*не очень частое явление в степи - увидеть деревья, но здесь они есть... А посреди прекрасной рощи находится поляна, на поляне костёр - здесь собираются скальды, мастера пения и стихов*

Короче, господа: какие песни мы поём? Какие любим? Не обязятельно про Рохан или Скифов - любые... Или мы песен не любим?

*печальный маршал присел возле костра и стал напевать роханскую песню...*
Где конь и всадник? Где гордого рога пенье?
Где шлем и кольчуга и светлых волос струенье?
Где те руки на струнах и жарких костров гуденье?
Где весенние посевы, жатвы и спелых хлебов волненье?
Они прошли, как дождь в горах, как ветра дуновенье...
Дни ушли на Запад, за холмы, пропав в тени...
Кто дым и пепел соберёт и сложит вновь поленья?..
Кто лет минувших вновь узрит державное теченье?..

*К маршалу присоединился Скиф*
-Печальна песнь Рохана об ушедших...
Но славен Рохан смелостью своих сынов...

Мы держим путь в сторону леса



Ты веришь запаху трав,
Я - стуку в дверь.
Но разве важно, кем были мы
И кто мы теперь.
Ведь в этой игре решать не нам
И не нам назначать масть,
Но, мне кажется, стоит встать,
Даже если придется упасть.

Ты ночуешь в цветном гамаке,
Моя кровать - пол.
И мне безразлично, кто из нас отдаст пас
И кто забьет гол.
Ведь в поисках темы для новых строк
Можно пробовать тысячи слов,
Но, если ты слеп, не стоит идти -
Ты разобьешь лоб.

Мы держим путь в сторону леса.
Мы видим снег скал.
И нам ни к чему ветер песен,
Который мы оставили вам, покидая вокзал.

Твой символ - Роза ветров,
Мой - ржавый гвоздь.
Но, ради Бога, давай не выяснять,
Кто из нас гость.
Ведь мы с тобой решаем кроссворд,
К которому знаем ответ.
Ты только вспомни, какой шел дождь,
А сейчас дождя нет.

От линий стужи навстречу теплу
Мы бредем, держась за края.
И нам все сложнее смотреть вверх
И просить у неба огня.
И хотя у нас с тобой разный стиль
И разный цвет глаз,
Мы идем тропой уходящего дня,
И вечер смотрит на нас.

Мы держим путь в сторону леса...

ТАМОЖЕННЫЙ БЛЮЗ
Б.Гребенщиков


Я родился в таможне,
Когда я выпал на пол.
Мой отец был торговец,
Другой отец - Интерпол;
Третий отец - Дзержинский,
Четвертый отец - кокаин;
С тех пор, как они в Мавзолее, мама,
Я остался совсем один.

У меня есть две фазы, мама,
Я - чистый бухарский эмир.
Когда я трезв, я - Муму и Герасим, мама;
А так я - Война и Мир.

Я удолбан весь день,
Уже лет двенадцать подряд.
Не дышите, когда я вхожу:
Я - наркотический яд.
Мое сердце из масти,
Кровь - диэтиламид;
Не надо смотреть на меня,
Потому что иначе ты вымрешь, как вид -

У меня есть две фазы, мама,
Я чистый бухарский эмир.
Когда я трезв, я - Муму и Герасим, мама;
А так я - Война и Мир.

На юге есть бешеный кактус,
На севере - тундра с тайгой;
И там, и сям есть шаманы, мама,
Я тоже шаман, но другой -
Я не выхожу из астрала,
А выйду - так пью вино;
Есть много высоких материй, мама,
Но я их свожу в одно.

У меня есть две фазы, мама,
Моя родина - русский эфир;
Когда я трезв, я - Муму и Герасим, мама,
А так я - Война и Мир.


P/S/ А мы что, песен не знаем? Никто ничего не поёт???

*К старейшинам подсел Раби*
А вот у Кинчева есть такая красивая и лиричная песня. Написана на слова китайского поэта Су Ши, потому называется "Вёсла" ...


Лодка

Пели дождь и ручей всю ночь
Заунывную песнь свою.
А под утро ветер подул
И, наверно , вспугнул луну.
Как печален-пeчален мир
Словно осень - моя тоска,
Мне бы читой воды испить
Из прозрачного родника...

Я в пути и нет у меня
Никаких тревог и забот,
Одинокая лодка моя,
Разрезая волну, плывет.

