил держались гномы Белегоста и тем прославились. Наугрим лучше противостояли огню, нежели люди и эльфы и к тому же у них в обычае было носить большие страшные на вид маски, которые пригодились им против драконов. Если бы не гномы, Глаурунг и его выводок быстро бы расправились с остатками Нолдор, но Наугрим образовали кольцо вокруг него, когда он напал на них, и даже его могучая броня не могла его полностью защитить от ударов их огромных секир. Когда же в ярости Глаурунг обернулся, сразил Азагхала, повелителя Белегоста, и прополз по нему, а Азагхал последним ударом вонзил нож ему в брюхо и ранил дракона, и Глаурунг бежал с поля битвы, а звери Ангбанда в панике последовали за ним. Тогда гномы подняли тело Азагхала и унесли его. Они медленно шли позади и пели погребальную песнь низкими голосами, как будто на похоронах в своей стране, не обращая более внимания на своих врагов. Никто не посмел остновить их.
Разрушение Дориата
(Ruin of Doriath)


502-503 гг.

Ссора Тингола и гномов произошла в 502 г., а Дориат был разрушен в 503 г.

Есть несколько версий этой истории, записанных в различных текстах. Этот рассказ основан на версии Сильмариллиона.

В 501 году Хурин принес Наугламир Тинголу и тот вскоре захотел соединить вместе Наугламир и находившийся у него Сильмарил. Для этого он позвал мастеров гномов из Ногрода. Они выполнили эту работу (502 г.), но отказались отдавать ожерелье Тинголу, сказав, что имеют на него законное право.

Тогда Тингол, увидев, что гномы лишь хотят забрать себе Сильмарил, сказал: "Как смеете вы, дети неуклюжего племени, требовать что-то от меня, Элу Тингола, повелителя Белерианда, чья жизнь началась у вод Куивиэнен за бессчетные года до того, как проснулись отцы вашего карликового народца?" и позорящими словами велел им убираться из Дориата, не получив платы.

Тогда гномы разгневались и, собравшись, убили Тингола. Взяв Наугламир, они бежали из Менегрота на восток, но их догнали и перебили по большей части до Ароса, так что до Ногрода добралось лишь двое, которые рассказали сородичам, что их товарищи были убиты по приказу эльфийского короля, желавшего лишить их награды.

Гномы Ногрода собрали войско (гномы Белегоста отказались им помочь) и в 503 г. вторглись в Дориат, перейдя Гэлион и Арос. После смерти Тингола и ухода Мелиан "военачальники серых эльфов были в сомнении и отчаянии", так что многочисленное войско свирепых гномов не встретило сопротивления. Главная битва произошла в Менегроте, в ней погибло много гномов и эльфов. Маблунг пал перед дверями сокровищницы, где хранился Наугламир. Гномы победили и разграбили Менегрот.

Войско гномов было уничтожено на обратном пути в битве у Сарн Атрад. Память о разрушении Дориата впоследствии отравляла взаимоотношения Синдар и гномов.
Битва у Сарн Атрад
(Battle of Sarn Athrad)


503 г. В этой битве было уничтожено войско гномов, возвращавшееся после разграбления Дориата. Там Берен вновь добыл Сильмарил.

Берен, узнав от гонца о случившемся в Дориате, взял Диора и многих Зеленых эльфов Оссирианда и отправился к реке Аскар.

Когда войско гномов, нагруженное сокровищами Дориата (в их числе Наугламир с Сильмарилом), переходило Гэлион по броду Сарн Атрад (гномы возвращались в Ногрод) и уже выбиралось на берег, "лес наполнился звуком эльфийских рогов и со всех сторон в них полетели стрелы". Большое число гномов полегло в этом первом нападении, но части оставшихся удалось собраться вместе и бежать на восток. Но "когда они взбирались по длинным склонам под горой Долмед, появились Пастыри Древ и загнали гномов в перевалам, что ведут к их домам.

В битве у Сарн Атрад Берен сражался в последний раз и сам сразил Повелителя Ногрода, отобрав у него Ожерелье Гномов, но тот, умирая, наложил проклятие на все сокровища. Берен с изумлением взирал на тот самый камень Феанора, который он вырезал из железной короны Моргота; теперь он сиял среди золота и камней, вставленный туда с искусством гномов. Он отмыл его от крови в водах реки. Когда все было кончено, сокровища Дориата утопили в реке Аскар, и с тех пор река получила новое название, Ратлориэль, Золотое Русло, а Берен взял Наугламир и вернулся на Тол Гален.

Также известно, что Берен, у которого не было войск, получил помощь от энтов - и это не прибавило приязни между энтами и гномами. Но из этой цитаты неясно, участвовали ли энты в самом первом нападении у брода.
Война Гнева
(War of Wrath)


545-587 гг. Война, в которой воинство Валинора победило армии Моргота.

Балроги были уничтожены, кроме нескольких, бежавших скрывшихся в недоступных пещерах у корней земли. Бесчисленные легионы орков гибли, как солома в огне или были сметены как иссохшие листья огненным ветром.

Следует отметить, что уцелевшие орки бежали на восток, и, будучи теперь хорошо вооружены, хотя и лишены командования, сражались там с гномами.

Moria.ru
____________________________________________________________________
ВРАГИ ГНОМОВ.
Балроги (Balrogs) – в переводе с синдарина слово «балрог» означает «демон ужаса». Балроги – огненные духи, облеченные тьмой; в Алой Книге говориться: «… путники увидели исполинскую тень, окутанную космато клубящейся тучей; в ней угадывалась свирепая мощь, внушающая ужас всему живому». Излюбленное оружие балрогов – огненные бичи, и лишь могущественные среди Эльдаров могли им противостоять, а обычное оружие было против них бессильно. Главарем этих тварей был Готмог, в Битве-под-Звездами смертельно ранивший Феанора, а впоследствии, в Битве Нирнаэт Арноэдиад, сразивший Фингона.

В Войне Гнева балроги были уничтожены валарами – все, кроме одного, укрывшегося в недрах Мглистых гор. В 1980 Т.Э. на него наткнулись гномы, добывавшие мифрил. Он убил двух королей Казад-Дума – Дарина IV и Наина I, тогда гномам пришлось покинуть их жилища, а Саурон, узнав о том, отправил в Казад-Дум орков и троллей. Балрог стал владыкой Мории и правил ею до 3019 года Т.Э. – до того дня, когда его сразил Гэндальф Серый.

На квенийском балрогов называли Валараукарми – огненными Бичами. Балрог из Казад-Дума был известен как Великое Лихо Дарина.

Драконы (Dragons) - их происхождение в точности неизвестно, хотя они названы в числе злых тварей, "изобретенных" Морготом. Первая мысль о драконах возникла у него после поражения в битве 155 года Первой эпохи, когда он понял, что одни орки не могут противостоять нолдор. Первое появление Глаурунга - 260 год первой эпохи.

На квенья дракон назвался "локе", "ангулоке", на синдарине - "луг", "амлуг". Существовали различные разновидности - "урулоке" (огненный дракон), "рамалоке" (крылатый дракон), "феалоке" (искрящийся, испускающий свет дракон), "лингвилоке" (дракон-рыба, морской змей). Также один раз упомянут "ледяной дракон" (cold-drake). Первым из урулоки был Глаурунг, а Анкалагон был величайшим из крылатых драконов. Возможно, все крылатые драконы были огнедышащими (как, например, Смауг и Анкалагон). Из драконов упомянуты также Гостир и Ската.

В "Книге потерянных сказаний" можно прочесть, что: "Среди всех созданий Мелькора нет никого злее тех драконов и змеев, разве что балроги. Драконы весьма коварны и мудры, и люди издавна говорят, что кто бы ни вкусил драконьего сердца, тот узнает все языки Богов и людей, птиц и зверей, и слуха его достигнет шепот Валар и Мелькора, коего он прежде не слыхал. Во все времена немного было тех, кто мог похвастать таким деянием, как убийство дракона, и из этих смельчаков никто не мог бы вкусить его крови и выжить - жгучим ядом она убивает всех, кроме тех, кто наделен богоподобной силой. Так или иначе, эти нечистые твари вслед за своим повелителем обожают ложь и с яростным желанием алчут золота и иных драгоценных вещей, хоть и не получают от них ни пользы ни наслаждения."

Так, кровь Глаурунга действительно обожгла Турина. Помимо коварства известно так же, что драконы обожают разговор загадками и что "драконы во все времена были способными лингвистами". Взгляд дракона обладает большой силой внушения (различающейся, возможно, у различных драконов). Почти нет точных данных о размерах и способностях драконов. Но можно сказать, что длина Глаурунга существенно превосходила ширину расселины, над которой он проползал, когда был убит (а ее ширина была такова, что ее мог перепрыгнуть загнанный олень). О Смауге же можно сказать, что его голова не пролезала целиком в проход примерно 1,5м*1,5м. Если не считать самого Глаурунга, то в первую эпоху драконы участвовали в Нирнает Арноедиад, в уничтожении Гондолина ("драконы из потомства Глаурунга, что были теперь многочисленны и ужасны") и в Войне Гнева. Крылатые драконы впервые появились в Войне Гнева. В этой войне все драконы, кроме двух были уничтожены, а эти двое бежали на восток.

Первое следующее упоминание о деятельности драконов относится примерно к 20-21 векам третьей эпохи. После гибели Скаты в тех землях драконов долго не было. Примерно в 2570 г. третьей эпохи драконы вновь появились на севере и начали тревожить гномов, так в 2589 г. был убит Даин I. Гномы после этого покинули Серые Горы.

Говорят также, что драконий огонь может плавить кольца власти, так погибли четыре из семи гномьих колец. Не известно точных дат, но это произошло между второй эпохой, когда были созданы кольца, и 2790 г. третьей эпохи.

По утверждению гномов, драконы выводятся из яиц и живут "практически вечно, если их не убить". Драконы пережили третью эпохи и продолжали существовать в более поздние времена.

Глаурунг (Glaurung) – от первого появления Глаурунга, когда он был "еще молод и едва ли вырос наполовину, поскольку жизнь драконов тянется долго и медленно", до его участия в Дагор Браголлах, когда он был уже "в полной мощи", прошло 195 лет. У Глаурунга были "передние лапы" с когтями, передвигался он, оставляя за собой широкую колею с отпечатками когтей с обеих сторон. Достаточно подробно описаны только два дракона - Глаурунг и Смогг. Глаурунг, как и Смог названы "Золотыми", Смог действительно был красно-золотого цвета, однако, например, Анкалагон назван "Черным". Глаза Глаурунга названы "безвекими", тем не менее упомянуто, что он открывал и закрывал глаза (у Смога веки были). Глаурунг был всюду, кроме брюха, покрыт броней, которая крепла с возрастом (когда он был молод, ее можно было пробить стрелами, а во время Нирнает Арноедиад ее частично удалось пробить только топорам гномов). По зоркости Глаурунг превосходил эльфов (которые втрое превосходили людей) и мог передвигаться со скоростью бегущего человека, не делая остановок на протяжении 500 км.