Я вокруг стены обошел,
Это путь в три десятка ли,
И увидел везде-везде
Краски яркие отцвели.
Только заросли тростника
Разлились, как море, кругом,
Я плыву на лодке, а она
Белым кажется лепестком...

В тростнике густом рыбака
Еле-еле шляпа видна,
Да заметна из-под нее
Белых-белых волос копна.
Я хочу поближе подплыть,
Поздороваться с ним - да как?
Только чаек зря напугал -
Седовласый исчез рыбак.

Ветер жизнь в природу вдохнул
И во все, что в природе есть,
И во все, что дано любить, -
А всего нам, увы, не счесть!
Я ушел, а ветер с ладьей
Продолжали спор вдалеке,
Отражение облаков
Растворилось в бурной реке.

The End Of This Chapter (Sonata Arctica)

Chapter One
I gave you my time
I gave you my whole life
I gave you my love, every dime
They told me it was... a crime

Do you remember
Or did it all go in vain...

Chapter Two
I looked in the light, I sat in your coalmine
The promise they made, I should keep
Make sure that we would never meet

I cant remember
The promise I made so deep

Tell me that past times wonґt die...
Tell me that old lies are alive

Chapter Three
Across darkened skies, I travelled without a light
I sank in the well of my mind
Too deep, never to be found

I can't remember...
How could you be so vain...

Tell me that past times wonґt die...
Tell me that old lies are alive
Love that expired too long time ago
Kills me, it thrills me...

Chapter Four
You have new love and
It looks good on you
I have never wished you dead, yet.

You can now have all the things I could never give to you
Look out the window ces't moi...

Chapter Five
Iґm sorry, I am here
Iґm not sure if it should bring you fear
I whisper in your ear
Why is he here

Chapter six
While you are sleeping, I steal your ear ring
Light you one candle, this anger I handle

They said I wonґt find you, but now Iґm beside you
Iґm not all that stable
You should know by know that you are mine...

Tell me that past times won't die... Tell me that old lies are alive

I tell you that past times wonґt die...
I tell you that old lies are alive
Love due to expire too long time ago
Kills me, it will kill you...too

*Раби невольно заслушался*
-Здорово. Однако, что-то мы притихли. Держу пари - наши доблестные старейшины чего-нибудь с собой из харчевни прихватили, А?
Тогда вот вам под это песня:

ЦЕНТР ЦИКЛОНА
Б.Гребенщиков

Вчера я пил, и был счастливый,
Сегодня я хожу больной,
Ах что ж ты, мать - сыра природа,
Ох столь безжалостна со мной?

Снился мне сон, что я был трезвый,
Ангелы пели в небесах.
А я проснулся в черном теле,
звезда застряла в волосах.
Говорила мне мать - летай пониже,
Говорила жена - уйдешь на дно...
А я живу в центре циклона,
И вверх и вниз - мне все равно.

А люди работают за деньги,
Смотрят в окно на белый свет.
А в нашем полку - все камикадзе,
Кто все успел - того здесь нет.
Так скажем "Банзай", и Бог с ней, с твердью;
Все, что прошло - сдадим в утиль.
И здесь у нас в центре циклона,
Снежные львы и полный штиль.

Сегодня я опять счастливый,
А завтра я опять больной,
За что ж ты, мать - сыра природа,
Настоль безжалостна со мной?
Опомнись, мать - сыра природа,
Я все же сын тебе родной!

*На поляну тихо вошла эльфийка.*
Какой молодой народ...Помнится,эти юные голоса зазвенели в здешних степях, когда я уже была взрослой..время идет..годы бегут...
*села и запела тихим голосом*В глубинах гор, сокрытых тенью

Лежит извечный бастион.

Пусть нет пути для отступленья-

Отвека не был он сломлен.

Взлетают каменные стены,

Как птицы к небу по весне.

Усталых рук дрожащих вены-

Проходы в древней глубине.

Конунга слава и надежда:

Пещеры Хельма, древний град!

И защитят они,как прежде,

Народ Рохана в день расплат.

Пусть оркский рог надрывно воет,

Пусть толпы смрадные спешат,

Им не сломить сердец героев,

Что у бойниц бессменно бдят!

И белый конь в зеленом поле

Растопчет орды, как золу

И эорлингов чести, воле

Поет пусть Хельма Рог хвалу!

Мы эорлинги! Мы их сломим,

Нам к схватке ввек не привыкать

Лавиной горной их накроем

Чтоб,как копытом, растоптать

Веди нас, Конунг,в бой кровавый,

Пусть в одночасье мы умрем,

Но в многовечье нашу славу

Огнем бессмертья разожжжем

Когда-то я слышала эту песнь...в конце 3 эпохи.