Смог Золотой (Smaug of Golden) – крылатый дракон, родившийся в горах Эред-Митрин (Серых горах). В 2770 году Т.Э. прилетел в Эребор, привлеченный молвой о сокровищах гномов Одинокой горы. Смог уничтожил город Дол, прогнал гномов и залег в пещере под горой на захваченных сокровищах. В 2941 году, разгневанный появлением гномов в его владениях (это ьыли двенадцать гномов по предводительством Торина Дубощита), Смог решил уничтожить Эсгарот – город людей на Долгом Озере – но был сражен стрелой, выпущенной Бардом Лучником. Общий внешний вид Смауга ясен из иллюстраций, остается добавить, что он мог извергать огонь как из пасти так и из ноздрей. Смауг был покрыт "железной" чешуей, а снизу - золотом и самоцветами, вросшими в его тело (но само его брюхо так же было уязвимым - по словам Билбо эта черта присуща всем драконам). Следует так же упомянуть, что Смауг оставлял за собой слизистый след и четко различимый запах (он также выдыхал дым во сне).

moria.ru

Вооружение Эльфов


Впервые эльфы начали создавать оружие в Валиноре во времена, предшествовавшие уходу Нолдоров. Работе с металлом эльфы научились у Ауле и достигли в этом деле большого мастерства. Первым из эльфов использовал оружие Феанор, прилюдно угрожая мечом Финголфину, своему брату. Эльфы использовали весьма широкий спектр вооружения. Тут были и мечи, и копья, и луки, и даже топоры. Самым распространенным среди эльфов оружием является меч (sword). Практически все упоминаемые эльфийские воители вооружены именно мечом. Вполне достоверно известно, что это был прямой обоюдоострый меч. О типе и размерах эльфийских мечей нельзя сказать практически ничего. В одном месте у Толкиена, правда, упоминается, что у Феанора на бедре висел длинный меч (существует еще несколько подобных упоминаний), однако из этого нельзя сделать никаких конкретных выводов. Многие эльфы употребляли вместе с мечом щит, откуда можно сделать вывод, что мечи эльфийских воинов были не двуручными. Кроме того, из текста можно понять, что эльфы не обременяли себя оружием, предпочитая носить, зачастую, один меч. Отсюда логично предположить, что эти мечи должны были быть достаточной длины, чтобы обеспечить эльфу защиту и от нескольких противников. Вполне возможно, что меч мог иметь рукоять для хвата двумя руками, то есть быть полуторным. Здесь же можно вспомнить и такой известный меч как Гуртанг (Gurthang), принадлежавший Турину Турамбару. Данный меч не мог быть двуручным, поскольку в этом случае Турин не смог бы броситься на него. Однако это всего лишь предположения. Мечи и другое оружие часто были украшены различными благородными металлами и драгоценными камнями. Клинки эльфийских мечей и их ножны могли покрываться различными рисунками и руническими надписями, которые предохраняли как сам меч, так и его владельца от бед. Многие эльфийские клинки часто обладали волшебными свойствами. Здесь можно вспомнить, как начинали светиться некоторые мечи и кинжалы эльфов при приближении орков. Вообще у всех народов мира меч считался не просто оружием, но чем-то большим; он мог быть даже наделен собственным мышлением и волей. В очень редких случаях мечи могли даже говорить.Меч считался предметом, имеющим магическую силу, способный отгонять злых духов и придавать силы своему владельцу. Мечи клали и у колыбели новорожденного эльфа, и у ложа умирающего. Очень часто эльфы давали мечам имена. Наиболее известны среди них такие как Рингил (Ringil) - меч Финголфина, Англахел ( Anglachel) и Ангуирэл (Anguirel) - мечи, сделанные Эолом Темным Эльфом из небесного железа, а также Гламдринг (Glamdring) и Оркрист (Orcrist) - мечи Гэндальфа и Торина Оукеншилда.
Другим широко распространенным среди эльфов оружием является лук (bow). Эльфы славились своим острым зрением и меткостью и поэтому не удивительно, что лук был излюбленным оружием эльфов. Впервые мы встречаемся с ним в битве между Нолдорами и Тэлэри, когда последние были вооружены лишь луками да короткими кинжалами. Эльфы некоторым лукам, как и мечам тоже давали имена. У Толкиена, например, упоминается Белфрондинг (Belthronding), лук Белега Куталиона, могучего эльфа лучника из Дориата.
Употреблялись эльфами и копья. И хотя они использовались, в основном, в строю или конном бою и не были в таком широком употреблении как мечи, копье считается изначально эльфийским оружием. Из знаменитых эльфийских копий можно вспомнить, например, Аэглос (Aeglos), копье Гил-Галада.
Познакомившись с гномами, эльфы переняли у них многие секреты мастерства и, в частности, секрет изготовления кольчуги. С тех пор эльфы стали повсеместно использовать кольчуги, изготовляемые как самими эльфами, так и гномами. Помимо кольчуг эльфы носили и другие доспехи, хотя и не в таком количестве как гномы, которые предпочитали заковываться в железо с ног до головы. Видимо, использовались эльфами и топоры, хотя о топорах у эльфов Толкиен упоминает всего пару раз. Вероятно, среди эльфов это оружие не было распространено

Авари (Avari)
Один из двух (наряду с Элдар) народов Эльфов. В отличие от Элдар, которые ушли с Оромэ в Валинор от берегов озера Куивиэнен, Авари никуда не уходили и остались жить там.
Об Авари (как и о Востоке вообще) известно немногое.

Существует мнение, что народ короля Трандуила на значительную часть состоял из Авари.

Также существует мнение, что именно захваченные в плен Авари послужили основой для создания орков Мелькором в Предначальную Эпоху задолго до создания Солнца и Луны.

В "The Book of Lost Tales I" рассказывалось о короле Авари по имени Ту (Tû), который вел войны с Мелькором и был достаточно сильным магом. Также рассказывалась история о том, как один из Авари проник в долину и обнаружил там спящих детей. Это были Люди, которые еще не пробудились и ждали Солнца и Луны. Ту запретил эльфу будить этих детей, опасаясь гнева Илуватара, но эльф не послушался и все же разбудил двоих. Так первые из Людей пробудились еще до Солнца и Луны.

Узнав о приходе эльфов, Манвэ долго в молчании сидел на Таникветил, а затем собрал Валар и раскрыл им совет Илуватара - начать войну против Мелькора и спасти эльфов от его тени, несмотря на те раны, которые будут нанесены миру. В тот раз впервые Валар напали на Мелькора, а не он на них. Та война была начата ради эльфов и Мелькор этого не забыл.

Победа войска Валар над слугами Мелькора на северо-западе Средиземья была быстрой и Валар двинулись на север, к Утумно, оставив охрану у Куивиэнэн, так что эльфы не знали ничего о войне стихий, лишь земля тряслась у них под ногами, а на севере вдалеке полыхали пожары.

Осада Утумно длилась с 1092 по 1099 год и перед вратами Утумно было много битв, о которых эльфы почти ничего не знали. Тогда образовывались новые заливы и горы (тогда появились Дортонион, горы в Хитлуме, залив Балар и многие другие. Тогда же увеличилось Великое Море между Аманом и Средиземьем). В конце концов врата были разбиты, подземелья обнажены, а Мелькор выпустил балрогов, но и они были разбиты. Тогда Мелькор был найден и Тулкас, как сильнейший из Валар, сразился с ним, бросил Мелькора лицом вниз и сковал цепью Ангайнор.

Тогда Мелькор был взят в плен и отвезен в Валинор, но не все глубины Утумно были обшарены и Саурона Валар не нашли.


Войны гномов с орками
The Peoples of Middle-Earth, Part Two X

Время точно неизвестно, однако не раньше появления орков.

Орки нападали на Железные Холмы, Эред Митрин и восточные долины Мглистых Гор. Там жили Длиннобороды, считавшие эту землю своей. Нападения прекратились, когда во время Войны Камней Морготу понадобились все его силы. После окончания войны нападения возобновились ("см. описание).


Войны Первой Эпохи
Это в основном Белериандские Войны. Сюда отнесено также все то, что произошло после и вследствие затемнения Валинора и похищения Сильмарилов, хотя формально это было до начала Первой Эпохи.


Войны Эдайн с людьми Мелькора
Morgoth's Ring, Part Four
The Peoples of Middle-Earth, Part Two X

Время неизвестно. Пробуждение людей в разных текстах датируется по-разному и эти войны могли иметь место как до, так и после начала Первой Эпохи, но согласно Сильмариллиону - после.

Предки Эдайн, люди, восставшие против Мелькора (см. историю падения людей в "Атрабет Финрод ах Андрет"), бежали на запад, но все время воевали со злыми созданиями Мелькора и людьми, сохранившими ему верность и считавшими предков Эдайн предателями. Лишь на севере им (Эдайн и их родичам) удалось выжить в значительных количествах.


Затемнение Валинора
(Darkening of Valinor)
The Silmarillion, Chapter 8
Morgoth's Ring, Part Two; Part Three II Of the Darkening of Valinor, of the Rape of the Silmarils

1495 год от сотворения Деревьев.

Мелькор, взяв в союзники Унголиант, вернулся в Валинор в час праздненства и погубил Два Древа (ударами своего черного копья), а Унголиант выпила их светоносную влагу (согласно некоторым версиям Унголиант одна уничтожила Деревья по приказу Мелькора).

Тогда же Мелькор и Унголиант явились в Форменос. Все, кто там были, кроме Финве, бежали перед ужасом Тьмы, а Финве был убит (его голова была как будто рамозжена железной палицей, а меч его лежал рядом скрученный и оплавленный). Форменос был частично разрушен, драгоценности Нолдор (и в их числе Сильмарилы) похищены.


Ссора воров
(Thieves Quarrel)
The Silmarillion, Chapter 9
Morgoth's Ring, Part Two; Part Three II Of the Thieves' Quarrel

1495 год. Спор Моргота и Унголиант из-за Сильмарилов.

После бегства из Валинора Моргот и Унголиант остановились к северу от залива Дренгист (не очень далеко от лежащего в руинах Ангбанда) и Моргот, в исполнение обещания, отдал Унголиант драгоценности Нолдор, но отказался отдавать Сильмарилы. Тогда Унголиант напала на него (ее сила к тому моменту возросла, а силы Моргота - уменьшились), накрыла его своей тенью и опутала паутиной. Тогда Моргот издал ужасаующий крик, который всегда с тех пор отзывался эхом в тех местах (поэтому эта местность получила название Ламмот). Услышав этот крик, из Ангбанда, через Хитлум явились Балроги, разорвали паутины и прогнали Унголиант (она бежала в долину, названную Нан Дунгортеб).


Братоубийство в Альквалондэ
(Kinslaying at Alqualonde)
The Silmarillion, Chapter 9
Morgoth's Ring, Part Two

1495 год.

Нолдор шли из Валинора в Средиземье войной на Моргота. Первый отряд вел Феанор, второй - Финголфин, а третий и последний - Финарфин. Феанор хотел переправиться через Великое Море на кораблях Тэлери, но они отказались перевозить Нолдор. Тогда Нолдор напали на их гавань и убили многих Тэлери. Об этом так сказано в Сильмариллионе:

"Феанор оставил его [ Ольвэ] и пребывал в мрачном раздумьи за стенами Альквалондэ, пока не собралось его войско. Когда он посчитал, что у него достаточно сил, он явился в Лебединую Гавань и стал занимать корабли, стоявшие на якоре, чтобы увести их силой. Но Телери воспротивились и сбросили многих Нолдор в море. Тогда обнажились мечи и начался жестокий бой на кораблях, на освещенных причалах и пирсах гавани и даже на самой арке над входом [в бухту]. Народ Феанора был отброшен трижды и много полегло с обеих сторон, но головной отряд Нолдор был поддержан Фингоном и авангардом сил Финголфина, которые подошли и, увидев завязавшуюся битву и гибель своих родичей, бросились в бой, не узнав истинной причины ссоры. Некоторые полагали, что Тэлери по приказу Валар хотели подстеречь Нолдор на пути.

Таким образом в конце концов Тэлери были побеждены, а многие из моряков, живших в Альквалондэ, были предательски убиты. Нолдор были свирепы и безрассудны, а Тэлери были слабее и вооружены по большей части лишь слабыми луками."

По-видимому именно эта первая неправедно пролитая Нолдор кровь была причиной Рока Нолдор. Однако в битве участвовала лишь часть народа Финголфина и по-видимому совсем не участвовал народ Финарфина (шедший последним). По некоторым версиям Галадриэль и Финрод сражались тогда против Феанора (на стороне своих родичей по матери Эарвен). Кроме того, в одном из текстов сказано, что Келеборн был Тэлери из Альквалондэ и его корабль удалось спасти во время битвы.

Память об этом сражении отравляла отношения между Нолдор и Тинголом (и его поддаными) в Белерианде.


Белериандские войны
(Wars of Beleriand)
Длились всю первую эпоху и несколько лет до ее начала.

Войной Камней (War of the Jewels) назывались по-видимому все боевые действия начиная с Дагор-нуин-Гилиат, поскольку первопричиной послужили Сильмарилы, которые Нолдор хотели вернуть себе. Также в Хоббите они назывались "гоблинские войны" (Goblin-wars). В основном война шла между войсками Моргота и Нолдор (в союзе с Эдайн). В Войне Гнева против Моргота сражалось воинство Валар. В Белериандских войнах обычно выделяют шесть крупных битв (или более мелких войн).


Первая Битва
The Silmarillion, Chapter 10
The War of the Jewels, Part One

1497 год.

Эта битва началась, когда Моргот, вернувшись в Средиземье, послал войско орков на Синдар Белерианда. Об этом так сказано в Сильмариллионе:

"Теперь орки, умножившиеся во мраке земли, стали сильными и злобными, а их темный владыка вложил в них страсть к разрушению и убийству. И вот они вышли из врат Ангбанда, скрытых клубами тумана, что создал Моргот, и бесшумно проникали в предгорья севера. Оттуда огромная армия неожиданно вторглась в Белерианд и атаковала короля Тингола. В это время в его обширном королевстве многие эльфы свободно бродили в необжитых местах или мирно жили небольшими общинами далеко друг от друга, и только возле Менегрота, в центре королевства, и вдоль по Фаласу, в стране моряков, народ был многочисленнее. Но орки обошли Менегрот с обеих сторон, и из лагерей на востоке между Келоном и Гелионом, и на западе, на равнинах между Сирионом и Нарогом они грабили повсюду. Тингол оказался отрезанным от Кирдана в Эгларесте. Поэтому он воззвал к Денетору, и из Региона за Аросом и из Оссирианда явились силы эльфов и так началась первая битва из Войн Белерианда. Восточное войско орков оказалось зажато между армиями Эльдар к северу от Андрама, на полпути между Аросом и Гелионом. Оно было полностью разгромлено, а тех, кто бежал от великого избиения на север, подстерегали топоры Наугрим, вышедших из горы Долмед, и мало кто из орков вернулся в Ангбанд.

Но победа досталась эльфам дорогой ценой, потому что воины Оссирианда были легко вооружены и не могли равняться с орками, обутыми в железо и защищенными железом, оснащенными огромными копьями с широким лезвием. Денетор был отрезан и окружен на холме Амон Эреб. Там он и погиб и с ним все его ближайшие родичи. Войско Тингола не успело прийти ему на помощь. Но смерть Денетора была жестоко отомщена, когда Тингол зашел в тыл оркам и убил их во множестве, и народ Оссирианда с тех пор оплакивал Денетора и не избрал нового короля. После битвы некоторые из них вернулись в Оссирианд, и принесенные ими вести наполнили великим страхом остатки их народа, так что впоследствии они никогда больше не вступали в открытую войну, но держались за счет осторожности и скрытноти. Их называли Лайквенди - зеленые эльфы - из-за их одеяния цвета листвы. Но многие отправились на север и вошли в огражденное королевство Тингола, и смешались с его народом.

Когда же Тингол вернулся в Менегрот, он узнал, что войско орков на западе одержало победу и оттеснило Кирдана к самому краю моря. Поэтому Тингол отозвал в укрепленные пределы Нелдорета и Региона всех из своего народа, кто мог услышать его призыв. И Мелиан, используя свое могущество, окружила всю ту местность невидимой стеной тени и запутывающих чар, "поясом Мелиан", и с тех пор никто не мог проникнуть туда против ее воли или воли короля Тингола, если только пришедший не обладал большим могуществом, чем у майа Мелиан. И эту внутреннюю страну, ранее долго называвшуюся Эгладор, стали потом именовать Дориат, охраняемое королевство, страна Пояса. В ее пределах все еще сохранялся бдительный мир, но вне ее господствовали опасность и великий страх, и слуги Моргота бродили, где им вздумается, исключая только обнесенные стенами гавани Фаласа."

По-видимому с этого момента и до Дагор-нуин-Гилиат гавани Фаласа находились под постоянной осадой.


Дагор-нуин-Гилиат, вторая битва, Битва-под-Звездами
(Dagor-nuin-Giliath, the second battle, The Battle-under-Stars)
The Silmarillion, Chapter 13
The War of the Jewels, Part One

1497 год.

Эта битва произошла в тот же год Валар, что и первая, но между ними прошло семь лет Солнца. Название "Дагор-нуин-Гилиат" означает "Битва под звездами".

Это первая битва Нолдор с войсками Моргота, произошедшая вскоре после сожжения в Лосгар. Об этом так сказано в Сильмариллионе:

"Но войско Моргота, разбуженное шумом в Ламмот и светом пожара в Лосгар, прошло перевалами Эред Ветрин, Гор Мрака, и внезапно атаковало Феанора, прежде чем его лагерь был окончательно устроен и подготовлен к обороне. И там, на серых равнинах в Митрим, началась вторая битва белериандских войн. Ее назвают Дагор-нуин-Гилиат, "битва под звездами", потому что была еще до восхода луны; и она прославлена в песнях. Нолдор, будучи в меньшем числе и захваченные врасплох, все же быстро одержали победу, так как свет Амана еще не померк в их взоре. Они были сильны и проворны, и страшны в ярости, а мечи их - длинны и ужасны. Орки бежали перед ними, были изгнаны из Митрима, понесли жестокие потери и их преследовали за Горами Мрака вплоть до обширной равнины Ард-гален, что к северу от Дортониона. Там войска Моргота, ушедшие на юг в Долину Сириона и осаждавшие Кирдана в Гаванях Фаласа, пришли к ним на помощь, но лишь погибли вместе с ними. Потому что Келегорм, сын Феанора, получив сведения о них, подстерег их с частью войска эльфов, и, обрушившись на врага с холмов вблизи Эйтель Сирион, загнал их в Топи Серех. Воистину недобрыми были вести, доставленные в Ангбанд, и Моргот пришел в замешательство. Десять дней длилась эта битва, и из всего войска, что Моргот подготовил для завоевания Белерианда, из нее вернулось не больше, чем горсть листьев.

И все же у него была причина для великой радости, хоть он и не знал об этом некоторое время. Дело в том, что Феанор в своем гневе против врага не желал остановливаться, но продолжал теснить остатки орков, считая, что так он доберется до самого Моргота. И он громко смеялся, сжимая рукоять своего меча, радуясь тому, что бросил вызов гневу Валар и злу, подстерегавшему его на пути - потому что он видел час своего отмщения. Феанор ничего не знал об Ангбанде и об огромных оборонительных силах, быстро подготовленных Морготом. Но если бы он даже и знал, это бы не остановило его, потому что Феанор был одержимым, сжигаемым пламенем собственного гнева. Вот как случилось, что он далеко оторвался от авангарда своего войска, и, видя это, слуги моргота остановились, защищаясь из последних сил, и на помощь им из Ангбанда вышли Балроги. Там на границах Дор Даэделот, страны Моргота, Феанор и некоторые его друзья были окружены. Он долго сражался, неустрашимый, хоть и опаленный пламенем и покрытый множеством ран, но в конце концов он был повержен Готмогом, предводителем Балрогов, кого впоследствии убил в Гондолине Эктелион. Там бы Феанору и погибнуть, если бы в этот момент ему на помощь не подоспели его сыновья с большими силами. И Балроги, оставив Феанора, отступили в Ангбанд.

Тогда сыновья подняли своего отца и унесли его обратно в Митрим. Но когда они приблизились к Эйтель Сирион и вступили на тропу, ведущую вверх, к горному перевалу, феанор приказал им остановиться, так как раны его были смертельны, и он знал, что час его пришел. Взглянув в последний раз со склонов Эред Ветрин, он увидел вдали пики Тангородрима, величайшие из башен Средиземья, и узнал предвидением смерти, что никаким силам Нолдор никогда не низвергнуть ее. И он трижды проклял имя Моргота и возложил на своих сыновей исполнение их клятвы и месть за отца. А потом он умер. Но не было у него ни похорон, ни надгробного памятника, так как настолько свирепым был пылавший в нем огонь, что тело феанора обратилось в пепел, и ветер развеял его как дым."

После этой битвы, по-видимому, войска Моргота были изгнаны из всего Белерианда и до Дагор Браголлах в Белерианде царил относительный мир (все упомянутые нападения Моргота отбивались достаточно быстро и не успевали перерасти в войны. Известные поселения эльфов и людей редко попадали под удар).


Пленение Маэдроса
The Silmarillion, Chapter 13, 14
The War of the Jewels, Part One

1497 год.

Вскоре после смерти Феанора к сыновьям Феанора пришло посольство Моргота, которое признало поражение и предлагало даже вести переговоры о возвращении Сильмарилов (сказано, что Моргот был обескуражен доблестью Нолдор и начал перговоры, чтобы выиграть время). Маэдрос убедил братьев, что следует сделать вид, будто они готовы вести переговоры с Морготом. Но каждая из стороны замышляла зло в отношении второй стороны и потому на назначенной место и те и другие прибыли с большими силами, чем было назначено, но войско Моргота было больше и в нем были Балроги. Все, кто сопровождал Маэдроса (по-видимому только он из всех братьев пришел на переговоры), были убиты, а сам он по приказу Моргота захвачен в плен и отвезен в Ангбанд.

Затем Моргот объявил, что он отпустит Маэдроса, только если Нолдор откажутся от ведения войны и либо вернутся в Валинор, либо уйдут из Белерианда далеко на юг. В противном случае он грозил пыткой Маэдросу. Но братья Маэдроса знали, что Моргот не отпустит его в любом случае и были к тому же связаны клятвой. Поэтому они не приняли условий.

В 5 Году Солнца Маэдрос был освобожден Фингоном, что прервало рознь между Нолдор и они, объединившись, поставили стражу с запада, юга и востока от Ангбанда.

О дальнейшем ходе войны до Дагор Аглареб известно лишь, что на восточный Белерианд орки нападали через проход Маглора и поэтому Нолдор держали там на равнине кавалерию, а народ Карантира построил укрепления в горах к востоку от прохода Маглора.


Битва Ламмот
(Battle of the Lammoth)
The Peoples of Middle-Earth Part Two XI.

Предположительно 1 Год Солнца. Первая битва войска Финголфинас орками.

В Сильмариллионе сказано, что после восхода солнца слуги Моргота бежали в Ангбанд и Финголфин беспрепятственно пришел в Белерианд с севера. Однако в книге "Peoples of Middle-Earth" содержится упоминание о первой битве войска Финголфина с орками, произошедшей, когда эльфы шли на юг. Так как она названа там "Битвой Ламмот", можно предположить, что она происходила в Ламмот.

Сказано также, что эльфы не были готовы к нападению орков и не выдерживали натиска, но в этот момент Аргон (сын Финголфина) бросился вперед, проложил себе путь через вражеское войско (орки "были устрашены его ростом и ужасающим светом в глазах") и сумел зарубить предводителя орков до того, как его самого окружили и убили. Тогда орки пришли в смятение и бежали, а Нолдор преследовали и убивали их. Синдар и Нолдор впоследствии высоко чтили доблесть Аргона.


Дагор Аглареб, третья битва, Достославная Битва
(Dagor Aglareb, the third battle, the Glorious Battle)
The Silmarillion, Chapter 13
The War of the Jewels, Part One

60 год Солнца. Сражение войск Моргота с Нолдор.