*сидя на бревне перед костром, отставил дубовую кружку с медовым напитком, достал из-за бревна гитару*
НРПГ: в реале я только учусь играть, а здесь пускай буду уметь ))
*размял пальцы, настроил инструмент и начал играть довольно знакомый мирный мотив*

Hачинается новый день
И машины туда-сюда...
Раз уж солнцу вставать не лень,
И для нас, значит, ерунда.
Муравейник живет,
Кто-то лапку сломал - не в счет,
А до свадьбы заживет,
А помрет - так помрет...

Я не люблю, когда мне врут,
Hо от правды я тоже устал,
Я пытался найти приют,
Говорят, что плохо искал.
И я не знаю, каков процент
Сумасшедших на данный час,
Hо, если верить глазам и ушам -
Больше в несколько раз...

И мы могли бы вести войну
Против тех, кто против нас,
Так как те, кто против тех, кто против нас,
Hе справляются с ними без нас.
Hаше будущее - туман,
В нашем прошлом - то ад, то рай,
Hаши деньги не лезут в карман,
Вот и утро - вставай!

Я не люблю, когда мне врут,
Hо от правды я тоже устал,
Я пытался найти приют,
Говорят, что плохо искал.
И я не знаю, каков процент
Сумасшедших на данный час,
Hо, если верить глазам и ушам -
Больше в несколько раз...

*На поляне появилась девушка, она подошла к уже сидящим у костра и присела рядом, зашлушевшись игры и сказа Narenakilon*
Разрешите и мне спеть, но боюсь так, как у вас я не сумею(хоть я и эльфийка, но кровь Истари берет своё ) Она тихо начала говорить на распев:

Волшебно прекрасна Рохана дева,
Точно священное Белое Древо!
Природная та же в лице белизна,
По плечам разбросало золотые власа.

Как пруды на рассвете чудесны глаза!
Наполняет их редко голубая слеза.
В ясном взоре – война славный зарок.
Храбрая Йовин, ты эльфийский клинок!

Дочь Королей – вот достойный удел!
Но для тебя, страх – чертогов предел.
Полон твой путь и побед, и потерь,
Но важнее на свете любовь, мне поверь.

Ты встретишь её и сразу поймешь,
Когда со стены с Фарамиром сойдешь!
Пусть не король, но храбр в бою!
Он, полюбив, спас душу твою.

Ото тьмы смог Король тебя излечить,
Дал возможность на свете просто пожить!
Но юный гондорец тебя полюбил
И смысл, чтоб жить, тебе подарил.

Гиль-Мелиэнь, браво Мне очень понравилось.

Narenakilon, спасибо... Я рада, что вам пришлось по душе...Ваше мнение очень важно, все-таки это про Йовин...

Гиль-Мелиэнь, веьма, весьма... Здорово!!!


Б.Г. "На её стороне"

Дело было в Казани, дело кончилось плохо...
Хотя паруса его флота были из самоцветных камней.
На него гнула спину страна и эпоха...
Но она было в шёлковом платье, и много сильней.

Утро не предвещало такого расклада
Кто-то празднавал сватьбу, где-то шла ворожба...
И Волга мирно текла туда, куда ей было надо
И войска херувимов смотрели на то, как вершилась судьба...

На подъездах к собору пешим не было места.
На паперти - водка, мартини, соболя, жемчуга...
Но те, кто знал - знали, когда войдёт внутрь невеста
Лучше быть немного подальше, если жзнь дорога.

Когда вошёл священник, он не знал, что ему делать:
То ли мазать всех миром, толи блевать с алтаря...?
А жених, хоть крепился - сам был белей мела,
А по гостям, по которым не плакал осиновый кол - рыдала петля...

И никто не помнит, как это было
Те кто помнят - в небе или в огне.
Но те, кто сильны - сильны лишь тем, что знают где сила...
А сила на её стороне...

Говорят был ветер, ветер с ослепительным жаром...
Говорят, чо камни рыдали, когда рвалась животворная нить...
А ещё говорят, что нельзя вымогать то, что даётся даром...
И чем сильнее ты ударишься о воду - тем меньше хлопотаь хоронить...

Он один остался в живых, он вышел сквозь контуры двери.
Он поднялся на башню, он вышел в окно...
И он сделал три шага и упал не на землю, а в небо.
Она взяла его на руки, потому что они были одно.

И никто не помнит, как это было
Те кто помнят - в небе или в огне.
Но те, кто сильны - сильны лишь тем, что знают где сила...
А сила на её стороне...

*на поляну вышел скиф. В руках у него была швабра с намотаной на неё паутиной*
Уборка, господа. Оживаем помаленьку
А для острастки...

*скиф опустился на (гм) задницу (стульев не наблюдалось) и запел...

вот пуля просвистела - в грудь попала мне
Спасся я в степи на лихом коне
Но шашкою меня комисар достал -
Покачнулся я и с коня упал...

эй, ой да конь мой вороной.
эй, да обрез стальной.
эй, да густой туман.
Эй, ой да батька-атаман
да батька-атаман...

На одной ноге я пришёл с войны,
Привязыл коня, сел я у жены.
Но часу не прошло - комисар пришёл,
Отвязал коня и жену увёл...

эй, ой да конь мой вороной.
эй, да обрез стальной.
эй, да густой туман.
Эй, ой да батька-атаман
да батька-атаман...

Скатерть застелил, подрубаху снял,
Хату подпалил, да обрез достал.
При советах жить - торговать свой крест...
Сколько нас таких уходило в лес

*скиф грустно закрыл глаза и задумался*

а потом скиф вышел из транса и сказал:

Имирэль , это очень хорошая песня. (он имел в виду песню спетую девушкой).
и решил спеть её ещё раз:


В глубинах гор, сокрытых тенью

Лежит извечный бастион.

Пусть нет пути для отступленья-

Отвека не был он сломлен.

Взлетают каменные стены,

Как птицы к небу по весне.

Усталых рук дрожащих вены-

Проходы в древней глубине.

Конунга слава и надежда:

Пещеры Хельма, древний град!

И защитят они,как прежде,

Народ Рохана в день расплат.

Пусть оркский рог надрывно воет,

Пусть толпы смрадные спешат,

Им не сломить сердец героев,

Что у бойниц бессменно бдят!

И белый конь в зеленом поле

Растопчет орды, как золу

И эорлингов чести, воле

Поет пусть Хельма Рог хвалу!

Мы эорлинги! Мы их сломим,

Нам к схватке ввек не привыкать

Лавиной горной их накроем

Чтоб,как копытом, растоптать

Веди нас, Конунг,в бой кровавый,

Пусть в одночасье мы умрем,

Но в многовечье нашу славу

Огнем бессмертья разожжжем

***
(отрывок)

Подобен сверканью моей души блеск моего клинка:
Разящий, он в битве незаменим, он- радость для смельчака.
Как струи воды в полыханье огня, отливы его ярки,
И как талисманов старинных резьба, прожилки его тонки.

А если захочешь ты распознать его настоящий цвет,
Волна переливов обманет глаза, как будто смеясь в ответ.

Он тонок и длинен, изящен и строг, он - радость моих очей,
Он светится радугой, он блестит, струящийся как ручей.

В воде закалились его края и стали алмазно тверды,
Но стойкой была середина меча - воздерживалась от воды.

Ремень, что его с той поры носил,- истерся - пора чинить,
Но древний клинок сумел и боях молодость сохранить.

Так быстро он рубит, что не запятнать его закаленную гладь,
Как не запятнать и чести того, кто станет его обнажать.

О ты, вкруг меня разгоняющий тьму, опора моя вбою,
Услада моя, мой весенний сад, - тебе я хвалу пою…

Аль-Мутанабби




Меч
(отрывок)

1
Меч создал справедливость.

2
Насильем скованный,
Отточенный для мщенья, -
Он вместе с кровью напитался духом
Святых и праведников,
Им усекновенных.
И стала рукоять его ковчегом
Для их мощей.
(Эфес поднять до губ -
Доныне жест военного салюта.)
И в этом меч сподобился кресту -
Позорному столбу, который стал
Священнейшим из символов любви.

3
На справедливой стали проступили
Слова молитв и заповеди долга;
"Марии - Деве милосердной - Слава".
"Не обнажай меня без нужды,
Не вкладывай в ножны без чести".
"In te, o Domine, speravi!" -
Восклицают средневековые клинки.
Меч сосвященствовал во время Литургии,
Меч нарекался в таинстве крещенья.
Их имена "Огклер" и "Дюрандаль"
Сверкают, как удар.
И в описях оружья
К иным прибавлено рукой писца:
"Он - фея".