Об этом так сказано в Сильмариллионе:

"В это время Моргот, поверив своим шпионам, доносившим, что повелители Нолдор разбрелись в разные стороны и не помышляют о войне, решил испытать силу и бдительность врагов. Снова, без предупреждения, шевельнулась его мощь, на севере затряслась земля, из трещин рванулся огонь, и Железные Горы извергли пламя. Орки хлынули на равнину Ард-гален. Оттуда они на западе устремились вниз, через проход Сирион, а на востоке рванулись через страну Маглора в проход между холмами Маэдроса и дальними отрогами Синих Гор. Но Финголфин и Маэдрос не дремали, и пока иные искали спасения от рассыпавшихся по стране банд Орков, заполнивших Белерианд и чинивших великое зло, эти двое обрушились на главное войско с двух сторон, в то время как оно нападало на Дортонион. Они разгромили слуг Моргота, преследовали их через весь Ард-Гален и уничтожили всех до единого уже в пределах видимости врат Ангбанда. Так закончилась третья великая битва из числа Войн Белерианда, и ее назвали Дагор Аглареб, Достославная Битва."


Осада Ангбанда и Долгий Мир
(Siege of Angband and Long Peace)
The Silmarillion, Chapters 13, 17, 18
The War of the Jewels, Part One

60-455 Годы Солнца.

Осада Ангбанда продолжалась от Дагор Аглареб до Дагор Браголлах (то есть 60-455 Годы Солнца). Время от первого появления Глаурунга до Дагор Браголлах (260-455 гг.) называлось Долгий Мир.

В Сильмариллионе сказано так:

"Это [Дагор Аглареб] была победа, но и предостережение, и князья обратили на него внимание. Впоследствии они укрепили свои союзы, усилили и упорядочили наблюдение наблюдением, организовав Осаду Ангбанда, продолжавшуюся почти четыреста лет Солнца. Долгое время после Дагор Аглареб никто из слуг Моргота не отваживался выйти из ворот Ангбанда из-за страха перед повелителями Нолдор. И Финголфин утверждал, что если среди них не появится измена, Морготу никогда не нарушить союз Эльдар и не напасть на них неожиданно. И все же Нолдор не удалось захватить Ангбанд, и они не могли вернуть Сильмарилы. И во время Осады война никогда не прекращалась, потому что Моргот придумывал все новое зло и то и дело тревожил своих врагов. К тому же, крепость Моргота нельзя было окружить полностью, потому что Железные Горы, в изгибе которых находились вершины Тангородрима, защищали его с обеих сторон и были непреодолимы для Нолдор из-за покрывавшего их снега и льда. Таким образом, с тыла, с севера Моргот не имел врагов, и этим путем его шпионы иногда выбирались наружу и окольными путями приходили в Белерианд."

Немного ниже сказано о первом нападении Глаурунга:

"Моргот же остался недоволен тем, что Глаурунг слишком рано обнаружил себя, и после его поражения последовал Долгий Мир, почти на двести лет. Все это время на границах происходили стычки, но весь Белерианд процветал и становился все богаче."

В 330-380 гг. люди присоединились к Эльдар. В Сильмариллионе сказано так:

"В те дни сила людей соединилась с могуществом Нолдор, и надежды их были велики. Моргот находился в плотном окружении, потому что люди народа Хадора, привыкшие мужественно переносить холод и долгие скитания, не боялись временами уходить далеко на север для наблюдения за действиями Врага."

И еше сказано:

" Финголфин, Король Севера и Верховный Король Нолдор, видя, что его народ умножился и стал сильным и что присоединившиеся к ним люди многочисленны и доблестны, снова начал тщательно обдумывать нападение на Ангбанд. Он знал, что всем им грозит опасность, пока кольцо осады остается незамкнутым, и Моргот может беспрепятственно трудиться в своих подземельях, измышляя зло, которое никто не мог предвидеть, пока Моргот не раскроет его. Этот замысел Фингольфина был разумным в меру его знаний, однако Нолдор еще не представляли себе степени могущества Моргота, не понимали, что война против него только их силами была безнадежна, все равно - спешили они к ней или медлили. Но так как земля их была прекрасна и королевства обширны, большинство Нолдор было удовлетворено существующим положением. Они предпочитали оставить все как есть и медлили начать атаку, в которой многие, без сомнения, должны были погибнуть, победив или потерпев поражение, потому они были мало расположены слушать Финголфина, а сыновья Феанора в то время - меньше прочих. Среди вождей Нолдор одни лишь Амрод и Амрас держались того же мнения, что и король, потому что они жили в местности, откуда можно было видеть Тангородрим, и угроза Моргота не переставала тревожить их мысли. Поэтому замыслы Финголфина кончились ничем и на земле какое-то время еще царил мир."


Нападение Моргота 155-го года
The Silmarillion, Chapter 13
The War of the Jewels, Part One

155 Год Солнца. Сражение войск Финголфина с войсками Моргота.

Об этом так сказано в Сильмариллионе:

"Когда со времени Дагор Аглареб прошло почти сто лет, Моргот попытался застичь врасплох Финголфина (потому что знал о бдительности Маэдроса) и послал на заснеженный север армию, повернувшую потом на запад, а затем на юг. Его войска спустились к побережью у залива Дренгист, повторяя путь, которым Финголфин следовал от Вздыбленного Льда. Таким образом они проникли бы в королевство Хитлума с запада, но были своевременно обнаружены, и Фингон обрушился на них с холмов у окончания узкого залива и загнал большую часть Орков в море. Однако, это сражение не числилось среди великих битв, потому что Орков было не так много, и потому что там сражалась лишь часть народа Хитлума. А потом снова в течении долгих лет был мир, и Ангбанд не решался на открытое нападение, так как Моргот понял, что одни лишь Орки не смогут противостоять Нолдор. И он в глубине своего сердца стал создавать новый замысел."

Новый замысел, о котором говорится в тексте, это, по-видимому, драконы.


Первое появление Глаурунга
The Silmarillion, Chapter 13
The War of the Jewels, Part One

260 Год Солнца. Глаурунг, первый из драконов, напал на Нолдор.

Об этом так сказано в Сильмариллионе:

"Снова прошло сто лет, и Глаурунг, первый из Урулоки, огненных драконов Севера, вышел ночью из ворот Ангбанда. Он был еще молод и едва достиг половины своих размеров (потому что жизнь драконов длится долго и медленно), но Эльфы в ужасе бежали перед ним в Эред Ветрин и Дортонион. И дракон осквернил поля Ард-Галена. Тогда Фингон, князь Хитлума, выступил против него с конными лучниками и окружил его кольцом быстрых всадников. Глаурунг не мог противостоять их стрелам, поскольку его броня не достигла еще полной прочности. И он бежал в Ангбанд и не показывался еще много лет. Фингон заслужил великие почести и Нолдор радовались, потому что мало кто в полной мере оценил значение и опасность этого нового существа."


Нападение орков на Азагхала
Unfinished Tales, "Narn i hin Hurin"
The War of the Jewels, Part One, Part Two Chapter 14.

Где-то между 260 и 416 гг. Это нападение упомянуто лишь однажды. Возможно, это нападение 375 г. Оно упомянуто в связи с история Драконьего Шлема:

"Он был подарен Азагхалом Маэдросу в благодарность за спасение жизни и сокровищ, когда орки подстерегли Азагхала на Гномьей Дороге в восточном Белерианде."


Первое сражение людей на стороне Эльдар
The War of the Jewels, Part One, Part Two 14

Время неизвестно, но скорее всего это было вскоре после прихода народа Беора в Белерианд (310 г.).

Об этом так сказано в Серых Анналах:

"На северных границах произошло сражение, яростнее которого не было со времен поражения Глаурунга - орки попытались пробиться через проход Аглон. На помощь Маэдросу и Маглору пришли сыновья Финарфина [в тексте употреблены старые варианты имен, в частности Финарфин назван Финродом] и с ними был Беор, первый из людей обнаживший меч во имя Эльдар."


Нападение орков на Халадин
The Silmarillion, Chapter 17 The War of the Jewels, Part One, Part Two 14

375 Год Солнца.

Об этом так сказано в Сильмариллионе:

"В течении всего этого времени Халадин оставались в Таргелионе и были всем довольны. Но Моргот, видя, что ему не удалось ложью и хитростью полностью отдалить людей от Эльфов, был полон гнева и пытался причинить людям вред, какой только мог. Поэтому он послал Орков в набег, и те, направившись к востоку, обошли окружение и, незаметно перейдя Эред Линдон перевалами Дороги Гномов, обрушились на Халадин в южных лесах страны Карантира.

В то время Халадин жили без руководства вождей, не селились большими группами, и все участки располагались на некотором удалении друг от друга, в каждом дела велись отдельно и они не были склонны к объединению. Однако, был среди них человек по имени Хальдад, властный и бесстрашный. Он собрал вокруг себя всех храбрых людей, каких только смог найти, и отступил в часть страны между Аскаром и Гелионом. В самом конце он поставил частокол от реки до реки, а за ним поместил всех женщин и детей, каких удалось спасти. И там Халадин оборонялись, пока у них не кончились припасы.

У Хальдада было двое детей близнецов: дочь Халет и сын Хальдар, и оба были доблестными защитниками, потому что и Халет обладала мужественным сердцем и большой силой. Но в конце концов, Хальдад погиб в вылазке против Орков, а Хальдар, бросившийся спасти тело отца от надругательства, был зарублен рядом с ним. Тогда Халет приняла правление людьми, хотя надежда оставила их, и многие бросились в реки и утонули. Но семью днями позже, когда Орки пошли в последнюю атаку и уже проломили частокол, неожиданно послышались звуки труб, с севера появился Карантир со своим войском и загнал Орков в воду."


Дагор Браголлах, четвертая битва, Битва Внезапного Пламени
(Dagor Bragollach, the fourth battle, the Battle of Sudden Flame)
The Silmarillion, Chapter 18, 20
The War of the Jewels, Part One
The Lays of Beleriand, III VI

455 год. Внезапное нападение Моргота, которым он прорвал Осаду Ангбанда. С тех пор война практически не прекращалась до Войны Гнева.

Об этом так сказано в Сильмариллионе:

"Но когда шестое поколение людей после Беора и Мараха еще не достигло полной зрелости, через четыреста пятьдесят пять лет после прихода Финголфина, случилась беда, которой он так давно страшился: она была ужасней и неожиданней, чем предсказывал ему его неосознанный страх, потому что Моргот долго и тайно готовил свои силы, и злоба в его сердце все росла, а ненависть к Нолдор становилась все нетерпимее. Он желал не только покончить со своими врагами, но уничтожить и осквернить земли, которыми они владели и сделали прекрасными. И говорят, что ненависть превозмогла в нем рассудок, ибо если бы он подождал до полного завершения своих планов, тогда Нолдор были бы уничтожены полностью. Но он, в свою очередь, недооценил доблесть эльфов, а людей он еще не принимал во внимание.

Пришло зимнее время, была темная безлунная ночь, и под светом холодных звезд смутно виднелась широкая равнина Ард-галена, протянувшаяся от фортов Нолдор на холмах до подножия Тангородрима. Сторожевые костры еле горели, стража была немногочисленна, и мало кто бодрствовал в лагерях всадников Хитлума, на равнине. И тогда внезапно Моргот выбросил огромные реки пламени, сбежавшие c Тангородрима быстрее, чем Балроги, и заполнившие всю равнину. Железные Горы извергли огонь многих ядовитых оттенков, и воздух, смешавшись с чадом этого огня, стал зловонным и смертоносным. Так погиб Ард-гален, и огонь пожрал его травы, и все превратилось в сожженную и пустошь, покрытую удушливой пылью, бесплодную и безжизненную. Впоследствии равнину стали называть Анфауглит, Удушающая Пыль. Для множества обуглившихся костей она стала незасыпанной могилой, потому что немало Нолдор, не успевших бежать на холмы, погибло в том пламени, захватившем их врасплох. Высоты Дортониона и Эред Ветрин сдержали потоки пламени, но леса на их склонах, смотревших на Ангбанд, все сгорели, и дым привел в замешательство обороняющихся. Так началась четвертая из великих битв, Дагор Браголах, Битва Внезапного Пламени.