4
Так из грабителя больших дорог
Меч создал рыцаря
И оковал железом
Его лицо и плоть его; а дух
Провел сквозь пламя посвященья,
Запечатляя в зрящем сердце меч,
Пылающий в деснице Серафима:
Символ земной любви,
Карающей и мстящей,
Мир рассекающий на "да" и "нет",
На зло и на добро.
"Si! Si!- No! No! -
Как утверждает Сидов меч "Тисона"…

М. Волошин




Удел клинка
Оружье предка, позабыла сталь
Бои с их голубым Монтевидео
В надежном окружении Орибе,
Великими Полками, долгожданной
И легкою победой при Касерос,
Запутанным, как время, Парагваем,
Свинцом двух пуль, вошедших прямо в грудь,
Водой, порозовевшею от крови,
Отрядами повстанцев Энтре-Риос,
Комендатурой между трех границ,
Конем и пиками дремучих дебрей,
Сан-Карлосом, Хунином и концом...
Бог дал той стали блеск. Она незряча.
Бог дал ей героизм. Она мертва.
Спокойна, как трава, она не помнит
Мужской ладони, ратного огня,
Источенной годами рукояти
И меченного родиной клинка.
Простая вещь среди других вещей,
Задвинутых в музейную витрину,
Всего лишь символ, тень и силуэт -
Кривой, нещадный и забытый всеми
Не хуже, думаю, чем ты и я.

Хорхе Луис Борхес

Эльфийка осмотрелась, безмятежно улыбнулась, постояла немного, окунувшись в далекие воспоминания, потом тряхнула головой, откинула в сторону плащ и процитировала:

Я знаю, будет новый мир,
В котором места мне не хватит.
И жизни праздник - пышный пир
Свое значение утратит.

Поблекнут реки, океаны,
Моря, дороги и холмы.
Исчезнут маленькие страны,
Большие станут не видны.

Но, покидая землю эту,
Я буду помнить, что она
Не пропадет, не канет в Лету,
Не будет просто там меня.

ОФФ: По-жизни, мое стихотворение, а персонаж вспоминала своего смертного друга

- Эээх... - тягостно вздохнула эльфийка. - Вот и все! Исчезли скальды! А я ведь всего лишь стихотворение свое написала. Неужели так плохо?
Она покачала головой, уселась и задумчиво посмотрела на деревья.
Лишь ты и ночь,
А вечер - третий лишний.
Как ранее остался в лишних день.
Ты спички жгешь,
Пока не убедишься,
Что даже ты отбрасываешь тень...
Эти строчки ей пришли в голову совершенно неожиданно. Илиана поднялась.
- Надо будет об этом подумать, - сказала она и побежала прочь с поляны.

Илиана Блэк

Хорошее стихотворение Я бы даже отметил, что пожалуй, наболее тепло пришлись вот эти строчки:

"Исчезнут маленькие страны,
Большие станут не видны"

Только стихотворение, через-чур грустное. Вообще заметил, что преобладание грустных произведений над веселыми, как правило, 1:10. Любопытно, - отчего так?

---------------
Способствуем офф-топу?

Сообщение отредактировал Хела - 15.04.2006 - 11:56

Gag
Спасибо. Рада, что понравилось
А то, что стихотворение грустное... ну так писалось-то оно в грустный период. У меня вообще, стихосложение начинается только с грустной ноты. Не получается почему-то писать, когда настроение хорошее. Проза - выходит, а вот стихи... Судьба, наверное!
А вообще, по-жизни я более жизнерадостна, а ты?
---------------------------
Я не поняла. У нас кто-то разрешал офф-топ?
2 устное.

Сообщение отредактировал Хела - 15.04.2006 - 11:55

Поляна скальдов сарполагалась в небольшом парке посреди Эдораса. Я сказал -небольшом? Ну, небольшоя он для тех ,кто лес хоь раз видел, а так он вполне не маленький. На поляне издревле собирались... сказители? менестрели? Певцы?... да в общем-то кто угодно, кто чквствовал желание попеть или послушать...

На опушку вышел немолодой уже человек, присел на упавшее бревно и провёл рукой по струнам арфы... Мелодичные звуки разлились в пространстве. Многие ихз присуствующих подсели ближе. Звуки арфы как бы приглашали послушать что-то новое...
Человек стал играть мелодию... медленную, размеренную и грустную...

Собрался славный рыцарь в путь,
Влекла его война.
Жена его надев вуаль,
Стояла у окна.
Иолэй - иолэй, надев вуаль
Стояла у окна.