Впереди этого огня шел Глаурунг Золотой, отец драконов, в полной своей мощи. Следом за ним - Балроги, а дальше - черные армии Орков в таком количестве, какого Нолдор никогда не видели прежде и даже не могли себе представить. И враги атаковали крепости Нолдор и прорвали осаду Ангбанда, убивая, где только находили, Нолдор и их союзников, Серых Эльфов и людей. Многие из самых отважных врагов Моргота были уничтожены в первые же дни этой войны, ошеломленные, рассеяные и лишенные возможности собрать свои силы. С тех пор война в Белерианде больше не прекращалась, но считается, что битва Внезапного Пламени окончилась с приходом весны, когда атаки Моргота стали слабее.

Так завершилась осада Ангбанда, и враги Моргота были рассеяны и отделены друг от друга. Большая часть Серых Эльфов бежала на юг, отказавшись от участия в войне на севере. Многих приняли в Дориате, после чего могущество короля Тингола возросло, потому что власть королевы Мелиан охраняла его границы, и зло еще не могло проникнуть в Скрытое Королевство. Другие нашли убежище в крепостях у моря и в Нарготронде. Иные бежали из страны и укрылись в Оссирианде или, перейдя горы, скитались, бездомные, в лесных дебрях. И слух о войне и о падении осады дошел даже до людей на востоке Средиземья.

Главный удар в нападении пришелся на сыновей Финарфина, и Ангрод с Аэгнором были убиты, а рядом с ними пал Бреголас, вождь дома Беора, и большая часть воинов этого народа. Но Барахир, брат Бреголаса, сражался дальше к западу, вблизи прохода Сириона. Там короля Финрода Фелагунда спешившего с юга, отрезали от его воинов и окружили с небольшим отрядом вблизи топей Серех, и он был бы убит или взят в плен, но появился Барахир с самыми отчаянными своими людьми и выручил его. Окружив короля стеной копий, они с большими потерями проложили себе путь из битвы. Так был спасен Фелагунд. И вернувшись в свою подземную крепость в Нарготронде, он поклялся вечно хранить дружбу с Барахиром и всем его родом и прийти к нему на помощь в любой нужде, и в знак этого обета он дал Барахиру свое кольцо. Теперь Барахир по праву был повелителем дома Беора и вернулся в Дортонион. Но большинство из людей его народа бежали из своих домов и нашли убежище в укреплениях Хитлума.

Так велика была мощь нападения Моргота, что Финголфин и Фингон не смогли прийти на помощь сыновьям Финарфина. И войска Хитлума были оттеснены с большими потерями к крепостям Эред Ветрин, с трудом выдерживающим атаки Орков. Перед стенами Эйтель Сирион пал Хадор Золотоволосый, защищая арьергард своего повелителя Финголфина, а было ему тогда шестьдесят шесть лет от роду, и с ним погиб Гундор, его младший сын, пронзенный множеством стрел, и эльфы оплакали их. Тогда Галдор Высокий принял власть своего отца, и благодаря неприступной высоте Гор Мрака, выдержавших огненный поток, а также доблести эльфов и людей Севера, которых не заставили отступить ни Орки, ни Балроги, Хитлум остался непокоренным - угрозой с фланга для наступления Моргота. Но Финголфин был отделен от своих родичей множеством врагов.

Война у сыновей Феанора шла плохо, почти весь восточный приграничный район был взят. Был захвачен проход Аглона, хотя и большой ценой для войск Моргота. И Колегорм с Куруфином, потерпев поражение, бежали на юг, а потом на запад, вдоль границ Дориата, и попав, наконец, в Нарготронд, просили убежища у Финрода Фелагунда. Таким образом народ их увеличил силу Нарготронда, но, как стало ясно позднее, было бы лучше, если бы они остались на востоке, среди своих родичей. Маэдрос совершил небывалые подвиги, и Орки бежали перед его лицом, потому что со времени его мучений на Тангородриме дух его пылал белым огнем, и Маэдрос казался воскресшим из мертвых. Таким образом, большая крепость на холме Химринг не была захвачена, и там, у Маэдроса, вновь собрались многие самых доблестных воинов, оставшихся в живых, как из народа Дортониона, так и с восточных границ. На какое-то время Маэдрос вновь закрыл проход Аглона, так что Орки не могли проникнуть этим путем в Белерианд. Но они разгромили в Лотлане всадников народа Феанора, потому что туда явился Глаурунг и прошел проходом Маглора, и разрушил всю страну между истоками Гелиона. И Орки захватили крепость на западных склонах горы Рерир и опустошили весь Таргелион, страну Карантира, и осквернили озеро Хелевори. Маглор соединился с Маэдросом на Химринге, но Карантир бежал и объединил остатки своего народа с разрозненным народом охотников Амрода и Амраса, и они отступили и прошли через Рамдаль к югу. Они поставили на Амон Эреб стражу и некоторую военную силу, а Зеленые Эльфы оказали им помощь, и Орки не вошли ни в Оссирианд, ни в Таур-им-Дуинат и дикие земли юга."

В "Lay of Leithian" так сказано о спасении Финрода Барахиром:

"Тогда смелый Барахир могучим копьем, щитом и людьми помог раненому Фелагунду. Спасшись в болоте, они..."

Согласно той же "Lay of Leithian", после Дагор Браголлах Финрод решил не участвовать в войнах и закрылся в Нарготронде.

В этой битве вовсе не участвовал Тургон, и из народа Халет там сражались очень немногие. После Дагор Браголлах Фингон отослал своего сына Гил-Галада в Гавани.


Гибель Финголфина
(The Fall of Fingolfin)
The Silmarillion, Chapter 18
The War of the Jewels, Part One

456 Год Солнца. Узрев окончательное (как ему казалось) поражение Нолдор в Дагор Браголлах , Финголфин вызвал Моргота на поединок и погиб, лишь ранив противника.

Об этом так сказано в Сильмариллионе:

"и он [Финголфин], исполнившись гнева и отчаяния, оседлал Рохаллора, своего огромного коня, и уехал один, и никто не смог удержать его. Он промчался, подобно вихрю, через Д ор-ну-Фауглит, и все, кто видел его, бежали в ужасе, думая, что это явился сам Ороме - потому что дикое безумие ярости овладело им, и глаза его сверкали, подобно глазам Валар. Так Финголфин добрался один до врат Ангбанда, затрубил в рог и ударил в медные двери, вызывая Моргота на поединок. И Моргот вышел.

То был последний раз в этих войнах, когда он появился из-за дверей своей крепости, и говорят, что он без желания принял вызов, потому что хотя его силе не было равных в мире, Моргот, единственный из всех Валар, знал чувство страха. Но он не мог игнорировать вызов перед лицом своих военачальников, так как скалы звенели от трубных звуков рога Финголфина. Голос короля, резкий и чистый, проникал в самые глубины Ангбанда, когда Фингольфин называл Моргота трусом и повелителем рабов. И потому Моргот вышел, медленно поднялся со своего подземного трона, и отзвук его шагов был подобен грому в глубинах земли. Он появился, одетый в черные доспехи, и встал перед королем, подобный башне, в железной короне, и его огромный щит, черный без гербов и эмблем, отбрасывал на Финголфина тень, как грозовое облако. Но Финголфин светился в ней, подобно звезде, потому что его кольчуга была покрыта серебром, а голубой его щит отделан хрусталем. Он выхватил свой меч Рингил, блестевший как лед.

Тогда Моргот взметнул Гронд, Молот Подземного Мира, и устремил его вниз, подобно громовой молнии. Но Финголфин прыгнул в сторону, и Гронд пробил в земле огромную яму, откуда ударил столб дыма и огня. Много раз пытался Моргот поразить Финголфина, но все время тот отскакивал, быстрый, как молния из черной тучи. И он нанес Морготу семь ран, и семь раз Моргот издавал крик страдания, а войско Ангбанда при этом падало в ужасе ниц, и эхо северных стран вторило крикам.

Но, в конце концов, король устал, и Моргот обрушил на него свой щит. Трижды падал Финголфин на колени и трижды вставал снова и поднимал свой расколотый щит и разбитый шлем. Но земля вокруг него была вся в трещинах и ямах, и он споткнулся и упал на спину у ног Моргота. И Моргот наступил ногой на его шею, и тяжесть ноги была подобна упавшему холму. Но все же последним отчаянным ударом Фингольфин пронзил эту ногу Рингилом, и из раны хлынула кровь, черная и дымящаяся, и заполнила ямы, пробитые Грондом.

Так умер Финголфин, верховный король Нолдор, самый гордый и доблестный из всех королей эльфов древности."

В Серых Анналах сказано, что конь Рохаллор был с королем до конца, а затем на него напали волки и он убежал от них, благодаря своей быстроте, добрался до Хитлума, там его сердце разбилось и он умер. Также в Серых Анналах приведены слова Финголфина, которыми тот вызывал Моргота на поединок:

"Выходи, ты, малодушный король и сразись своей собственной рукой! Ты, засевший в своей берлоге, владыка рабов, лжец, нападающий исподтишка, враг Богов и Эльфов, выходи! Я хочу увидеть твое трусливое лицо!"


Крушение дома Беора
The Silmarillion, Chapters 18,19
The War of the Jewels, Part One

456 год. После победы в Дагор Браголлах, Моргот получил возможность нападать на Дортонион, где жил дом Беора. Люди не смогли удержать Дортонион.

К этому времени главой дома Беора был Барахир, вернувшийся в Дортонион после Дагор Браголлах, но большая часть его народа бежала в Хитлум. Там Барахир с остатками своего народа отчаянно сражался с войсками Моргота за каждый шаг, и людей народа Беора преследовали и убивали. Лес на северных склонах постепенно наполнился темным чародейством и ужасом (его стали называть Таур-ну-Фуин), так что туда боялись заходить даже орки. Эмельдир, жена Барахира, собрала всех оставшихся женщин и детей и увела их в Бретиль. Оставшиеся с Барахиром были истреблены один за другим (связь с Хитлумом прервалась) и ему с оставшимися двенадцатью спутниками пришлось уйти в нагорья к озеру Тарн Аэлуин. Они по-видимому продолжали вести борьбу так что Моргот в конце концов приказал Саурону найти и уничтожить их.

В 460 году Саурон, благодаря предательству Горлима, узнал, где скрывается Барахир, и орки убили Барахира и всех его спутников (кроме Берена, сына Барахира). Берен затем еще четыре года скитался в глуши, и весть о его деяниях разнеслась далеко, а Моргот назначил за его голову награду не меньшую, чем за голову Фингона, Верховного Короля Нолдор. Но затем в ту местность пришел Саурон с волколаками и Берену пришлось бежать.


Захват Минас Тирита
The Silmarillion, Chapter 18
The War of the Jewels, Part One

457 год. В некоторых текстах указана дата 455. Морготу удалось захватить крепость, защищавшую проход в Западный Белерианд.

В течении двух лет после Дагор Браголлах Нолдор удерживали западный проход около истоков Сириона (там, на острове Тол Сирион, находилась Минас Тирит), но затем Саурон взял эту крепость (в то время ее защищал Ородрет) приступом - облако темного ужаса накрыло оборонявшихся, Ородрет был выбит и бежал в Нарготронд (ему удалось спастись от смерти лишь благодаря помощи Келегорма и Куруфина, которые привели своих всадников и другие силы, какие удалось собрать, и на время задержали нападающих, а затем и сами бежали в Нарготронд). С тех пор остров Тол Сирион стал проклятым островом Тол-ин-Гаурхот, а крепость стала сторожевым постом Моргота. Ни одно живое существо не могло пройти через долину, оставшись незамеченным Сауроном.

Благодаря этой победе Моргот получил беспрепятственный доступ в западный Белерианд и впоследствии орки наводнили его. Они часто брали Синдар и Нолдор в плен и уводили в рабство в Ангбанд. Людям же Моргот говорил, что все их беды происходят от службы мятежным Нолдор, уговаривая их перейти к нему на службу, но из Трех Домов мало кто соглашался на это даже под пыткой.