Звуки арфы завораживали... Арфа притягивала глаза слушателей. оэтому мало кто смотрел на самого певца. А если бы посмотрел - увидел ,что лицо его... почти окаменело... глаза наполнились грустью...

Он говорил: «Любовь моя,
Не славы я ищу.
Свой каждый подвиг лишь тебе
Отныне посвящу».
Иолэй - иолэй, и лишь тебе
Отныне посвящу.

Жена ответила: «Ступай,
А я останусь ждать.
Коль я верна, то лишь тебя
Я буду вспоминать».
Иолэй - иолэй, и лишь тебя
Я буду вспоминать...

выйдя на опушку, гном так ни разу и не поднял головы, лыцо трердило что он о чемто внимательно думает, а глаза говорили что ему было грустно, очень грустно...

он уселся на бревно, лежавшее неподалеку, и немного помедлив начал говорить:


Белый простор, постоянный буран,
Тяжко по степи идти,
На север, на север спешит караван,
Вот уж неделю в пути.

Варвары кланы уводят свои
К северным братьям в Чинмой,
Хранит от погони четыре семьи
Орденский скромный конвой.

За нами идет черных эльфов отряд,
И черные гномы и тролль.
Глаза их безбрежною злобой горят.
Их жизнь – это вечная боль.

Немало осталось могил позади,
И сердце сжимает печаль,
Но враг догоняет и надо идти,
Пока не увидим крааль.

Ставим шатры, зажигаем огни,
Делаем краткий привал.
Старый полковник собрал всех мужчин
И коротко, мрачно сказал:

«Кони устали по снегу бежать,
От Черных не спрятаться нам,
Кто здесь останется их задержать,
Пусть каждый решает сам».

И молча шагнули мы вместе вперед,
Я этот момент долго ждал.
Застыл изумленно в шатре весь народ,
«Спасибо», - полковник сказал.

Варвар огромный с седой бородой,
В снегах чья уснула семья,
Эльф-лучник, мальчишка совсем молодой,
И орденский рыцарь – я.

Прекрасная Энни погибла в бою,
Под снегом вчера поутру
Оставили там: я – невесту свою,
А Элвин – родную сестру.

Лишь трое остались в кольце из костров,
Когда уходил караван.
Выбор наш сделан, и каждый готов
Встретить смертельный буран.

Лучник проверил свою тетиву,
А рыцарь – кромку меча,
Варвар покрепче взял булаву,
Заклятия тихо урча.

Вышел из марева черный отряд,
И нас окружили стеной,
Мы знаем, что нам не вернуться назад -
Пусть каждый умрет как герой….

Когда поутру после страшной пурги
Открылась небес бирюза,
Своих мертвецов собирали враги
Боясь заглянуть нам в глаза.

Храня уваженье к отважным врагам,
Над нами насыпали холм.
И воины, мимо идущие, нам
Салют отдавали копьем...

Из Черных никто не вернулся назад,
Но кланы вернулись домой.
А тени трех воинов вечно стоят
В метель на дороге в Чинмой.



(не мое)

*несколько минут моллчания, тяжелый вздох*
достав трубку и закурив гном продолжил:



Разлапистое древо листьями шуршит,
И ветер ветви куполом сплетает.
Луна холодная молитвенно молчит,
Под сенью дуба воин умирает.

Сверкает иссеченный призрачно доспех,
Из ран рубиновая кровь сочится,
И влажный мох, одевший дерево, как мех,
Не может жизнью ратника напиться.

Покоится в земле сырой двуручный меч,
Зазубринами лезвие покрыто,
Он пил чужую кровь в пожаре диких сеч,
И множество созданий им убито.

В эфесе руны древние горят огнем,
Туман ночной стоит в глазах застывших,
И взгляд луны сквозь листья падает дождем,
Мерцает медальон в руках остывших.

Он девушкой любимою подарен был,
И ратник обещал с войны вернуться…
Последний бой все каменной плитой накрыл –
Не сможет он ей больше улыбнуться.

Поднялось солнце, и пришел на землю день,
И ветер над полями закружился…
Под деревом огромным лишь чернела тень,
И воина двуручный меч ютился…



наступила тишина, гном провел в думах несколько часов, после чего удалился


(не мое)

У певца лопнула струна... На поляну вышел гном и стал петь грустную балладу... Зрители невольно заслушались. Певец остался в одиночестве... Он какое-то время сидел ,уставившись стеклянным взором в одну точку, затем словно очнцвшись, тряхнул головой, достал запасную струну и стал примеривать её к арфе. Провозившись так околоминуты, он снова завёл свою песнь... Только на этот раз мало кто обратил на него внимание...