После захвата прохода в войну оказались вовлечены Халадин, до того мирно жившие в лесу Бретиль. Хальмир (предводитель Халадин) быстро послал весть Тинголу, поскольку был в дружбе с эльфами, охранявшими границы Дориата. Тогда к ним пришли на помощь Синдар (во главе с Белегом), вооруженные топорами, и орки были захвачены врасплох и уничтожены вышедшеми из Бретиля армиями Хальмира и Белега (458 год). После этого в Бретиле поддерживался бдительный мир и орки какое-то время (какое??) не осмеливались пересечь Тейглин. Таким образом Нарготронд был защищен от нападения. В той битве сражались Хуор и Хурин, но их отряд был отрезан от остальных сил и их преследовали до брода Бритиах, где они были бы убиты или взяты в плен, если бы не помощь Ульмо - из реки поднялся туман и скрыл их от врагов.

Хотя Моргот победил в Дагор Браголлах и успешно вел войну в последующие годы, он понял, что, недооценивал Нолдор и людей, и что для окончательной победы ему нужно собрать больше сил. Поэому он отозвал основные войска орков в Ангбанд и несколько коротких лет в Белерианде был мир.


Нападение на Хитлум после Дагор Браголлах
The Silmarillion, Chapter 18
The War of the Jewels, Part One

462 год. Моргот попытался (неудачно) захватить Хитлум.

Эльдар частично оправились от поражения в Дагор Браголлах и начали отвоевывать земли обратно. Но Моргот послал большое войско против Хитлума и произошли яростные сражения у проходов через Горы Тени. При осаде Эйтель Сирион стрелой был убит Галдор, повелитель Дор-Ломина (он защищал эту крепость от имени Фингона). Его сын Хурин (ставший теперь главой дома Хадора) отбил это нападение и орки, потерпев большой урон, были отброшены от Эред Ветрин; их преследовали по пескам Анфауглита.

Сам же король Фингон сражался на полях Хитлума с армией, подошедшей с севера. Противник превосходил его числом, но в нужную минуту в залив Дренгист вошли корабли Кирдана и войска эльфов Фаласа напали на войско Моргота с запада. Тогда орки бежали и конные лучники преследовали их до самых Железных Гор.


Сражение Хуана с Сауроном
The Silmarillion, Chapter 19
The War of the Jewels, Part One

465 год. Это часть истории Берена и Лютиен. В сражении с Хуаном Саурон был побежден и отдал власть над крепостью на Тол-ин-Гаурхот.

Лютиен с Хуаном пришла к острову Тол-ин-Гаурхот освободить Берена, который находился в плену Саурона на острове. Она встала на мосту, ведущем на остров, и запела, а Берен, услышав ее, ответил ей из темницы. Она также услышала его и ответила. Саурон же в это время послал на мост одного из своих волков, но Хуан убил его. Саурон посылал еще волков, одного за другим, и Хуан убил их всех, но последний - Драуглуин, сумел бежать и умер у ног Саурона, сказав ему о приходе Хуана. Тогда Саурон принял облик огромного волколака, памятуя о предсказании, что Хуан умрет не ранее, чем встретит могущественнейшего из волков, которые когда-либо будут.

Но в сражении на мосту Саурон проиграл, и, какой бы облик он ни принял, не мог вырваться из хватки Хуана, кроме как оставив тело. И тогда Лютиен велела Саурону отдать власть над островом и крепостью и он покорился, и когда Хуан отпустил его, бежал в Таур-ну-Фуин в облике летучей мыши.

От новой песни Лютиен крепость рухнула, все пленники были освобождены. О дальнейшей судьбе острова в Сильмариллионе сказано лишь, что Берен и Лютиен похоронили там тело Фелагунда и могила его простояла нетронутой до разрушения Белерианда. В Серых Анналах же сказано, что остров был вновь захвачен Морготом во время Нирнаэт Арноэдиад и его башни были отстроены заново.


Союз Маэдроса
(Union of Maedhros)
The Silmarillion, Chapter 20
The War of the Jewels, Part One

468-472 гг. Нолдор собирают силы, чтобы победить Моргота.

Услышав о деяниях Берена и Лютиэн, Маэдрос воспрял духом, поняв, что оборона Моргота не несокрушима. Однако победа могла быть достигнута лишь объединением всех сил и потому он начал создавать то, что называли Союзом Маэдроса.

Однако клятва Феанора и зло, из нее проистекшее, повредили планам Маэдроса. Ородрет, король Нарготронда, из-за Келегорма и Куруфина не желал откликаться на призыв сына Феанора. Жители Нарготронда надеялись оборониться скрытностью, и из всех них вышел лишь Гвиндор с небольшим отрядом (он скорбел о своем брате Гельмире, потерянном во время Дагор Браголлах и присоединился теперь к войскам Фингона).

До того сыновья Феанора присылали к Тинголу гонцов с требованием отдать Сильмарил, на которое он ответил отказом, и Келегорм и Куруфин тогда стали угрожать смертью ему и его народу, если по окончании войны он откажется отдать Сильмарил. Поэтому из всего Дориата к союзу присоединились лишь Белег и Маблунг, которые хотели принять участие в великих деяниях, и они шли под знаменами Фингона.

Но к союзу присоединились также гномы (они помогли и военной силой и оружием, выкованном в кузнях Ногрода и Белегоста). К Маэдросу присоединились все его братья, он собрал также вастаков (людей Бора, Ульфанга и призванных ими с востока сородичей). В Хитлуме Фингон готовил к войне Нолдор и народ Хадора. Хальмир, вождь Халадин, собирал своих людей и они точили топоры. Вести дошли и до Тургона в Гондолине.

В 469 г. Маэдрос проверил свои силы (до того, как все были собраны) и одержал победу. Орки были изгнаны из всего Белерианда, был освобожден Дортонион и граница вновь проходила как и до Дагор Браголлах (с той лишь разницей, что Анфауглит был теперь выжженой пустыней, которой не владела ни одна из сторон). Однако Маэдрос сделал это слишком рано - Моргот был теперь предупрежден. Он отправил шпионов и посланцев, склоняющих к предательству; это было сделать тем легче, что среди Людей, близких к Маэдросу, было много втайне служивших Морготу.

В 472 г. Маэдрос начал битву, которая была впоследствии названа Нирнаэт Арноэдиад.


Нирнаэт Арноэдиад, пятая битва, Бессчетные слезы
(Nirnaeth Arnoediad, the fifth battle, Tears Unnumbered)
The Silmarillion, Chapters 20, 23
The War of the Jewels, Part One
Unfinished Tales, "Narn i hin Hurin"

472 г. Собранные союзом Маэдроса силы подготовились к нападению на Моргота, но ему удалось отклонить ход битвы от намеченного ими плана и Моргот победил (во многом благодаря предательству людей). После этого и до самой Войны Гнева Моргот постоянно побеждал в войне.

Об этом так сказано в Сильмариллионе:

"Наконец, собрав сколько мог войск эльфов, людей и гномов, Маэдрос решил атаковать Ангбанд с востока и запада и намеревался открыто через через Анфауглит, подняв знамена. А когда, как надеялся Маэдрос, он выманит на себя армии Моргота, из перевалов Хитлума появится Фингон. Они рассчитывали, что таким образом силы Моргота окажутся как бы между наковальней и молотом и будут искрошены. Сигналом должен был послужить огонь на большом маяке в Дортонионе.

В назначенный срок утром дня Летнего Солнцестояния трубы Эльдар приветствовали восход солнца, и на востоке появился стяг сыновей Феанора, а на западе - знамя Фингона, Верховного Короля Нолдор. Тогда Фингон взглянул со стен Эйтель Сириона; его войско, выстроенное в долинах и лесах к востоку от Эред Ветрин, было хорошо скрыто от глаз врага. Но Фингон знал, что войско это очень велико, потому что там собрались все Нолдор Хитлума вместе с эльфами Фаласа и отрядом Гвиндора из Нарготронда. А еще у Фингона было много людей: справа располагалось войско Дор-Ломина и все доблестные люди Хурина и его брата Хуора; к ним присоединились Хальдир из Бретиля и с ним много лесных людей.

Тогда Фингон взглянул на Тангородрим над которым висело темное облако и черный дым поднялся оттуда, и Фингон понял, что гнев Моргота пробудился и что вызов принят. Тень сомнения омрачила сердце Фингона, и он посмотрел на восток, пытаясь своим эльфийским зрением разглядеть, не клубится ли пыль Анфауглита под ногами войск Маэдроса. Он не знал, что выступлению Маэдроса помешало коварство Ульдора Проклятого, обманувшего его ложным предостережением о нападении из Ангбанда.

И вдруг донесся крик, подхваченный ветром, он шел с юга от долины к долине, эльфы и люди присоединились к нему с удивлением и радостью, потому что неожиданно, без зова, Тургон прервал изоляцию Гондолина и явился с десятититысячной армией в сияющих кольчугах с длинными мечами и лесом копий, и едва лишь Фингон услышал вдали шум огромной трубы Тургона, его брата, как тень, омрачавшая его сердце, исчезла, и он воспрянул духом и громко крикнул:

- Утулие'н ауре! Айя Эльдалие ар Атанатари, утулие'н ауре! День настал! Смотрите, народы Эльдар и отцов Людей - день настал!

И все, кто слышал отзвук его клича в холмах, ответили криком:

- Аута и ломе! - Ночь проходит!

А Моргот, знавший многое о делах и замыслах своих врагов, решил, что время настало. Веря, что предатели, его слуги, задержат Маэдроса и помешают соединению врагов, он бросил внушительные (но бывшие лишь частью всех, что он подготовил) силы на Хитлум, и они были в темном и не обнажали стали, так что войска успели далеко проникнуть в пески Анфауглита, прежде чем их приближение было замечено.

Тогда сердца Нолдор загорелись, и их предводители решили атаковать врагов на равнине, но Хурин выступил против этого и предостерег их от коварства Моргота, чьи силы были всегда большими, чем казалось, а цель иной, чем он показывал. И, хотя сигнала о приближении Маэдроса не было и войско томилось нетерпением, Хурин убеждал их дождаться этого сигнала - пусть орки разобьются, пытаясь штурмовать холмы.

Но предводителю западной армии Моргота было приказано любыми средствами быстро выманить Фингона из его холмов, и он продолжал двигаться, пока передняя часть его войска не выстроилась вдоль русла Сириона от стен крепости Эйтель Сирион до места впадания Ривил в топях Серех, и аванпосты Фингона могли уже видеть глаза своих врагов. Но ответа на его вызов не последовало и насмехающиеся орки запнулись, глядя на безмолвные стены и видя скрытую угрозы холмов. Тогда предводитель Моргота послал всадников, несших знаки переговоров, и они подъехали к внешним укреплениям Барад Эйтель. С собой они привели Гельмира, сына Гуилина - вождя из Нарготронда, которого они ослепили, захватив его в Дагор Браголахе. Затем герольды Ангбанда вытолкнули его вперед, выкрикивая:

- Дома у нас такого много. Однако вам следует торопиться, если вы хотите найти их, потому что мы разделаемся с ними, когда вернемся!

И они на глазах у эльфов отрубили Гельмиру руки и ноги, и затем голову - и бросили его.

По несчастной случайности в том месте укреплений находился Гвиндор, брат Гельмира. Его ярость перешла в безумие. Он прыгнул на спину коня, и с ним многие другие всадники. Они догнали и убили герольдов и вклинились в главное войско. Увидев это, все войско Нолдор загорелось, и Фингон, надев свой белый шлем, велел трубить в трубы, и все войско Хитлума ринулось с холмов в атаку. И блеск взметнувшихся мечей Нольдора напоминал пламя на поле тростника, их натиск был быстр и ужасен, замыслы Моргота едва не оказались нарушены. Прежде чем армия, которую он послал на запад, успела получить подкрепления, она была сметена, и знамена Фингона пронеслись через Анфауглит и взвились перед стенами Ангбанда. И в первых рядах сражались Гвиндор и эльфы Нарготронда, которых все еще нельзя было удержать, они перебили охрану на самых ступенях Ангбанда, и Моргот задрожал на своем троне, слыша, как они бьют в его дверь. Но там они попали в ловушку и все погибли, кроме Гвиндора, захваченного живым, потому что Фингон не мог прийти им на помощь. Через тайные двери Моргот выпустил основное войско, до того находившееся в ожидании, и Фингон с большими потерями был отброшен назад, от стен.

И тогда на равнине Анфауглита, на четвертый день войны, началась битва Нирнает Арноэдиад - Бессчетные Слезы, потому что ни песня, ни рассказы не могут вместить в себя всю ее скорбь. Войско Фингона отступало через пески, Хальдир, вождь Халадин, был убит в арьергарде, и с ним погибло большинство людей Бретиля, так и не вернувшихся в свои леса. На пятый день, к наступлению ночи, они были все еще далеко от Эред Ветрин, и орки окружили войско Хитлума. Сражение продолжалось до наступления дня, и кольцо сжималось все сильнее. Утро принесло надежду, когда послышались звуки рогов Тургона, ведшего войско Гондолина. Они располагались южнее, охраняя Проход Сириона и Тургон уждержал большую часть своего народа от поспешного нападения. Теперь он торопился на помощь брату, а Гондолиндрим были сильны и закрыты кольчугами и их ряды сияли как стальная река на солнце.

Отряд телохранителей короля пробился сквозь ряды орков, и Тургон прорубил себе путь к брату, и говорят, что встреча Тургона с Хурином, стоявшим подле Фингона, посреди битвы была радостной. И надежда вновб появилась в сердцах эльфов и в это самое время, в третьем часу утра, раздались звуки труб Маэдроса, наконец пришедшего с востока, и знамена сыновей Феанора развернулись у врага в тылу. Некоторые даже говорят, что Эльдар могли победить в тот день, сохрани все их войска верность. Орки дрогнули, и атаки их захлебнулась, и некоторые уже обратились в бегство. Но в тот момент, когда авангард Маэдроса добрался до орков, Моргот бросил в бой последние силы, опустошив Ангбанд. То были волки, всадники на волках, Балроги и драконы, и среди них Глаурунг, отец драконов. Сила и ужас Великого Змея стали теперь огромными, и эльфы и люди слабели перед ним. И он прошел между войсками Маэдроса и Фингона, отрезав их друг от друга.

Но ни волк, ни Балрог, ни Дракон, не привели бы Моргота к успеху, а лишь предательство людей. В тот час открылись замыслы Улфанга. Многие из вастаков обратились в бегство (их сердца были наполнены страхом и ложью), но сыновья Улфанга неожиданно переметнулись на сторону Моргота и ударили в тыл сыновьям Феанора, и в образовашемся смятении им удалось пробиться к знаменам Маэдроса. Но они не получили награды, обещанной Морготом, потому что Маглор убил Ульдора Проклятого, предводителя изменников, а сыновья Бора прикончили Ульфаста и Ульварта до того, как сами были убиты, однако подоспели новые силы злых людей, которых Ульдор призвал и спрятал в восточных холмах. Воины Маэдроса были атакованы с трех сторон, разбиты, рассеяны и бежали во все стороны. Судьба спасла сыновей Феанора, и хотя все они были ранены, ни один не погиб - они соединились, собрали вокруг себя оставшихся Нолдор и Наугрим, прорубили путь из битвы и бежали к горе Долмед далеко на востоке.

Дольше всех из восточных сил держались гномы Белегоста и тем прославились. Наугрим лучше противостояли огню, нежели люди и эльфы и к тому же у них в обычае было носить большие страшные на вид маски, которые пригодились им против драконов. Если бы не гномы, Глаурунг и его выводок быстро бы расправились с остатками Нолдор, но Наугрим образовали кольцо вокруг него, когда он напал на них, и даже его могучая броня не могла его полностью защитить от ударов их огромных секир. Когда же в ярости Глаурунг обернулся, сразил Азагхала, повелителя Белегоста, и прополз по нему, а Азагхал последним ударом вонзил нож ему в брюхо и ранил дракона, и Глаурунг бежал с поля битвы, а звери Ангбанда в панике последовали за ним. Тогда гномы подняли тело Азагхала и унесли его. Они медленно шли позади и пели погребальную песнь низкими голосами, как будто на похоронах в своей стране, не обращая более внимания на своих врагов. Никто не посмел остновить их.

Но теперь в западном сражении Фингон и Тургон были атакованы волной врагов, втрое превосходившей все оставшиеся у них силы. Появился Готмог, повелитель Балрогов, верховный начальник Ангбанда, и враги черным клином врезались между воинствами эльфов, окружив Фингона и отбросив Тургона и Хурина рядом с ним к топям Серех. Затем Готмог ударил по Фингону, и то была жестокая встреча. Фингон остался один среди своих мертвых телохранителей и сражался с Готмогом до тех пор, пока другой балрог не зашел сзади и обвил Фингона огненным бичом. Тогда Готмог зарубил Фингона своим черным топором, и из расколотого шлема Фингона ударило вверх белое пламя. Так погиб верховный король Нолдор, и враги разбили его в пыль булавами, а знамя его, синее с серебром, втоптали в лужу его крови.

Битва была проиграна, но все же Хурин с Хуором и остатки людей из дома Хадора продолжали держаться вместе с Тургоном из Гондолина, и войска Моргота все еще не могли завладеть проходом Сириона. Тогда Хурин обратился к Тургону:

- Теперь, вождь, уходи, пока есть время! Потому что в тебе последняя надежда Эльдар, и пока стоит Гондолин, сердцу Моргота ведом страх!

Но Тургон ответил:

- Теперь Гондолину недолго оставаться скрытым, а когда он будет обнаружен, он падет!

Ему возразил Хуор:

- И все же, если он устоит хотя бы недолго, тогда из твоего дома произойдет надежда для эльфов и людей. Вот что я скажу тебе, вождь, видением смерти: хотя мы расстаемся здесь навсегда и мне больше не увидеть твоих белых стен, от тебя и от меня возгорится новая звезда. Прощай!

И стоявший рядом Маэглин, сын сестры Тургона, слышал эти слова и не забыл их, но ничего не сказал.

Тогда Тургон внял советам Хурина и Хуора и, собрав остатки войска Гондолина и тех из народа Фингона, кого смог, отступил к проходу Сириона. Его военачальники Эктелион и Глорфиндел охраняли фланги справа и слева, так что ни один враг не мог миновать их. Люди же Дор-Ломина, согласно желанию Хурина и Хуора, остались в арьергарде, потому что в глубине души они не хотели покидать северные земли, желая стоять там до конца, если нет возможности пробиться к своим домам. Так было искуплено предательство Ульдора, и из всех подвигов в войне, которые совершили отцы людей ради эльфов, более всех прославленно последнее сопротивление людей из Дор-Ломина.

А Тургон, сражаясь, проложил себе путь к югу, под охрану Хурина и Хуора, спустился вниз по Сириону и спасся. Он исчез в горах и скрылся c глаз Моргота. Братья же, собрав вокруг себя остатки людей Хадора, отступали шаг за шагом, пока не очутились за топями Серех, и поток Ривил оказался перед ними, и там они остановились.

Тогда все войско Ангбанда двинулось против них, и враги запрудили поток телами своих мертвецов и окружили остатки [войск] Хитлума, как прилив окржует скалу. Когда на шестой день солнце клонилось к закату, и чернели тени Эред Ветрин, Хуор пал, пораженный в глаз отравленной стрелой, и вокруг лежали грудой доблестные люди Хадора. Орки отрубили им головы и сложили их курганом, золотившимся в закатных лучах.

Последним из всех остался один Хурин. Он отбросил щит и схватил двумя руками топор, и в песнях поется, что топор дымился от крови троллей-охранников Готмога пока не иссох, и каждый раз, убивая, Хурин кричал:

- Ауре энтулува! День придет снова!

Семьдесят раз издал он этот клич, но в конце концов его захватили живым по приказу Моргота - орки хватались за него руками, которые оставались висеть, даже когда он отрубал их, и их число все прибывало, пока он не пал, погребеный под ними. Готмог связал его и потащил в Ангбанд, насмехаясь.

Так окончилась битва Нирнаэт Арноедиад, когда солнце опустилось за море. Ночь пала на Хитлум и с Запада прилетел сильный ураган."

Ниже также сказано:

"По приказу Моргота орки с трудом собрали тела всех погибших в битве, доспехи и оружие. Они сложили все это посреди Анфауглит в большой курган, и он был подобен холму, который можно было видеть издалека. Хауд-эн-Нденгин - назвали его эльфы, Холм Убитых, и Хауд-эн-Нирнает, Холм Слез. Во всей пустыне, созданной Морготом, лишь на том холме выросла трава, высокая и зеленая, и ни одна тварь Моргота с тех пор не осмеливалась ступать на землю, под которой ржавели мечи Эльдар и Эдайн."

У захваченного в плен Хурина Моргот пытался пытками и подкупом узнать, где расположен Гондолин (Тургон был теперь по праву верховным королем Нолдор и потому более всех оставшихся врагов занимал теперь Моргота), но не смог. О судьбе Хурина и его детей рассказано в Нарн и Хин Хурин.

После поражения в Нирнаэт вне власти Моргота оставались Нарготронд, Гондолин, Дориат, Оссирианд и Фалас (также в Бретиле Халадин продолжали обороняться). Моргот, нарушив свои обещания, отдал Хитлум на поселение вастаком вместо богатых земель Белерианда, которых они желали. В Хитлуме оставались лишь женщины, дети и старики народа Хадора (в Хитлум не пришло даже вестей о битве, поскольку никто не вернулся). Остатки эльфов Хитлума были взяты рабами в шахты севера, хотя некоторым удалось бежать (многие из Эльдар скрывались в горах Хитлума, в особенности к югу от Дор-Ломина. Также в холмах Митрим продолжали жить Синдар). Сыновья Феанора бежали в Оссирианд. Многим также удалось бежать в Гавани Фаласа и моряки Кирдана плавали вдоль берегов, делая короткие высадки и тревожа врага.

В Серых АнналахАглон, и крепость на Химринг была заполнена солдатами Ангбанда, Тол Сирион был взят войсками Моргота и его башни отстроены вновь. Однако это, вероятно, противоречит Сильмариллиону, в котором сказано, что могила Финрода на Тол Сирион простояла нетронутой до конца первой эпохи, кроме того, после крушения Гондолина, изгнанником удалось прйти через долину Сириона.

С этой битвы Эльдар отвернулись от всех людей, кроме Трех Домов.

По-видимому с этого времени на северных границах Дориата эльфы вели нескончаемую войну с орками и другими слугами и созданиями Моргота.


Падение Гаваней
The Silmarillion, Chapter 20
The War of the Jewels, Part One

473 год. Моргот, приведя в порядок свои войска, также потерпевшие урон в Нирнаэт, до наступления зимы снова напал на незащищенный теперь Белерианд.

Войска его прошли через Хитлум и Нэвраст, спустились по рекам Бритон и Неннинг, опустошили весь Фалас и осадили Бритомбар и Эгларест. "Они привели с собой кузнецов, шахтеров и поджигателей и установили огромные машины. И хотя сопротивление было доблестным, они в конце концов проломились сквозь стены." Гавани были рарушены, так же, как и башня Барад Нимрас. Большая часть народа Кирдана была убита или захвачена в плен. Некоторым (в частности Гил-Галаду) удалось спастись морем, и они во главе с Кирданом основали убежище на острове Балар. Также им удалось закрепиться в устье Сириона.