Собрался славный рыцарь в путь,
Влекла его война.
Жена его надев вуаль,
Стояла у окна.
Иолэй - иолэй, надев вуаль
Стояла у окна.

Он говорил: «Любовь моя,
Не славы я ищу.
Свой каждый подвиг лишь тебе
Отныне посвящу».
Иолэй - иолэй, и лишь тебе
Отныне посвящу.

Жена ответила: «Ступай,
А я останусь ждать.
Коль я верна, то лишь тебя
Я буду вспоминать».
Иолэй - иолэй, и лишь тебя
Я буду вспоминать.

Дойдя до места, где в прошлый раз оборвалась струна, певец немного напрягся, но затем лицо его озарилось какой-то холодной решимостью... Глаза уже не сверкали: в них была пустота и холод... Бесконечный холод и тоска... А голос продолжал...

Когда же муж уехал вдаль,
Растроганно вздохнув.
Его жена сняла вуаль,
Соседу подмигнув.
Иолэй - иолэй, сняла вуаль,
Соседу подмигнув.

А рыцарь ехал на восход,
Он точно путь свой знал.
И много сказочных чудес
В дороге увидал.
Иолэй – иолэй, с лихвой чудес
Он по пути видал.

Он бился с множеством врагов,
Драконов побеждал.
Пускал им кровь и пленных дев
Он тем освобождал.
Иолэй – иолэй, и пленных дев
Он тем освобождал.

И каждая, покинув плен,
Спасителем звала.
И благодарно целовав,
В постель свою влекла.
Иолэй – иолэй, и целовав,
В постель свою влекла

Но стоек рыцарь был и всем
Ответом был отказ.
И лишь жену он вспоминал,
Лишь взгляд любимых глаз.
Иолэй – иолэй, он вспоминал
Лишь взгляд любимых глаз.

Когда же кончилась война,
Собрался он домой.
В походе он хлебнул сполна,
Доволен был судьбой.
Иолэй – иолэй, хлебнул сполна,
Доволен был судьбой.

Певец немного убыстрил темп и продолжал... Каждое последующее "иолэй" получалось почти как крик отчаянья... Как стон безысходности... Певец пел, пел и арфа в руках его рыдала...

И лишь он к дому повернул –
Ждала его жена.
Жена беременной была
И трёх детей вела.
Иолэй – иолэй, и на сносях
Она троих вела.

Но вспомнил воин, что когда
Он дом свой покидал.
Детей своих ни одного
Он так и не создал
Иолэй – иолэй, ни одного
Он так и не создал.

И рыцарь вдруг упал с коня,
Завыл и зарыдал.
Поскольку понял он, что зря
Драконов убивал.
Иолэй – иолэй, выходит зря
Драконов убивал.

Дракон, что в схватке дышит огнём,
С кем бился наравне,
Честней и верней оказался притом,
Чем дома огонь в очаге.
Иолэй – иолэй, верней и честней.
Чем дома огонь в очаге...

Последний раз певец резко ударил по струнам и замолчал...
Слушатели тоже притихли... В гробовой тишине певец достал кинджал притавил остриём к сердцу и, прежде чем кто-то успел хоть что-то сказать, буквально толкнул себя на клинок. Лезвие вошло легко, мягко. Секунду певец стоял в гробовой тишине, затем ноги его подкосились и он упал на колени... Взгляд голубых глаз потускнел и потемнел... Голова безвольно упала на грудь... Казалось, он молится. Но поэт умер...

Только спустя несколько мгновений в толпе слушателей закричала какая-то женьщина...

Почти сразу появились гороские стражники. Это и не удивительно: всё таки центр города.
Кричавшую женьщину тут же допросили, но она оказалось просто сердобольной мамашей и к проишествию отношения не имела.
Место поишествия оцепили.
Среди "зрителей" совершенно случайно оаказался врач. Ко всеобщему удивлению, осмотрев несчастного он сказал:
-Парень ещё жив. Сразу видно - тонка душа... Острие ножа прошло аккуратно, не задев сердце. Правда он основательно повредил лёгкое, но от этого сразу не умер, а потерял сознание. Большая потеря крови... Его нужно срочно в больницу! Помогите мне!!!
Несколько дюжис стражников растелили на земле большое одеяло. Затем под руководством лекаря соорудили нечто вроде волокушь или гамака. Констукцию водрузили на двух лошадей, чтобы быстро но бережно перевезти пострадавшего... в больницу

На поляну вошла девушка. на ее растерянном лице играла легкая улыбка:
- А я тоже знаю...

Я знаю: для чего родился,
Я знаю, что живу не зря.
Мой ангел, ты тогда молился,
Когда рождался где-то я.

Мой путь порезами исписан
От роз, мечей и языков.
Я кланяться не буду крысам,
И не одену я оков.

Себя я не отдам в неволю,
И душу в рабство я не дам.
Не чувствуя телесной боли,
Я в поле битвы выйду сам.

Мой ангел, ты прости мне ярость,
И непокорность мне прости.
Мне незнакомо слово «жалость»,
Меня уже нельзя спасти…

Корвин сидел под липой, согнув одну ногу. Послушав песни, он достал из сумки небольшую арфу и, иронически улыбаясь, сказал:
- А сейчас будет песня на стихи моего досточтимого кузена Мифрандила. Сам он петь не мастак, но стихи сочиняет неплохо.

Баллада о прекрасной принцессе Ванде, храбром рыцаре и страшном драконе

Принцесса Ванда по утрам ест творог и омлет
Кругла, румяна и мила в свои пятнадцать лет
Синеют, словно небеса, огромные глаза,
Как розы губы, кнопкой нос и рыжая коса.

Гуляет Ванда по лесам с большим пушистым псом
Что заметает их следы своим большим хвостом.
И ходит на реку одна, когда погожий день,
Ныряет, плавает она, как маленький тюлень.

Шагает мерно конь гнедой, махая головой,
В седле с ромашкою в зубах парнишка молодой,
Граф Роберт бросил отчий дом, и странствовать ушел,
Широкий тракт его в наш лес негаданно привел.

Он ехал по лесной тропе, доспехами звеня,
Услышал песню на реке и соскочил с коня,
Сперва подумал: «Что за черт? Окрестности пусты»,
Потом на голос вновь пошел и отогнул кусты

Он там увидел на песке девицу в неглиже
Сперва смутился, хоть нагих девиц видал уже.
Едва собрался он уйти, как с неба грянул гром –
Большой летит на пляж дракон с чешуйчатым хвостом.

Он Ванду в логово свое наверняка б унес,
Но тут ему вцепился в хвост отважный рыжий пес,
Принцессе юной и Дружку уже грозит конец,
Как вдруг с секирою в руках явился удалец.

И закипел тяжелый бой, бурлит вода в реке,
И раскалился щит стальной у юноши в руке.
Дракон свиреп, дракон жесток, ужасен его нрав,
Но уж давно не новичок в сраженьях юный граф.

Рука тверда и точен глаз, он рыцарь, черт возьми,
Под брюхо, в сердце, между глаз - точнее – раз, два, три!!!
И рухнул, чешуей звеня, поверженный дракон,
Дохнувши дымом без огня, издал последний стон.

Главу убитого врага секирою своей
От тела рыцарь отделил как редкостный трофей.
Чтоб кровь дракона смыть,в реке лицо он сполоснул,
Пред Вандой на колено встал и руку протянул.

Прекрасны пышных форм черты и золото кудрей,
И вряд ли сыщешь синих глаз чудесней и нежней.
Когда принцессу юный граф получше разглядел,
В его душе огонь любви и страсти закипел.

«Дракон лежит, - промолвил он, - сражен моей рукой,
А я - чудесною твоей, о дева, красотой.
Желаю я с одной тобой до самой смерти быть,
Тебя ласкать, тебя хранить, тебя одну любить».

Румянец Ванду вмиг залил при страстных сих словах,
И замерев, стоит она, забыв и стыд и страх.
Читала в книжках лишь она о том, что есть любовь.
О том, как сладостна она и как волнует кровь.

Её красою молодой воитель покорен,
Отлично сложен и высок, отважен и силен.
Он молча ждет её ответ, любовь в глазах тая.
Она промолвила ему: «Согласна. Я твоя»….

В любовной неге их тела сплетались на песке,
А стоны страстные волну вздымали на реке.
Принцессу рыцарь целовал повсюду, сотни раз,
И тело нежное ласкал, вводя её в экстаз….

Шагает бодро конь гнедой, махая головой,
Свою любимую наш граф везет в ночи домой.
А следом резво за конем бежит пушистый пес,
Хвостом он машет и поет, задрав довольный нос.