Война на северо-западе Белерианда
The War of the Jewels, Part One, Part Three
Unfinished Tales, "Narn i hin Hurin"
The Silmarillion, Chapter 21

481-499 гг. Приведенные ниже датировки не всегда точны.

Так сказано в "Нарн и Хин Хурин" (481 г.):

"Власть Моргота возросла за год и весь Хитлум подпал теперь под его тень. Несомненно, он многое знал о судьбе родичей Хурина и оставил их в покое на некоторое время, чтобы его планы могли исполниться. Но теперь для выполнения этой цели он поставил плотную стражу на перевалах Гор Тени, так что никто не мог безопасно ни выйти ни войти в Хитлум и орки кишели у истоков Нарога и Тейглина и в верхнем течении Сириона."

Также где-то в 484-485 гг. произошли новые вторжения орков в Димбар из Таур-ну-Фуин, через проход Анах. М

Ваниар (Vaniar)
Одно из трех племен Эльфов, ушедших вслед за Оромэ от озера Куивиэнен на запад. Ваниар были единственным эльфийским народом, покинувшим берега Куивиэнен полностью (часть двух других племен - Нолдор и Телери - осталась там, отказавшись уйти в Аман).
Ваниар были самым немногочисленным из трех племен. Они шли первыми и первыми достигли берегов Великого Моря. Ваниар вместе с Нолдор были перевезены Ульмо через море в Аман на острове Тол Эрессэа.

Правителем Ваниар был Ингвэ ; он считался также верховным правителем всех Эльфов. Имя Ваниар означает на Квэниа "светлые" - из всех Эльфов лишь у Ваниар ( и у некоторых потомков от браков Ваниар и Нолдор) были светлые, золотистые волосы.

В Амане Ваниар вместе с Нолдор поселились в Тирионе , городе, выстроенном ими на холме Туна в ущелье Калакириа , и долго жили там. Однако с течением лет любовь Ваниар к Валар и свету Телпериона и Лаурелинa росла, и, наконец, они покинули Тирион и с тех пор жили на склонах горы Таникветил . Манвэ и Варда любили Ваниар более других Эльфов, особенно Манвэ, который оделил их даром пения и поэзии.

Ваниар питали инстинктивное недоверие к Мелькору , и распространяемая им среди Эльфов ложь никак на них не подействовала. В мятеже Нолдор они также не приняли никакого участия.

В конце Первой Эпохи Ваниар первый и последний раз вернулись в Среднеземье : в составе войск Запада в дни Войны Гнева . Но вообще дела Среднеземья их волновали мало, и они никогда не сожалели о своем уходе в Аман.

Ваниар, как и Нолдор, говорили на Квэниа , хотя их диалект Квэниа был несколько отличен от речи Нолдор. Согласно "Квэнта Сильмариллион", именно Ваниар принадлежат наиболее распространенные имена Луны и Солнца - Исил и Анар.


АнК

Народы эльфов

В квадратных скобках даны соответствующие названия на синдарине, Вне скобок, как правило - на квенья. В круглых скобках также часто дается русский перевод. Буквой "з" обозначается межзубный звук "dh".
Вся раса эльфов (потомки тех, кто проснулся у Куивиенен) от пробуждения делилась на три народа - Миньяр [Минил] ("первые"), Татьяр ("вторые"), Нельяр ("третьи"). После призывов Ороме все эльфы разделились на тех, что отправились в Валинор, (Эльдар) и тех, что остались (Авари).

В первом клане - Миньяр - не было Авари, весь этот народ отправился в Великий Поход и добрался до Валинора. Их называли также Ваньяр (переводится примерно как "светлые" или "прекрасные" - это имя им дали Нолдор за желтые и золотые волосы). Их называли также "благословенные эльфы", "эльфы копья", "эльфы воздуха", "друзья богов", "святые эльфы", "дети Ингве", "прекрасный народ", "эльфы света", к ним применялись эпитеты "белые" и "бессмертные".

Во втором клане Эльдар и Авари было примерно поровну. Те, кто ушел, добрались до Валинора без помех, но большая их часть впоследствии вернулась в Белерианд после затемнения Валинора. Слово Нолдор [Гоэлиз, но Нолдор не любили этого синдаринского названия и те, кто был с ними дружен, не употребляли его] ("мудрые") было, по-видимому, именем всего второго клана, данным другими кланами, но, насколько известно, Авари из этого клана никогда не применяли к себе этого имени, так что обычно "Нолдор" обозначает лишь Эльдар второго клана. Нолдор называли также "золотыми", "доблестными", "эльфами меча", "эльфами земли", "врагами Мелькора", "умелыми в искусствах рук", "камнеделами", "товарищами людей", "последовавшими за Финве" и "эльфами глубин". Те из них, кто вернулся в Белерианд, называли себя Этьянголди ("Нолдор-изгнанники"). Всех эльфов, когда-либо живших в Амане, называли также [Лехинд] ("огнеглазые") за пронзительно яркие глаза.

Третий клан был самым многочисленным. Их назвали Линдар [Глиннил] ("поющие") и Нендили ("любящие воду"). Те из них, кто участвовал в Великом Походе, назывались Tелери ("те, что в хвосте, самые последние"). Часть Телери в процессе Похода отказались продолжать путь - их называли Нандор [Данвайт] (вероятно "те, кто изменил своему слову или решению"), в особенности тех, что остановились перед Хитаэглир и ушли с Ленве. Те, кто продолжили путь, но по тем или иным причинам остановились в Белерианде и не пересекли Великое Море, назывались Синдар. Телери, дошедшие до Валинора, получили название Фалмари (вероятно, "морские эльфы"). Те из Нандор, кто в конце концов попал в Белерианд, назывались Лайквенди [Лаэгрим, Лаэгелрим] ("зеленые эльфы"["зеленый народ"]). После смерти Денетора небольшая часть Нандор поселилась в Дориате, их называли "эльфы-гости". Всех Нандор также называли [Линдил, Линдэзил], что происходит от их самоназвания "линди", восходящего к общему имени всего третьего клана (квенийское Линдар).

Телери называют также "всадниками волн", "поющими на берегу", "свободными", "стремительными", "эльфами стрелы", "эльфами моря", "корабельщиками", "пасущими лебедей", "собирателями жемчуга", "синими эльфами", "народом Ольве" (вероятно последнее название относится не ко всем Телери). Нандор называют "народом Ленве", "лесными эльфами" (так называли еще и подданых Трандуила, которые, впрочем, были частично Нандор), "скитальцами", "эльфами палицы", "зелеными эльфами", "коричневыми эльфами", "потаенным народом". Те из них, кто пришел в Белерианд, назывались "эльфами семи рек" (см. Оссирианд), "невидимыми певцами", "лишенными короля", "безоружными" и "потерянным народом" (поскольку они перестали существовать как народ). Синдар называют "друзьями Оссэ", "эльфами сумерек", "серебряными (серебристыми) эльфами", "чародеями", "укрытыми Мелиан", "родичами Лютиен", "народом Эльвэ". Для некоторых из этих (а также приведенных выше для Нолдор) названий в ранних текстах приводятся эльфийские переводы, но они здесь не приведены, поскольку относятся к ранним версиям эльфийских языков.

Синдар, оставаясь единым народом, разделялись по географическому признаку по крайней мере на три части: [Иатрим] (по-видимому "огражденный народ") - жители Дориата, [Фалатрим] (по-видимому "народ Фаласа" или "прибрежный народ") - жители побережья, и [Митрим] (по-видимому "серый народ") - северные Синдар, жившие на землях вокруг озера Митрим. Их диалекты синдарина немного различались. Слова [Эглат], [Эглайн] и [Эглазрим] (все три означают "брошенные") были самоназваниями Синдар, но [Эглат] часто использовалось для обозначения той их части, что осталась в Средиземье ради поисков Эльве(они, вероятно, жили по большей части в Дориате), а [Эглайн] и [Эглазрим] обозначали обычно Фалатрим. Возможно, это вариации одного и того же слова на диалектах дориатских Синдар (то есть [Иатрим]) и [Фалатрим]. Однокоренное слово Хекелди ("забытые или брошенные друзьями, бездомные, изгнанники") в Квенья обозначало всех Эльдар, оставшихся в Белерианде. Кроме того, Синдар называли также [Элувайт]("подданые Элу"), отличая их таким образом от появившихся в Белерианде Нолдор (по-видимому все Синдар признавали верховную власть Элу Тингола над собой) и Лембери ("задержавшиеся").

Названием всей расы эльфов были слова Квенди ("говорящие") и [Элезрим, Эзил, Элрим, Элдрим, Элин - но наиболее употребительна была первая форма] ("звездный народ" или "звездные"). Эльфы начали называть себя Квенди тогда, когда они еще не знали о существовании каких-либо других говорящих народов. Согласно легенде, Вала Оромэ назвал эльфов, когда впервые увидел их, "звездным народом", так появилось название Эльдар [Элезрим]. Однако слово Эльдар слилось со словом Эльдор ("те, что идут"), которое обозначало всех эльфов, откликнувшихся на призыв Оромэ. Поэтому Эльдар (также Эльдалиэ) стало использоваться в этом последнем сымсле, хотя теоретически могло означать и всех эльфов в целом. Тех, кто отказался отправляться в Великий Поход, называли Авари [Эвайр] ("отказавшиеся").

Тех эльфов, кто покинул Средиземье и ушел в Валинор, называли Оарелди [Озил, Гозил] ("ушедшие"). Слово [Гозил] стало потом использоваться для обозначения вернувшихся в Белерианд Нолдор, тогда как тех, кто остался в Валиноре, Синдар называли [Гвенвин,Гвенвил] ("ушедшие, отбывшие").

В Квенья использовались слова Калаквенди ("эльфы света") (или Тарэльдар ("высокие эльфы")) и Мориквенди ("эльфы тьмы"), которые обозначали исходно тех эльфов, кто жил (хотя бы когда-то) в Валиноре и тех, кто никогда в Валиноре не был (таким образом все Синдар, кроме Тингола, были Мориквенди). Однако после прихода Нолдор в Белерианд, слово Калаквенди перестало употребляться (кроме как в книгах знаний), а из числа Мориквенди исключили Синдар - таким образом "Мориквенди" стало, видимо, обозначать в основном Авари и Нандор. Вместо старых терминов для различения эльфов Амана и остальных стали использоваться слова Аманьяр, Аманельди ("Аманские") и Уаманьяр, Уманьяр, Уманельди ("не-Аманские"). В Синдарине использовались слова [Келбин] ("светлые") и [Моэрбин] ("темные") - первое из них обозначало всех эльфов, кроме Авари, а второе - Авари и всех не-эльфов. На самом деле Синдар называли словом [Моэрбин] всех, приходивших в Белерианд из окрестных земель, даже Нандор в начале (до того, как распознали в них близких родичей). Впоследствии в разряд [Келбин] перешли также [Эдайн] (хотя их редко называли этим словом) и слово [Келбин] стало использоваться примерно в значении "союзники в войне против Моргота", так что туда могли включаться и отдельные Авари (тех же союзников обозначало, по-видимому слово [Дунэзил] ("западные эльфы")). Слово [Морнэзел] ("темный эльф", мн.ч., вероятно, [Морнэзил]), было синонимом к слову Авар в Квенья. Термин "восточные эльфы" обозначал, скорее всего, тех же Авари, тогда как "западные эльфы" были Эльдар.

Следует упомянуть также [Таварвайт] ("лесные эльфы", "Silvan Elves"). Это были, по-видимому, те из Нандор, кто не пришел в Белерианд, или некоторая их часть. Из их числа по большей части состояли [Галазрим], "древесный народ" - эльфы Лориэна.

Эльвэ Куруфиндэль, извини. что нарушил цикл твоих лекций, но у меня возник вопрос: это всё из сильмарилиона?

А то нет!

munhell
Многое,а то что нет то для него Сильмариллион служит основой.

Почему нет повести о Валар и Майяр!? Может добавить а?